Небольшая процессия нарочито медленно двигалась по узкой улочке деревни. «Конвой», окруживший девушек со всех сторон, о чем-то перешептывался, поглядывая то на пленниц, то на Кира и иногда осмеливаясь обернуться на воровку, вышагивающую позади всех. Население деревни же лишь изредка бросало чуть удивленные взоры и тут же возвращалось к своим делам. Никто не хотел заканчивать их под дождем, а то и градом.
Сквозь шелест голосов, рабочий шум и вой ветра можно было различить ядовитое шипение Кира. Он тяжело ступал по протопанной дороге и что-то бурчал себе под нос. Оставалось лишь гадать, чем это грозило девушкам. Или же он сыпал проклятьями в сторону воровки?
Минут через двадцать они добрались массивного двухэтажного дома из белого кирпича и темного от пропитки бруса. Кир поднялся на открытую веранду и застыл в нерешительности. За спиной раздался тяжкий вздох и вперед вышла рыжая, взялась молоточек, закрепленный на цепочке у дверного косяка, и ударила по медной пластинке один единственный раз. Рида подняла брови, не понимая, как на этот тихий звук может кто-то выйти, однако вскоре услышала, как усиливается звук внутри дома. Гул прокатился по всем трубам внутри дома. Встречать незваных гостей, тем не менее, никто не спешил. Почти десть минут процессия в молчаливом почтении стояла перед домом. Начал накрапывать дождь.
Когда терпение уже было на исходе, замки защелкали и дверь медленно распахнулась, приглашая внутрь. Кир махнул рукой своей своре, и парни с недовольным ворчанием разбрелись кто куда, оставив девушек под надзором своих командиров и таинственной леди Савиньи. Колдунья напряглась еще больше, будто готовясь ко встрече с чудовищем и не с некой «старухой». Крепко сжав руку подруги, Рида шагнула внутрь дома. В нос резко ударили знакомые запахи. Хвоя, выпечка и едва уловимый запах старости. Похожим образом пахло и в доме бабули Бренан. Хотя с переездом внуков, в доме Вильи еще поселились устойчивые запахи металла, мазута и пыльных книг. Дориан с собой перевез целую библиотеку. Интересно, он все еще в госпитале?
Полумрак прихожей, с которым бросили всякие попытки биться две старые газовые лампы, казался удивительно уютным, несмотря на обстоятельства. Или же все дело в дожде, с силой зарядившем по утоптанной земле?
Из комнаты слева в холл, совмещенный с прихожей, вальяжно и неторопливо вышла женщина в простом коричневом платье с белоснежными рюшами по подолу и рукавам. Воровка и Кир почтительно замерли. Старушка медленно двигалась, опираясь на трость с четырьмя ножками и иногда поправляя пряди жидких седых волос, аккуратно уложенных на затылке. Она остановилась в паре шагов и окинула компанию строгим взглядом ярко-голубых глаз.
—Леди Савиньи,— глубоко вдохнув, начал Кир,— мы бы хотели, чтобы вы рассудили нас…
—Кучка шумных детей,— недовольно проскрипела старушка, пропуская все сказанное мимо ушей. Она поправила очки с толстыми линзами в хищно вытянутой оправе и внимательно осмотрела «объект спора». Девушки неловко замялись, не зная, куда деть себя от пронзительного взгляда.— Оставьте нас!
—Что?— удивленно вскрикнул Кир, подавшись вперед, и даже рыжая изогнула брови, не ожидая подобного ответа.
—Оставьте нас,— терпеливо повторила старуха.
—Но!.. Но ведь… Они убийцы! Из-за них умер Марин! И их видели с человеком Кристин! Как мы можем оставить вас наедине с… этими?!— возмущался Кир, едва не переходя на крики.
Старуха презрительно цыкнула.
—Не делай вид, будто тебе есть до меня дело, несносный мальчишка!— резко произнесла она. Кир заметно вздрогнул.— Ты здесь только потому, что прохлопал момент, когда мог расправиться с ними! А теперь иди и изображай вселенскую скорбь и беспокойство где-нибудь подальше от моего дома!
—Я… понял вас,— сухо и нарочито спокойно ответил он и вышел прочь, громко хлопнув дверью.
—Вы бы заперли сегодня дверь и окна,— невзначай проговорила воровка, разворачиваясь к ним спиной.— Наш мальчик что-то разбушевался, кто знает, что породит его пропитая башка,— с этими словами она также покинула дом.
Она вышла на улицу и глубоко вдохнула пронизанный озоном воздух. Хлюпая по лужам и ежась под холодными каплями, коими решило разродиться осеннее небо, женщина отошла чуть в сторону, к старому раскидистому дереву, откуда отчетливо слышала злобное шипение и ругань. Кир стоял вплотную к стволу дерева, куда вода попадала значительно реже, и трясущимися пальцами засыпал табак на кусок бумаги. Постояв пару минут в отдалении и послушав тирады в отношении себя и «зазнавшейся бабки», постепенно сошедших на ворчание в сторону никак не желающего высыпаться табака, женщина подошла ближе и ловким движением руки выхватила небольшой металлический коробок. Кир мрачно посмотрел на нее, но самокрутку принял. Он сильно затянулся, чувствуя, как унимается дрожь в теле.
—Успокоился?— чуть хрипло спросила женщина, глядя куда-то вдаль.
—Нет,— ответил он чуть отстранено.— Почему ты просто не прошла мимо, Фарвин? Бабка отпустит их.
—Я знаю,— тихо произнесла она и оперлась спиной на широкий, сухой ствол.
—Неужели он не заслуживает быть отмщенным?
—Мы оба знаем, кто нажал на курок, Кир. Ты можешь обвинять их сколько угодно, но от правды не убежишь,— Фарвин покачала головой.— Да и что ему эта месть? Он уже все равно, что земля,— Кир сжал кулак и вновь затянулся.— К тому же… Если они действительно люди Кристин, их смерть может привлечь к нам внимание. И, я надеюсь, ты не пропил последний мозг и хотя бы сейчас понимаешь, в какое проблемы мог втянуть местных.
—Не так давно эти местные сами были не прочь втянуться в проблемы,— фыркнул Кир.
—Не так давно у нас были связи, информация и оружие. А сейчас…— она достала из-за пояса револьвер,— только древние кольты. Пускай валят на все четыре стороны! Пока от них только проблемы.
Кир не ответил. Он лишь молча затушил самокрутку и откинул голову, подставляя лицо холодным каплям. В какой момент их борьба превратилась в это? Когда они стали просто кучкой ворья, паразитами, бегающими по канализации и старым тоннелям? Как они проспали мгновение, когда вера в светлое будущее без несменной верхушки магов-тиранов и работорговцев, поставляющих им и их структурам «материал», обратилась банальной попыткой выжить? Жизнью, мало отличающейся от происходящего в «кварталах невольников». Неужели тогда, полгода назад, когда сбежала Кристин? Едва ли. Больше похоже, что вся их «борьба» была провальна с самого начала. Их энтузиазмом пользовались, позволили побушевать там, где это было выгодно, а потом выбросили на помойку. Они, как были для этого города негодным отребьем, так им и остались. И старуха это прекрасно понимает. Все это понимают. Признавать не хотят. Никто. Даже Фарвин.
Особенно Фарвин.
Кир искоса посмотрел на стоящую рядом женщину. Мелкую, несуразную. Слишком упрямую, чтобы просто остановиться. Хотя… Как много людей бросили бы все, пройдя ее путь? Она слишком много вложила в эту деревню и ее дело. Так много, что перестать верить в нее было бы худшим преступлением, которое Фарвин могла бы совершить!
