—Тея, увидимся дома.
—Пока, мамочка.
Я кивнула, но не отвела взгляда от стиснутой челюсти Логана.
Я ждала, пока шаги Хейзел и Чарли не стихли, и задняя дверь закрылась. Я ждала, пока не воцарилась тишина. Я ждала Логана, потому что у меня не хватало смелости заговорить.
—Сколько ей лет?— Прямо перед моим носом вздымалась его широкая грудь.
Я моргнула и прочистила свое невероятно сухое горло, прежде чем встретиться с его темным взглядом.
—Ей исполняется шесть лет через месяц.
Логану не потребовалось много времени, чтобы посчитать. Он был в баре отеля в конце октября, шесть лет и девять месяцев назад.
—Прости,— прошептала я, надеясь успокоить волны гнева, исходящие от его тела.— Я пыталась…
Он не дал мне закончить. Крутанувшись на каблуках своих модных туфель, он вылетел из бара.
Я не последовала за ним.
Вместо этого я сделала глубокий вдох, расправила плечи и подошла к столу, за которым сидел ошеломленный друг Логана рядом с не менее потрясенной Уиллой.
Затем, с опозданием на шесть лет и много месяцев, я спросила фамилию и номер телефона Логана.
* * *
—Она спит?— спросила Хейзел.
—Да. День погони за лягушками вымотал ее.— Я рухнула на мягкий плетеный диванчик напротив того места, где Хейзел сидела на белых перилах нашего заднего крыльца.
—Эта девочка. Она несчастна, если у нее нет грязи под ногтями.— Хейзел улыбнулась и сделала глубокую затяжку сигареты с ментолом. Ее морщинистые руки немного дрожали, когда она поднесла ее к губам.
Она уже не была такой уравновешенной, как раньше, хотя, я думаю, этого следовало ожидать, когда тебе исполняется шестьдесят пять. Но я держала свои наблюдения в секрете. Напоминать Хейзел Роудс, что она не так молода, как притворялась, было сродни напрашиванию на то, чтобы тебе надрали задницу.
—Она все еще злится, что ты заставила ее выпустить лягушку на свободу?
Я кивнула.
—Она сказала мне, что найдет другую завтра.
Хейзел рассмеялась и покачала головой.
—О, Чарли.
В эти дни ее смех был больше похож на кудахтанье. В ее голосе слышалась постоянная хрипотца от этих «Вирджиний Слимс». Но какой бы грубой она ни была, этот звук успокаивал мои нервы больше раз, чем я могла сосчитать.
И сегодня вечером мне не помешало бы немного успокоения.
С мыслями о Логане, проносящимися в голове, я подперла голову рукой и тупо уставилась во двор.
Дом, в котором жили Хейзел, Чарли и я, был небольшим, просто маленький коттедж с тремя спальнями, в котором едва помещались все мы. Но этот дом с задним двором был кусочком рая.
Лужайка была большой, с густой зеленой травой, которая простиралась между двумя рощами вечнозеленых растений. Деревья стояли высокими столбами по обе стороны нашей береговой линии из гравия. А в центре нашего каменистого пляжа был длинный, потрепанный причал, который уходил на двадцать футов в покрытую рябью воду озера.
Неудивительно, что маленький коттедж Хейзел с сайдингом цвета шалфея и дверью цвета морской волны стоил миллионы.
Цены на землю в Ларк Коув взлетели до небес за последние два десятилетия. Год назад я просила Хейзел подумать о продаже этого дома, чтобы у нее было немного денег на пенсию, но она отказалась. Я не была удивлена.
Этот коттедж не только хранил душевную ценность ее собственного детства, но и был единственным домом, который Чарли когда-либо знала. Что означало, что Хейзел будет жить здесь до конца своей жизни.
Она выросла в этом доме, прежде чем отправиться в Нью-Йорк после окончания средней школы. Она годами работала в разных местах города, в основном в приютах для животных или детских центрах. Однажды она пришла работать в дом, где я воспитывалась. Она приехала, когда мне было восемь, и оставалась, пока мне не исполнилось восемнадцать. Вскоре после моего дня рождения ее родители скончались один за другим за два месяца, и она вернулась домой в Монтану, чтобы управлять их баром.
В итоге, я последовала за ней.
Когда я приехала в город на шестом месяце беременности, она взяла меня к себе. Она поселила меня в этом доме, дала мне работу и взяла на себя роль бабушки Чарли.
Потому что Хейзел всегда так делала.
Она собирала бездомных животных.
К счастью для меня, я была одной из бездомных. Как и Джексон. Мы вместе управляли ее баром после того, как она решила уйти на пенсию. Теперь она проводила дни, гоняясь за Чарли и работая волонтером на кухне в летнем лагере «Флэтхед».
Лагерь, который только что купил отец Чарли, как я узнала.
—Как ты?— спросила Хейзел.
—Я шокирована,— пробормотала я, глубоко вдыхая прокуренный воздух.— Мне правда нужна сигарета.
—Жаль, что ты бросила.— Она сделала затяжку.— И я не делюсь.
Я улыбнулась.
—Да. Очень жаль.
Хейзел не раз говорила мне кремировать ее вместе с пачкой сигарет. Ее преданность привычке была легендарной. Но она никогда не одобряла курение как один из моих пороков.
Моя первая сигарета была в шестнадцать. Я даже не была достаточно взрослой, чтобы купить их самой. Но как только я узнала, что беременна Чарли, я бросила это дело.
Временами я притворялась, что курю. Я держала одну, незажженную, между пальцами, позволяя маленькой белой палочке успокоить нервы. У меня была пачка в ящике с нижним бельем именно по этой причине. Но сегодня я хотела большего, чем просто притворяться. Снова увидев Логана, мне захотелось затянуться.
—Не могу поверить, что он пришел в бар.
Хэйзел что-то промычала и повернулась к озеру.
—Да. Это, гм… безумие.
Почему ее голос звучал виновато? Ее тон был очень похож на тон Чарли, когда я нашла эту мерзкую лягушку в ванной, после того, как она пообещала держать ее снаружи.
Я прищурилась, когда Хейзел вцепилась в деревянные перила.
—Что ты сделала?
—Я?— выдохнула она.— Ничего.
Какая ужасная лгунья.
—Хейзел,— предупредила я.
Она сделала еще две затяжки, прежде чем, наконец, затушила сигарету в пепельнице, которую оставила здесь. Затем она соскользнула с перил и села в плетеное кресло напротив моего диванчика.
—Возможно, это не было простым совпадением, что он приехал в Монтану.
У меня отвисла челюсть.
—Что?
Хейзел знала, как найти Логана? Как давно она знала? Почему она не сказала мне раньше? Я доверяла ей больше, чем любому другому человеку на планете. У нас не было секретов друг от друга. Она позволила ему зайти в бар сегодня и удивила меня. Как она могла скрывать от меня что-то настолько важное?
