Пока Маша, оживленно жестикулируя, перечисляла варианты желаемого времяпровождения, я с облегчением и благодарностью смотрела на нашу парочку. Как же хорошо, когда твоя дочь так легко и непринужденно общается с твоим мужчиной! Когда ей с ним комфортно и радостно, и она сама к нему тянется.
Возможно, у нас и правда все получится? И сегодняшняя встреча — лишь начало нашего совместного счастливого пути? Очень хочется в это верить.
—Ну все, зайка, нам с мамой пора ехать,— ласково, но непреклонно произнес Дима, передавая Машу мне.— А завтра вместе решим, куда идем развлекаться. Готовься!
Чмокнув дочку в макушку и помахав нам на прощание, он первым вышел из квартиры. Я торопливо натянула плащ и, еще раз поцеловав Машу, поспешила следом.
27
Дмитрий-3
Пока мы ехали к маме, я места себе не находил от волнения. Очень хотел, чтобы они с Леной поладили, прониклись взаимной симпатией. Но какое-то нехорошее предчувствие не давало покоя.
Лена тоже изрядно нервничала, теребя ремешок сумочки и поминутно поправляя выбившиеся из прически пряди. Я ободряюще улыбнулся и накрыл ее руку своей:
—Не переживай, солнышко. Мама у меня строгая, но добрая. Уверен, вы понравитесь друг другу.
Лена слабо улыбнулась в ответ, но тревога в ее глазах никуда не делась. Да и у самого на душе кошки скребли, хоть я и старался этого не показывать. Слишком много значила для меня реакция мамы. Ведь Лена — моя судьба, единственная и неповторимая.
Когда КПП с охраной перед суровыми воротами остался позади, я свернул к воротам маминого особняка и набрал код на домофоне. Лязгнул засов, и тяжелые кованые створки медленно разъехались, пропуская нас внутрь.
—Ничего себе!— восхищенно выдохнула Лена, разглядывая ухоженную территорию и сам дом — трехэтажный, основательный, с колоннами и лепниной.— Это ты маме такие хоромы подарил?
Я смущенно хмыкнул. Не люблю афишировать материальное положение, но перед Леной могу быть откровенным.
—Ну да, я. Мама всю жизнь на двух работах пахала, меня одна растила. Так что как только встал на ноги — первым делом о ней позаботился. Пусть хоть на старости лет поживет в свое удовольствие.
Лена понимающе кивнула, и во взгляде ее мелькнуло что-то очень похожее на уважение пополам с завистью. Да, непросто ей приходится с малышкой на руках, без поддержки близких. Эх, знал бы раньше — давно всех их к себе забрал, в любви и достатке купал бы!
Но ничего, теперь-то я рядом. И ни за что не допущу, чтобы мои любимые девочки хоть в чем-то нуждались.
Когда мы поднялись на крыльцо, дверь распахнулась, и мама шагнула навстречу в переливчатом шелковом платье и при полном параде.
—Ди-и-има, сынок!— всплеснула она руками и заключила меня в объятия.— Наконец-то! Заждалась уже!
Я обнял ее в ответ, кивнув на спутницу:
—Мам, познакомься. Это Лена, моя…
—Да-да, я в курсе!— нетерпеливо перебила мама и обратила на застывшую Лену цепкий, изучающий взгляд.— Здравствуйте, Елена. Наслышана о вас.
Ее тон не предвещал ничего хорошего. Ни капли былого радушия, сплошная прохладца и настороженность. У меня засосало под ложечкой от нехорошего предчувствия.
—Здравствуйте, Маргарита Павловна!— пролепетала Лена, отважно глядя маме в глаза.— Спасибо, что пригласили. У вас замечательный дом!
—Стараемся, стараемся,— сухо обронила мама, посторонившись, чтобы пропустить нас в холл.— Дима вот расстарался, купил, не поскупился. Настоящая опора и защита!
И с намеком стрельнула в меня глазами. Я внутренне поежился. Только бы не сболтнула чего лишнего! Нечего Лене знать, на что намекает — о моем собственном печальном опыте. Да и незачем ворошить прошлое.
Весь вечер мама, как назло, только и делала, что ненавязчиво подчеркивала мою надежность, щедрость и успешность. А Лену то и дело прохаживалась насчет ее "неустроенности" и "неравного положения".
Когда же та оплошала, неосторожно обмолвившись, что растит дочь одна, так как отец ребенка сбежал еще до ее рождения, мама и вовсе открыто сморщила нос:
—Ай-яй-яй, какая печальная история! Но вы не расстраивайтесь, Елена. Может, еще встретите достойного мужчину, который примет вас с ребенком. Правда, в наше время таких альтруистов поискать… Не то что мой Димочка! Уж он-то своих не бросит.
Я готов был сквозь землю провалиться. Ну мама, ну удружила! Уела девчонку, расстроила. Теперь небось будет думать, что на ней пробы ставить негде.
Лена и правда сникла, сжалась, в глазах обида плещется. Но мужественно хранит молчание, не отвечает на уколы. Вот ведь железная леди! Другая бы уже сцену закатила или дверью хлопнула. А она сидит, терпит.
От этой мысли сердце защемило нежностью и горечью. Бедная моя девочка! Как же ей, должно быть, нелегко приходится — и с малышкой на руках, и с этими бесконечными пересудами за спиной. Хоть бы скорее закончился этот злополучный ужин, увез бы ее отсюда подальше!
Словно услышав мои мысли, Лена решительно отставила десертную тарелку и поднялась из-за стола.
—Спасибо за прекрасный вечер, Маргарита Павловна! Все было очень вкусно. Но нам с Димой уже пора.
—Да, Машенька заждалась,— кивнул я, тоже вставая.
Мама резко вскинула голову, прожигая меня уничижительным взглядом:
—Ты ее дочь уже по имени знаешь? Однако… Быстро же вы сближаетесь. Смотри, сынок. Как бы не обжегся на этом романе. Знаем мы таких охотниц за успешными холостяками!
Я стиснул зубы, борясь с желанием резко осадить мать. Лена побледнела и вся будто уменьшилась в размерах. Ну все, кажется терпение ее на исходе. Самое время сворачиваться.
—Мама, у нас с Леной все серьезно,— веско отчеканил я, решительно поднимаясь.— И я не потерплю, чтобы ты или кто-то другой ставил под сомнение искренность ее чувств. Она — лучшее, что случалось со мной в жизни. И я не позволю никому встать между нами. Надеюсь, ты это поймешь и примешь. Рано или поздно. А пока — прости, но нам и правда пора.
Мы с Леной стремительно засобирались, оставив маму хлопать глазами в полнейшем ошеломлении. Не припомню, чтобы когда-нибудь говорил с ней в таком тоне. Видимо, и правда достала. Пора отвоевывать право на собственное счастье.
Всю дорогу до города мы ехали молча. Лена сосредоточенно смотрела в окно, а я мучительно подыскивал слова, чтобы утешить, ободрить ее. Уверить, что поведение матери никак не повлияет на мои чувства.
Уже у самого ее подъезда я нашел в себе силы заговорить:
—Лен, солнышко… Прости за маму. Она… Просто очень за меня переживает. Когда-то сама натерпелась, вот и мне судьбу мою пытается уберечь от боли. Но я-то знаю, что ты — не она. И наша история будет совсем другой. Счастливой. Веришь?
Лена повернулась ко мне, и в глазах ее стояли слезы. Но она улыбнулась — нежно, светло, обезоруживающе.
