Был и второй… По крайней мере, второй, из всех замеченных мною за день: мы как раз лежали на берегу, подставив наши бледные, еще не заласканные летним солнцем тела жарким, ляющимся с неба лучам, когда Килиан поворачивается в мою сторону и, подставив руку под голову, пристально глядит в мое лицо. Не заметить кроткую ласку этого взгляда практически невозможно, и я с наигранной невозмутимостью произношу:
—Думаю, пора ехать домой. Я проголодалась.
Не знаю, мысли о каком голоде мелькают в Килиановой голове, только взгляд его перемещается на мои губы… снова… и замирает там на мучительное для меня мгновение. Полагаю, сделай я самое минимальное движение, даже просто всколыхнись от порыва ветра волосы на моей голове — он бы потянулся и поцеловал меня. Но ветра в тот день не было, а я сама так и застыла соляным столбом, подобно Лотовой жене, покидающей милые ее сердцу Содом и Гоморру.
Килиан отвел глаза в сторону…
—Ужинать будем у нас дома — мама просила непременно привезти тебя.
Мне хотелось закончить этот одновременно приятный, но и мучительный для меня день как можно скорее, но вместо этого домой я попала лишь в три часа ночи… Семейный ужин и последующие посиделки у костра затянулись дольше, чем я рассчитывала.
Захлопывая дверь новой квартиры, я, как мне кажется, заметила слабый отблеск света в окне на втором этаже…
Неужели Патрик еще не спал?
Я уснула, едва моя голова коснулась подушки.
А проснулась под звук едва слышного жужжания токарного станка, долетавщего в мое распахнутое окно с улицы.
Патрик у себя в мастерской?
Скорее всего.
Из моего окна его мастерскую не рассмотреть, и я несколько минут любуюсь то ли на озорных воробьев, то ли на подобных им зеленушек, скачуших по веткам яблони под моим окном — мне так хорошо, как не было уже долгое время. Я впервые ощущаю себя на своем месте… И, напевая под нос веселую песенку, спускаюсь на кухню, хватаю из корзинки с фруктами яблоко поспелее и спешу на улицу. Яблочный сок при укусе так и брызжет во все стороны…
—Доброе утро, Патрик!
—Далеко не утро,— угрюмо отзывается тот, даже не повернув голову в мою сторону.— Ты хоть на часы смотрела?
Не смотрела и что с того… Рука с надкусанным яблоком падаем вдоль тела.
—Я вчера поздно легла,— краски нового дня как-то враз замыливаются, превращаясь в серое месиво.
—Я это заметил.
—Ты сердишься на меня?
—С чего бы это?— все также не оборачиваясь, отзывается мужчина.— Килиан неплохой парень, уверен, в такого легко влюбиться…
Боже мой, я не верю своим ушам: Патрик Штайн ревнует меня к Килиану? Может ли это быть правдой… Я кладу яблоко на деревянный столик и подхожу к нему почти вплотную. Не к нему самому, к его слегка согбенной спине — я даже не знаю, чем он занят, только вижу, как двигаются мышцы на спине и руках — и с ошеломившей меня самое смелостью приникаю к этой широкой спине, смыкая руки на Патриковой груди. Он замирает под моими руками… и тогда я кладу голову на его плечо и просто вдыхаю стойкий аромат свежего дерева, которым пропитана его рабочая футболка. Если закрыть глаза, можно представить себя стоящей посреди соснового леса… ранним утром… босиком… под неугомонное птичье пение…
—Я не влюблена в Килиана,— произношу совсем тихо, абсолютно уверенная, что Патрик отчетливо слышит каждое мое слово. Я чувствую даже, как мои слова бьются о его грудную клетку, подобно птахам, запертым в тесном застенке…— И сомневаюсь, что вообще могла бы увлечься им в данных обстоятельствах. Разве что в другой жизни… но это все так умозрительно, ты не находишь?
В мужской груди под моими руками вибрирует нечто ответное, поднимающееся из самой глубины, но голос оно так и не обретает — затихает тихим урчанием в голосовых связках.
Я размыкаю пальцы…
Патрик оборачивается и смотрит на меня потемневшим, почти медвежьим взглядом:
—Я ведь просил тебя так больше не делать,— хрипит он еле слышно, словно надорвал голосовые связки этими своими захлебнувшимися в них невысказанными словами.
—А мне захотелось,— дерзко смотрю я ему в глаза.— Хочешь яблоко?— потом откусываю большой кусок и протягиваю надкусанный плод Патрику. Он дышит натужно и глубоко, но подходит покорно, словно присмиревший дикий зверь, а потом смотрит на меня и кусает яблоко в том самом месте, где только что находились мои собственные губы…
Мы оба неторопливо жуем, не отрывая друг от друга пристального взгляда, и я вдруг думаю о том, что, верно, так же поступил и Адам, когда Ева… надо же, какое совпадение!— предложила ему запретный плод с дерева познания добра и зла. Он тоже надкусил его, не задумываясь…
Посреди рабочего дня у меня звонит телефон, и мужской, абсолютно незнакомый мне голос не без вызова интересуется:
—Вас зовут Ева Гартенроут, вы официантка из кафе «Шваб»?
Я почти готова ответить «нет», солгать, что никакая я не Ева Гартенроут, мол, вы ошиблись номером и так далее и тому подобное, но все-таки выдаю жалкое:
—Да, это я. Хотя в кафе давно не работаю…
—Это не имеет никакого значения,— отзывается неприятный Голос в трубке.— Главное, чтобы вы помнили, как окатили меня колой… Ведь помните, не так ли?
К сожалению, помню, о чем и сообщаю затянувшимся молчанием. Собеседник хорошо меня понимает и добивает такими словами:
—В таком случае, полагаю, вам не составит труда оплатить мои расходы на химчистку… Я пришлю вам смс с моим адресом: просто оплатите счет и привезите рубашку по указанному адресу…
—А…
—А химчистка в городе только одна; думаю, вам не составит труда отыскать ее.
—Но…
Трубка отзывается дробным пиканьем, и я в полном ступоре нажимаю отбой: нет, вы только подумайте, каков нахал… «Полагаю вам не составит труда…», «Привезите по указанному адресу…» — я раз сто прокручиваю в голове наш короткий разговор и с каждым разом поражаюсь наглости Неприятного Голоса все сильнее. Бывают же такие наглые типы! Уму не постижимо.
Нахожу в интернете адрес той самой единственной и неповторимой химчистки, о наличии которой я до сегодняшнего дня даже не подозревала, а потом прокладываю маршрут от нее до присланного мне моим корреспондентом адреса — далековато. Машину взять не получится: Патрик приглашен к другу на именины в соседний город; может, в таком случае воспользоваться его велосипедом…
—Могу я взять ненадолго твой велосипед?— Патрик только вернулся с работы и паркует свое транспортное средство во внутреннем дворике.
Он глядит на меня вопросительно: должно быть, заметил мое расстроенное лицо, которое я так и не смогла должным образом скрыть от него. И я рассказываю ему всю историю целиком…
—Так у тебя нет специального медицинского образования, я правильно понимаю?— только и любопытствует он, когда я заканчиваю свой рассказ.
