В этот миг лицо Волкова озарила такая неподдельная, мальчишеская улыбка, что у меня екнуло сердце. Вот он какой, оказывается! Не хмурый бизнесмен, не брошенный любовник. А настоящий, живой мужчина. Который умеет радоваться, ждать, надеяться.
—Обоих, значит?— хмыкнул он и снова припал к моим губам. Целовал жадно, самозабвенно. Не прилюдно, наплевав на случайных свидетелей.— Ничего, я же говорил — мы справимся. Хоть с тройней или четверней. Я на все ради тебя готов, Ника.
Он тискал меня, сминая одежду, шарил руками по телу. А я смеялась сквозь слезы и обнимала его, чувствуя, как тает последний лед. Растворяется без следа стена отчуждения, оттаивает замерзшая душа.
Домой мы ехали, не размыкая рук. Макс одной ладонью сжимал руль, второй — мои пальцы. Я жалась к его плечу, слушая сбивчивый шепот, горячие признания.
По дороге Волков тормознул у гигантского торгового центра. Глаза блестели азартом и предвкушением.
—Подожди-ка минутку,— бросил он, выскакивая из машины.— Надо кое-что купить для малышей. Или малышек. В общем, для нашей семьи.
И умчался — стремительный, решительный. А я осталась сидеть, млея от тепла и тихой радости. Поглаживая живот, мечтала о будущем — светлом, полном любви и надежд.
Макс отсутствовал минут сорок. За это время я успела извести себя мыслями — куда он запропастился, что ему взбрело в голову? Но когда Волков появился на парковке, груженый пакетами и коробками, у меня отвисла челюсть.
—Это что?— ахнула я, когда он начал запихивать покупки в багажник.— Ты, часом, не половину "Детского мира" прихватил? Макс, зачем столько вещей?
—Так, самое необходимое!— отмахнулся Волков, пыхтя от усердия. Распрямился, утирая пот со лба.— Коляска, кроватка, комбинезоны всех цветов. Ника, ребенку нужно много всего! А если их двое или трое…
Я всплеснула руками, качая головой. Нет, ну надо же! Деловой костюм, хищный прищур — и вдруг такой трогательный энтузиазм. Но, черт подери, как же это мило! До чего же я люблю его, оказывается. Сурового и ранимого, жесткого и нежного. Всякого.
—Ладно, отец года, поехали домой,— засмеялась я.— Пора уже в детскую кроватку укладывать. В смысле, твою.
Макс сверкнул глазами и подхватил меня на руки. Закружил по парковке, не обращая внимания на вытаращенные глаза прохожих.
—Укладывать в мою кроватку? Вот это другой разговор!— прорычал он, впиваясь в мои губы поцелуем.— Готовься, женщина. Сегодня тебя ждет незабываемая ночь.
Мы уже подъезжали к дому, когда Макс вдруг хлопнул себя по лбу:
—Вот я олух! Совсем забыл про главное. Ника, нам же нужно сделать ремонт в детской! Прямо сейчас и займемся. Закажем дизайн-проект, выберем мебель и декор…
Договорить он не успел. Резко затормозил, уставившись на что-то за лобовым стеклом. Я проследила за его взглядом и похолодела. У нашего подъезда стоял Леша — помятый, взъерошенный. И, судя по решительному виду, явно поджидал нас.
—Ника, это то, о чем я думаю?— сипло спросил Макс. Глаза сузились, на скулах заиграли желваки. У меня по спине пробежал холодок. Так, кажется предстоит неприятный разговор…
Внутренне подобравшись, я отстегнула ремень и вылезла из машины. Леша шагнул навстречу, жадно оглядывая мой округлившийся живот.
—Ника, нам надо поговорить,— хрипло выдохнул он.— Я должен знать… этот ребенок — он от меня?
35
—Леша? Что ты здесь делаешь?— растеряно спросила я, машинально прикрывая живот руками. От неожиданности сердце бешено заколотилось, в горле пересохло. Уж кого-кого, а своего бывшего никак не ожидала тут увидеть!
Алекс стоял бледный, осунувшийся. Глаза запали, на щеках пробилась неопрятная щетина. Но взгляд — решительный и пронзительно-ясный. Таким целеустремленным и собранным я его давно не видела.
—Ника, нам нужно поговорить,— твердо произнес он, шагнув ко мне. Нервно сглотнул, но тут же упрямо вскинул голову.— Это важно. Я должен сказать… Попросить прощения за свое поведение.
Макс хмыкнул, скрестив руки на груди. Прищурился недобро, скривил в усмешке четко очерченные губы.
—Надо же, какие люди! И что же ты хочешь сказать Нике? Решил вспомнить о ней, когда другие бабы послали?
Леша дернулся как от пощёчины. На скулах заходили желваки, пальцы сжались в кулаки.
—Не лезь не в свое дело, Макс!— процедил он сквозь зубы.— Мы с Никой сами разберемся. Без твоих ценных советов.
—Ребята, прекратите!— взмолилась я, начиная закипать. Шагнула между ними, готовая в любой момент растащить за шкирки.— Что за детский сад? Сейчас не время и не место для ваших разборок.
Оглянулась на Макса, умоляюще заглянула в глаза. Мол, пожалуйста, дай поговорить. Это и правда важно, я чувствую. Мне нужно знать, что Леша хочет сказать.
Волков скрипнул зубами, но нехотя кивнул. Сверкнул на брата испепеляющим взглядом и отошел в сторону. Но недалеко, всем своим видом давая понять — он начеку. И если что, в момент вмешается.
Судорожно вздохнув, я повернулась к бывшему. В груди бухало, ладони вспотели. Боже, я ведь так мечтала, чтобы Леша одумался! Чтобы вернулся, попросил прощения. Но почему именно сейчас, когда все так сложно и запутано?
—Ника, послушай,— начал Алекс, то и дело прочищая горло. Голос срывался от волнения, глаза блестели лихорадочным блеском.— Я знаю, что был не прав. Ужасно виноват перед тобой. Наделал кучу ошибок, принял много неверных решений.
Он на миг прикрыл глаза, собираясь с духом. Затем шагнул ко мне, порывисто схватил за руки.
—Я до сих пор не понимаю, как мог так поступить. Бросить тебя, увлечься другой. Ведь мы были вместе четыре года! Строили планы, мечтали о свадьбе. А потом я все разрушил, разбил тебе сердце. Господи, какой же я идиот!
У меня защипало в носу, к горлу подступил горький комок. Да, четыре года — это целая вечность. Мы столько всего пережили, сроднились душами. И думали, что ничто не способно нас разлучить. Но, видно, ошибались.
—Леш, послушай,— пролепетала я, мягко высвобождая ладони.— Спасибо, что сказал это. Мне очень важно было услышать твои извинения. Но сейчас все слишком сложно, понимаешь? Столько всего произошло, столько воды утекло…
—Я знаю про ребенка,— перебил он, и у меня чуть сердце не остановилось.— И я готов стать ему отцом, Ника. Буду любить, как своего собственного. Ведь это частичка тебя. А значит — и частичка меня.
Его слова, казалось, выбили почву из-под ног. В груди стало горячо и больно, перед глазами поплыли разноцветные пятна. Он правда готов на такое? Принять ребенка, зная, что тот, возможно, не его?
Словно подслушав мои мысли, Алекс едва слышно добавил:
—И потом, мы же были вместе четыре года. А с Максом у тебя была всего одна ночь. Как думаешь, от кого больше шансов, что ты понесла? Нет, Ника, скорее всего, это мой ребенок. Я почти уверен.
