–СБетти еще илучше,– сказал Зив инемного помолчал, прежде чем продолжить:– Трудно вэтом признаваться, номне неповредилабы ваша помощь.
–Ачего жтак трудно, братан?– подбодрил его Мики.– Давай, вперед, тут все свои, неосудят.
Зив смущенно кашлянул. Неловкости вего голосе хватилобы надюжину политиков, извиняющихся заневыполнение предвыборных обещаний.
–Вобщем, так. Ольшенблюм отказывается продолжать. Хотел вовсе сбежать изСтраны. Яего впоследний момент поймал, уже устойки аэропорта. Поймать поймал, ауспокоить немогу. Может, увас получится…
–Ага,– хохотнул Мики,– непременно получится. Вот только задрелью заеду…
–Погоди, Мики,– вмешаласья.– Зив, где онсейчас?
–Наквартире уодного изнаших, вРишоне. Так трясется отстраха, ажзубы стучат.
–Ачто случилось? Он рассказал?
Зив недоуменно хмыкнул:
–Говорит, нанего наехали.
–Врет,– убежденно проговорил Мики.– Кто станет наезжать насына судьи Далии Ольшенблюм? Разве что арабы.
–Арабы инаехали,– сказал Зив.– Янавел справки: банда издеревни Аз-Зубейдат.
Мики присвистнул:
–Тасамая деревня Зубейдат издолины Ярдена? Которые «рюкзачники»?
–Онисамые. Нокакие уних могут быть дела сэтим нашим жирным жуком? Они ведь нелотереями промышляют…
–Этоверно, нелотереями…– ухмыльнулся Мики.– Лады, братан, заедем. Прямо сейчас, минут через сорок, если пробки незадержат. Диктуй адресок.
Мы развернулись наближайшей развязке. Мой муж заметно повеселел: онявно предчувствовал экшен. Несколько километров спустя яне выдержала:
–Слушай, может, уже объяснишь, кто такие «рюкзачники»? Что-то типа сумчатых– кенгуру итак далее? Ина черта этим кенгуру напрыгивать нанашего Ольшенблюма? Ончто– украл уних кенгуренка?
Мики опять ухмыльнулся:
–Нунаконец-то. Яуж думал, тыникогда неспросишь. Мой тебе совет, Бетти: будь скромнее. Утомительно двадцать четыре часа всутки строить изсебя большого босса. Особенно если ты ибез того большой босс.
–Ясейчас кое-кому голову откручу,– пообещалая.– Кто такие «рюкзачники»?
Ноэтот наглец, каквидно, твердо решил сполна отомстить мне задурацкий визит крыгающему раву Каменецки.
–«Рюкзачники»…– мечтательно повторил он.– Так мы ихназывали, когда патрулировали границу сИорданией. Племя зубейдат издавна промышляет контрабандой– еще современ британского мандата. Сказал «бедуин»– сказал «контрабандист», такуж они устроены. Что, вобщем, логично длякочевников идля нашего района вообще. Сама знаешь, кактут англичане сфранцузами границы чертили: толстым карандашом покрупномасштабной карте. Тут черканули, там черканули. «Вери гуд, мсье…»– «Требьен, сэр…» Ачто карандаш тот десяток племен посередке перерубил– наэто исэру, имсье чихать хотелось. Туземцы– они туземцы иесть, что оних думать. Так иполучилось, что одна часть хамулы– потусторону границы, адругая– поэту. Кактут незаймешься контрабандой? Знаешь, это напоминает раздел Польши, когда наш брат еврей оказался…
–Мики…– стихим бешенством прервала егоя.– Ближе кделу, Мики. Ненадо пересказывать мне учебник истории. Спрашиваю впоследний раз: кто такие «рюкзачники»?
–Говорюже: контрабандисты. Поту сторону иорданской границы набивают рюкзак оружием: пистолетами, винтовками, гранатами, патронами ипрочими железками; прокладываютих, чтоб неслишком гремели, пакетами стравкой илигашишем иползут сюда, кнам. Вкаждый такой рюкзак могут поместиться два-три «калаша» илиМ-16 итридцать–сорок пистолетов, несчитая наркоту. Нонаркота именно что невсчет. Главное– железки. Винтовку можно продать запятьдесят тысяч шекелей, пистолет– задвадцать. Вот исчитай, сколько стоит один такой рюкзачок. Накруг выходит больше миллиона.
–Нопочему именно рюкзак?
–Аты что предлагаешь? Чемоданчик-тролли?– рассмеялся Мики.– Нет, подруга дорогая, бедуину надо пройти так, чтобы следов неосталось. Сиорданской стороны унего всё куплено, авот наши армейские патрули еще обмануть надо. Рюкзак вэтом смысле удобней всего. Тоесть какие-то следы всёравно остаются, какнизаметай, нонедля обычного глаза. Другой бедуин ихувидит, а, кпримеру, мы стобой– врядли. Зив тоже справится– он сбедуинскими следопытами работал, кое-чему научился… Ноуменя, честно говоря, есть поповоду «рюкзачников» идругая версия. Думаю, они воображают себя благородными верблюдами. Уверблюда– горб, иубедуина– горб. Верблюд терпит, ибедуин терпит– тяжесть-то нешуточная. Верблюда этот горб питает, ибедуина тоже…
Я помолчала, переваривая услышанное. Мысъехали савтострады кпервым светофорам Ришона.
–Понятно,– сказалая.– Нокакая тут связь сОльшенблюмом? Уж он-то наверблюда никак непохож. Скорее, нажабу.
Мики пожал плечами:
–Вотиузнаем. Мыведь дляэтого сюда прикатили, правда?
–Правда.
–Нувот…– он укоризненно покосился наменя.– Тут хоть какой-то смысл есть, вотличие оттвоего раваБуа.
–Нерава Буа, арава Каменецки,– поправилая.– Ине моего, анашей соседки Теилы. Кстати, еслиуж обэтом: кто такой Йоханан Гелт?
–Понятия неимею. Видимо, рав принял тебя зазнакомого мужчину стаким именем.
Я возмущенно помотала головой:
–Меня? Замужчину? Причем тутя? Он обращался ктебе. Тычто– Йоханан Гелт?
Теперь уже замотал головой Мики:
–Онсмотрел только натебя. Глаз стебя неспускал. Даже влице изменился…
Какое-то время мы перебрасывались этими «натебя!»– «нет, натебя!», и, конечно, япобедила.
–Ладно,– вздохнул Мики,– пусть будет по-твоему. Нояне знаю никакого Йоханана Гелта. Может, «гелт» ине фамилия вовсе. Наидише это значит «деньги». Деньги какого-то Йоханана. Уж неОльшенблюмли? Какзовут эту тварь?
–Йонатан.
–Нувот, похоже. Йоханан… Йонатан… Допустим, рав Буа слегка оговорился, вего возрасте бывает. Теила утверждает, что онпровидец? Вот тебе иобъяснение: старикан предупредил нас, что деньгам Йоханана, тоесть Ольшенблюма, угрожает опасность. Иведь действительно угрожает!
Онпобедно воззрился наменя– великий толкователь загадочных формул сенильного рава Буа. Чтож, всамом деле трудно было отказать Мики визобретательности, особенно учитывая отсутствие иных, более правдоподобных вариантов. Яскорчила кислую физиономию.
–Тысегодня горазд нанестандартные версии. Сначала «верблюдо-бедуины», теперь «деньги Йоханана»…
–Дахватит тебе дуться!– весело проговорил Мики.– Оставь этого рава впокое. Проехали изабыли. Сейчас унас другое дело. Чует мое сердце, легко небудет. Зубейдат– серьезная банда. Попусту наезжать нестанут.
Незнаю, что там чуяло весьма непростое Микино сердце, ноодно неподлежало сомнению: сама перспектива наметившихся сложностей чудесно преобразила моего пропащего мужа. Яведь знала его домелочей, вплоть дотого, что могла сточностью определить настроение поманере вести машину. Сейчас поулицам Ришона плавно иуверенно катил прежний Мики– совсем непохожий наутреннего похмельного алкаша. Заезжая настоянку, он перебросился шутками состорожем, апотом подхватил меня подлокоток, идаже самый подозрительный скептик несмогбы усомниться внадежной твердости его руки. Волшебство, да итолько! Наверно, поэтому вподъезде, когда стали подниматься полестнице, уменя вдруг мелькнула совсем уже дурацкая мысль:уж неравли Каменецки наколдовал эту вожделенную перемену? Мыведь ездили кнему именно стакой целью… Конечно, я постаралась тутже выбросить изголовы эту суеверную чушь.
