Мы двинулись вуказанном ею направлении.
–Тыизраильтянка?
–Родилась там,– безулыбки ответилаона.– Ижила додвадцати девяти, пока непоумнела.
–Значит, израильтянка!– жизнерадостно констатировалая, желая поскорее загладить вину первоначального непризнания своего человека своим.
Захава остановилась исмерила меня стальным эсэсовским взглядом.
–Какая израильтянка? Яведь ясно сказала: родилась там. Родилась иуехала. Что тут непонятного?
–Извини,– пробормоталая,– нехотела тебя обидеть. Хочешь быть немкой– безпроблем, будь немкой.
–Ине немка!– прошипела она изыркнула посторонам, какбудто ища охранника, который немедленно сопроводилбы меня внаправлении «окончательного решения».– Я анархистка! Что тут непонятного?
Навсякий случай ятоже осмотрелась. Слава Богу, пока нагоризонте ненаблюдалось ничерных фуражек счерепами, нитруб крематория.
–Ладно,– сказалая,– извини еще раз. Яведь тоже анархистка.
Мы двинулись дальше, ияот нечего делать углубилась вобдумывание того любопытного факта, что вслове «неизраильтянка» всего одно отрицание, авслове «ненемка»– два. Аеще, говорят, есть такой ненецкий народ– так там можно ивовсе добиться троекратного эффекта: «нененецкий»! Доподземной стоянки мытопали вполном молчании. Моя мюнхенская миссия явно началась нестой ноги. Чего, вобщем, следует ожидать, если едешь наобум святых, неимея четкого плана идаже неслишком представляя, какова твоя конкретная задача.
Можно сказать, я приперлась сюда прямиком отнашего сМики странного «ужина», затеянного импосле ликвидации банды «рюкзачников». От«ужина», вовремя которого мы, против всех ивсяческих правил нормальной здоровой жизни, лопали водиннадцатом часу утра жареные стейки, обильно запивая ихвином, азатем, какиследует после прекрасного ужина спрекрасным партнером, поднялись вспальню, чтобы заняться любовью, ибыли приэтом совершенно счастливы. Аеще позже, уже после полудня, ясказала ему то, что выглядело втот момент абсолютно правильным илогичным.
–Милый,– сказалая,– прости меня, дуру, зато, что едва неугробила итебя, исебя. Мы стобой оба такие уроды, что можем жить только против правил, исэтим ничего неподелаешь. Когда все идет поправилам, мыгаснем, чахнем идохнем. Жаль, что японяла это так поздно.
–Мынеуроды,– возразил Мики.– Мы заместители Бога…
Он намеревался продолжать, ноязакрыла ему рот ладонью.
–Ш-ш, милый… Язнаю, что тынамерен сказать. Онашей профессии ивсе такое. Носмотри: вэтой истории с«рюкзачниками» наша профессия вовсе нипри чем. Мы стобой угробили целую кучу мерзавцев, нониодного изних нам незаказывали. Итем неменее мы счастливы, как, возможно, небыли еще никогда.
Мики смотрел наменя сопаской, явно незная, чего ожидать, ияощутила легкий укол совести оттого, что настолько запугала беднягу. Хотя, сдругой стороны, вотношениях слюбимым мужчиной полезно какможно дольше казаться сложной инебезопасной загадкой…
–Кчему тыведешь, Бетти?
–Ктому, что нам вовсе необязательно возвращаться кработе наемными киллерами. Есть идругие пути.
–Например?– он скептически покачал головой.– Учти, последняя операция нетолько непринесла нам денег, нои потребовала серьезных затрат. Профессия– это еще испособ заработать. Ольшенблюма больше нет, доходы отлотереи потеряны– ине только длянас. Кактебе известно, Зив иего ребята тоже пользовались этими деньгами. Теперь имснова придется искать средства, агде ихвзять? Мыуже несможем помочь.
–Мики,– сказалая,– милый Мики! Тыведь вкурсе, какмне ненравится наш прежний бизнес. Понятия неимею, сколько раз тыбыл наволосок отсмерти. Знаю лишь отой перестрелке вНью-Йорке, иэтого хватило. Мне жутко нехочется испытать такиеже чувства еще раз, ноесли нет иного выбора, то иговорить неочем. Пусть лучше тебя убьет кто-то чужой неизвестно где, чем тыубьешь себя выпивкой намоих глазах. Сейчас япрошу немного: дай мне еще один шанс.
–Какой шанс, Бетти? Очемты?
–Хочу прощупать анархистов изМюнхена. Тех, кому Нисо переправлял оружие. Помнишь, я рассказывала? «Черно-красный блок», SRD. Они приезжали сюда, разговаривали сМени. Онможет связать меня сними.
Мики, наморщив лоб, недоверчиво смотрел наменя, изовсех сил пытаясь определить, шучу яили попросту сбрендила.
–Зачем? Что это даст?
Япошарила глазами попотолку, нодостаточно убедительного ответа ненашлось итам. Чтобы такое придумать? Нельзяже говорить, что мне исамой-то неочень понятно, накой фиг меня так неудержимо тянет вэтот дурацкий Йоханан Гелт… Тьфу!.. Причем тут Йоханан Гелт? Откуда вдруг вылез этот Йоханан Гелт, когда яимела ввиду Мюнхен? Так вот: я– неизвестно откуда, нотем неменее очень точно– знала, что обязана туда съездить. Вот только начерта? Начерта? Оставалось импровизировать находу.
–Ну, предположим… Предположим, они проворачивают какие-то незаконные делишки. Аони ведь наверняка что-то там проворачивают, иначе им непонадобилисьбы контрабандные автоматы ивзрывчатка. Два миллиона эти железки стоят здесь, новЕвропе наверняка вдвое-втрое дороже. Теже миллионы, только невшекелях, авевро. Значит, усукиных детей есть незаконные бабки нанезаконные делишки. Иникто непобежит вполицию жаловаться, когда мыотожмем эти незаконные бабки. Тыследишь заходом моей мысли?
Мой бедный муж помотал головой, какбык, которому залепили камнем промеж рогов. Весь его вид говорил что-то вроде: «Да, женщина может быть загадкой, ночтоб настолько?! Чтоб настолько?!»
–Многие держат меня засумасшедшего…– проговорил оннаконец.– Ноты… Даже сам сатана несмогбы сотворить чертяку безумней тебя.
–Этояуже слышала, причем совсем недавно,– спокойно парировалая,– когда принесла тебе план, какзаманить взасаду Абульабеда совсей его армией. Если неошибаюсь, тогда тытоже заявил, что уменя поехала крыша. Ичто врезультате? А? Что врезультате? Кто оказался прав?
Мики вздохнул:
–Бетти, изэтого ничего невыйдет. Ты, наверно, забыла: мыуже пробовали делать бизнес вЕвропе. Помнишь, что получилось?
–Помню. Ноздесь другое. Мики, мне очень нужно вМюнхен…
Ивот я вМюнхене– прилетела неизвестно ккому инеизвестно зачем. Прилетела ипослушно семеню– неизвестно куда инеизвестно закем, потому что какже иначе назвать толстозадую анархистку Захаву, бывшую израильтянку, которая ужасно похожа надействующую надзирательницу изнацистского концлагеря. Довольна, дурочка? Эта бессмыслица еще почище, чем Йоханан Гелт отраваБуа…
Мои начальные условия ивпрямь были, мягко говоря, так себе. Запуганный бандитами Мени, водиночку восстанавливающий анархистскую тусовку Red&Black, смог снабдить меня лишь крайне скудной информацией. Поего словам, пара визитеров, приехавшая изЕвропы напоиски пропавшего Нисо, отвалила почти сразу, поняв, что Мени тоже ничего незнает. Они даже неназвали своих имен, только оставили телефонный номер– наслучай, если что-нибудь все-таки прояснится. Акогда Мени спросил, кого ондолжен будет позвать ктелефону, переглянулись ипосле некоторых колебаний назвали даже неимя, акличку: «Призрак». Мол, позовете Призрака, онзнает, кто такой Нисо.
