Лишь после плотного обеда девушка стала замечать — чего-то явно не хватает. Она несколько недоумевающе обвела кафедру взглядом. Задумчиво выдохнула и поманила рукой зарывшегося в бумажках лаборанта-старшекурсника — уж что она твердо знала, «старшаки» всегда были в курсе всего, иной раз опережая по осведомленности преподавателей и охранников. Особенно, если дело касалось слухов.
—Да, профессор? Что-то случилось?— молодой рыжий парнишка подошел к ее столу и чуть наклонился.
—Я тут уже несколько часов и никто не пытается целенаправленно испоганить мне настроение…— задумчиво проговорила Илинея.— Где Чарльз? Его с самого утра не видно, даже скучно как-то стало.
Лаборант оглянулся на мило беседующих преподавателей, бросил взволнованный взгляд на дверь и недоверчиво глянул на девушку.
—Вы разве не знаете? Вы же должны были вместе лететь на конференцию.
Лицо Илинеи мгновенно посерьезнело. Весь год она выбивала у администрации академии разрешение на участие в этой конференции, однако про других участников от их учреждения ничего не слышала.
—Он…— медленно начала, отчаянно боясь подтверждения своих опасений, девушка. Взгляд глаза в глаза.
—Попал в эпицентр,— тихо ответил студент,— его с трудом опознали. Боюсь, это все, что мне известно.
—Ясно.
Между ними повисло тяжелое, напряженное молчание.
—Можно, я пойду? Еще работы много…— неловко промямлил парень, переминаясь с ноги на ногу.
—Да, да, иди, конечно,— голос прозвучал отстраненно.
Чарльз никогда ей не нравился. Склочный характер, отталкивающая внешность, отвратительное подобострастие к вышестоящим. И тысяча и одна колкость к новеньким в коллективе. А к девушке старый секретарь ректора прицепился особенно сильно, превратив «плевание ядом» друг в друга в ежедневный ритуал. Однако, несмотря на сильнейшую взаимную неприязнь, смерти она ему не желала. Тем более такой смерти. По телу пробежались неприятные мурашки. Будто в комнате разом стало холоднее. Резко захотелось встать и умчаться подальше. Ни домой, ни к родителям, ни даже к бабуле Бренан, а как можно дальше от этого городка. О смерти можно красиво рассуждать, расписывать и шутить, но когда она проходит рядом с тобой, становится не до философии.
Девушка бросила нервный взгляд на изящную коробочку часов, прекрасно понимая, что в этом нет смысла. До практикумов еще почти два часа. Домой она попадет уже после заката. Еще это дурацкое расследование! А ведь сама же и предложила… Впрочем, это нужно, как минимум, Риде. Просто, чтобы ничего не найти и успокоиться. Почему-то случайность и бесконтрольность происшествия нервировала куда меньше.
Весь день прошел, как на иголках. И если обычно девушка про такие дни думала «Прошел, и замечательно!», то сейчас дела обстояли иначе. Возвращение в крошечную квартиру, из тех, что выделяла академия преподавателям, на причины беспокойства никак не повлияло. Словно в трансе Илинея сбросила сумку на пол, не разуваясь, прошла к кровати и рухнула лицом в подушку. Из головы не шла новость о смерти коллеги. Больше, потому что девушка стала прислушиваться к разговорам, в которых хоть как-то упоминался Чарльз. Ни коим образом она не винила себя, но подсознание больно кусалось, говоря, что все это неспроста. Нечто, что напрочь выбивалось. Не соответствовало. Что-то в обстоятельствах его смерти не давало ей покоя.
Из сумки на девушку сиротливо смотрели тетради с результатами практических работ, которые еще предстояло проверить. А с учетом договоренности с Ридой, сделать это стоило сегодня, чтобы освободить весь следующий день под скандалы, интриги и теории заговоров. Мысли о работе отрезвляли. Раздался заглушенный подушкой полувздох-полустон, и, полежав еще минут десять в надежде, что подушка ее задушит и ничего делать не придется, Илинея поднялась с кровати.
—Что ж, посмотрим, насколько далеко я ушла от старших курсов,— криво улыбнулась она, предвкушая часы нудной и монотонной работы.
А в доме бабули Бренан с самого утра кипела жизнь. Преимущественно, из-за Дориана. Из-за травм парень не мог передвигаться от слова совсем. Не высыпающаяся уже вторую ночь подряд Рида чуть заторможено шла с кухни с подносом еды и невольно радовалась, что руки брата особо не пострадали. Она поставила поднос на журнальный столик с кованными ножками и замерла, глядя в одну точку на стену, на время потеряв связь с реальностью. Дориан бросил на поднос, стоящий слишком далеко, полный тоски взгляд. Громкий, обреченный вздох. Девушка вздрогнула. Нервно повернулась к брату лицом и подошла ближе, схватив под плечи и медленно подтягивая к спинке кушетки. Парень зашипел от боли. Прозвучали невнятные извинения, и ему на колени аккуратно поставили желанный поднос с завтраком. Рида устало шлепнулась на диван. А ведь сейчас только утро. Все же стоило ему душевно вправить мозги и заставить остаться в больнице! Вилья, конечно, всячески порывалась помочь внукам, однако «взрослые лбы», как они про себя отзывались, не хотели лишний раз напрягать старушку.
—Через час должен подъехать доктор,— в воздух проговорила Рида.— Может, ты подумаешь еще раз?— она повернула голову к брату.— Лучше, чтобы ты находился под присмотром специалистов.
—Что, уже устала нянчиться со мной?— как-то грустно усмехнулся Дориан.
—Да, устала,— спокойно ответила девушка.— Дориан, у тебя все тело в волдырях от ожогов, про твою ногу я вообще молчу! Прекрасно понимаю твое желание находиться дома. И все же…— она замялась,— не слишком ли большую ответственность ты кладешь на наши плечи? Бабушка физически не сможет таскаться с тобой, банально, помочь помыться, а я уже устала причинять тебе боль каждым чертовым прикосновением,— девушка выдохнула и откинулась на спинку дивана.
В комнате повисла тишина. С трудом сохраняя спокойный вид, Дориан отвел взгляд. Он не дурак и отлично знал, что в своем состоянии доставляет множество хлопот. Пожалуй, даже слишком много. И одно дело, если бы выбора у них особо не было. Однако он был. И был бессовестно проигнорирован.
Он знал, вне зависимости от его решения, сестра о нем позаботится, хоть будет высказывать все, что думает по этому поводу. И сейчас она больше всего боялась ошибиться. Девушка, которая с закрытыми глазами собирала сложные механизмы, стояла перед задачей, от которой руки с потемневшими от мазута ногтями дрожали — фактически собрать человеческую ногу. Когда Дориан только потребовал отпустить его на попечение сестры, та даже в шутку сказала, что ей будет проще приделать ему механическую ногу, чем старой помочь срастись с протезом.
Как и сказала Рида, ровно через час раздался стук в дверь. Знакомый доктор семьи, вызвавшийся ездить к ним для осмотра, прям в обуви прошел в зал под молчаливое осуждение Вильи. После длительной возни с одеждой доктор, наконец, смог нормально осмотреть ссутулившуюся тушу. В закованную в гипс ногу ввели обезболивающее, несколько рекомендаций по уходу и пара рецептов на мази, и доктор бодро покинул уютный дом, где удивительным образом сильно чувствовалось напряжение. Во дворе даже дышать легче было. Рида вынырнула за дверь следом.
