АМАЛЯ
Трель телефона будит меня ни свет ни заря.
Мама.
Сразу такая тревога, она никогда не позвонит так рано, если ничего не случится. Значит, что-то серьёзное, раз звонит. Дрожь пробивает кожу, принимаю звонок.
– Алло, мам, – и сейчас я замечаю, что Алекса нет в постели, смотрю на время на часах на стене – шесть утра. Может, в туалет проснулся?
– Дочка, – с такой болью она это произносит, я подрываюсь, никогда не слышала в её голосе столько боли, я слышу ее частое дыхание, – дочка, прости , что так рано тебя разбудила, но я уже не могу терпеть. Низ живота болит , схватками, – рвано дышит, – я покрываюсь потом... дочка, – потом я слышу грохот.
– Мама, – кричу, Господи помоги, – мама , ты меня слышишь?
Мне никто не отвечает, от волнения я начинаю дрожать, хотя в комнате не холодно. Быстро одеваюсь, чтобы никого не разбудить, ищу Алекса, его нигде нет, иду на кухню, застаю его отца.
– Дочка, ты почему в такую рань встала?
– Скажите, вы не видели Алекса?
– Видел, он уехал, часа два назад, меня разбудил, Димон ему звонил, что-то случилось ночью на стройке комплекса, предупредил, сказал не будить тебя, пока сама не проснёшься.
– У меня нет времени , там моя мама , ей плохо, одолжите мне вашу машину? Очень прошу.
– Я тебя отвезу, я не могу так... отпустить тебя, в такую погоду, еще темно.
– Не стоит, я сама, прошу вас, нужно торопиться, – я знаю, что он будет аккуратно водить, а мне нужно лететь, по дороге в гараж набираю скорую помощь, они должны успеть.... должны, быстрее меня.
– Дочка, я буду волноваться, – дядя Толя заводит машину, – как доедешь – набери.
– Обязательно, не волнуйтесь, – я не жду, пока нагреется машина, выезжаю. Стучу зубами то ли от холода, то ли от волнения, уже не разбираю. Мало того, что ещё темно, стоит туман, дорога скользкая. Звонят с незнакомого номера:
– Алло.
– Вы вызывали скорую? Мы приехали по адресу ... Никто не открывает
– Снесите дверь, я ее дочь, вероятнее всего, она потеряла сознание, или от боли не может пошевелится, – не знаю, как я держусь, не впадаю в панику. Меня успокаивают на том конце телефона и отключаются. Я перезваниваю – они скидывают. Перезванивают спустя пару минут, сообщают, что с трудом снесли дверь, с помощью соседей, мама лежала без сознания, они везут ее в больницу. Я выдыхаю.
До Алекса не могу дозвонится, абонент вне зоны действия сети. Где он, Господи, береги его.
Я не рискую повышать скорость, дороги скользкие, видимость плохая. Еду не больше шестидесяти. Боюсь за малышей.
Мне на встречу светят фары. Только не едущей на встречу машины, а стоящий эвакуатор. Что-то грузят, не пойму что, другая техника расчищает дорогу, а чуть дальше перевернутый грузовик, лежит на боку на обочине. Я быстро проезжаю, не всматриваюсь. Боже упаси! С утра уже кто-то попал в ДТП.
Паркуюсь во дворе больницы, охранник кричит, чтобы я убрала машину. Что нельзя заезжать на территорию больницы, я кидаю ему ключи от машины, задолбал кричать.
– Отгони, будь другом , – смотрю на его ошеломленные глаза, – мне некогда, ключи оставь на посту.
С этими словами бегу внутрь старого пятиэтажного здания. На этой закрытой территории находится все. В одном дворе, на приличном расстоянии друг от друга несколько зданий: родильный дом, травматология, хирургия, онкология, приемный покой, – все в одном дворе. Мне просто повезло, я заехала следом, за какой-то служебной машиной, пока шлагбаум был поднят. Подхожу к посту на первом этаже.
– Девушка, – я почти задыхаюсь, от того, что бежала, дыхание прерывается, – куда привозят больных на скорой?
– Не могу сказать, смотря какой диагноз.
– Я не знаю, какой диагноз. Ее привезли по скорой. Вы не можете посмотреть?
– А вы кем приходитесь больной?
– Я ее дочь.
– Как фамилия, имя? Год рождения? – я все называю, она что-то вбивает в компьютере, – ее забрали в гинекологию. Это третий этаж.
– Спасибо, – говорю и бегу в сторону лифта.
– Девушка, лифт не работает, придется по лестнице, она справа от лифта.
Черт. Пока добираюсь до нужного этажа, по-моему, вообще перестаю дышать.
– Здравствуйте, – подхожу к посту, обращаюсь к девушке, и от тяжелого дыхания больше ни слова не удается выговорить.
– Вы присядьте, успокойтесь, – девушка выходит из-за стойки , указывает мне в сторону дивана, посередине коридора тут располагается диван и два кресла, для больных, видимо, или я не пойму для кого, я присаживаюсь, снимаю куртку, эта молоденькая медсестра наливает мне воды из кулера, делаю глоток, вроде дыхание успокаивается.
– Моя мама....она поступила сегодня, по скорой, я могу узнать, где она и что с ней? Ася Довгань...
– Сегодня по скорой поступила только одна....Вы в порядке?
– Да, что с ней?
– Она в операционной. У нее..........я не знаю, что с ней. Вам все скажет врач, когда закончится операция.
– Ею оперируют? – я начинаю дрожать, голова кружится.
– Господи! Вы только не потеряйте тут сознание! Выпейте! – она опять протягивает мне пластиковый стакан с водой, – с ней все будет хорошо. Вы можете здесь подождать ее.
– Со мной все в порядке, правда, вы можете сходить в операционную, узнать, как она?
– Операционная– это не проходной двор, – выходит грубо, но она мило улыбается, – туда не пускают всех подряд. Как только все закончится, врач выйдет к вам, – я одобрительно киваю. Мне остается ждать. Что я могу делать? Жду.
Сколько я здесь сижу? Час? Два? Три?
Никто не выходит из операционной. Все это время я не могу дозвониться Алексу. Абонент не доступен. Звоню его отцу:
– Дядя Толя, извините меня еще раз, я вас уже, наверное, достала за сегодня, но от Алекса по-прежнему нет вестей? Он не звонил?
– Нет, дочка, – хотя, голос его заметно дрожит, – как только он объявится, я сообщу.
– Может, с ним что-то случилось? Я уже переживаю, может нам позвонить в полицию? – я расхаживаю по этому залу.
– Дочка, если бы что-то случилось, мы давно уже знали, – и я понимаю, что он прав, кому как ни родителям сообщили бы, если бы, не дай Бог, что-то случилось.
– А его друг Дима, Дмитрий...
– У него тоже выключен телефон....Дочка, как там твоя мама?
– Еще ничего неизвестно, никто не выходит, я с ума сойду скоро, – отклоняю вызов.
Набираю еще раз Алекса, абонент вне зоны доступа. Слезы отчаянно катятся по щекам. Голова трещит, время беспощадно стоит, как будто весь мир спит, ничего не происходит. В висках стучит, мозги готовы выпрыгнуть наружу. От неизвестности я теряю самоконтроль, падаю на диван. Больные ходят туда-сюда, с тарелками, с чашками, со стаканами, и я понимаю, что время обеда. А я даже кофе не пила. В животе урчит, напоминая о том, что надо бы поесть. Но мне сейчас не до еды, кусок в горло не полезет, пока не станет известно, как мама и где Алекс. Сердце бешено колотится, предвещая беду. А может, у меня уже паника? Чувство тревоги нарастает с каждым ответом робота о том, что абонент вне зоны доступа. Никогда такого не было, чтобы у Алекса не работал телефон. Что- то случилось, я знаю, и его отец скрывает это от меня, у него дрожал голос.
