2
Сподлым жуком Йонатаном Ольшенблюмом мы невиделись больше двух лет– стого момента, какпередали его ипостроенную им лотерейную аферу подуправление Зива иребят из«Заслона». Честно говоря, яс удовольствием ивовсе забылабы оего существовании. По-хорошему, Ольшенблюма следовалобы уничтожить, растоптать, какмерзкую гадину– такую отвратительную, что после этого уже вовек неотмыть подошвы ботинок. Онпочти наверняка продолжал свои садистские игры сподхваченными вбарах иодурманенными наркотиком девчонками, ведь подонки остаются подонками, пока их неостановит смерть.
Ая, хотя ине знала точно, могла предположить это свысокой степенью вероятности итем неменее палец опалец неударила, чтобы закопать мерзавца впесках Ришона пососедству сего покойным кузеном, анархистом Ави Нисангеймером. Получалось, что намне лежит прямая ответственность запроисходящее. Ольшенблюм приносил нам и«Заслону» деньги, которые шли навыкуп земель, защиту поселенцев, борьбу срамалльским гестапо ипрочие благие цели, апотому мы предпочитали закрывать глаза наего отвратные художества. Что, конечно, выглядело крайне сомнительной сделкой, ведь никакая благая цель неоправдывает соглашательства поотношению книзости. Тот, кто мирится снасилием, автоматически становится его соучастником, именя неспроста мутило примысли оженщинах, которые просыпались поутрам нагишом впостели этого жирного чудовища– сгудящей головой, провалом впамяти, синяками повсему телу ирежущей болью винтимных местах.
Неудивительно, что меня накрыла тошнота, едва явошла вквартиру иувидела Ольшенблюма. Его огромная туша растеклась покреслу, вернее, пёрла изкресла всеми своими телесами, наподобие квашни измиски. Вкомнате остро воняло: подонок еще ипотел, каксвинья перед забоем. Мики взял стул иуселся перед хряком.
–Помнишь меня?
Ольшенблюм мелко покивал, телеса колыхнулись втакт.
–Молодец,– одобрил Мики.– Тогда рассказывай. Только нехитри, ладно? Чтобы мне непришлось переспрашивать. Помнишь, какяумею переспрашивать?
Толстяк снова кивнул. Вглазах его стоял ужас.
–Рассказывай, небойся,– повторил Мики.– Мыведь теперь партнеры. Почти друзья. Кто жтебя защитит, если нея?
–Арабы…– неожиданно тоненьким голоском пропел Ольшенблюм.– Требуют денег.
–Сколько?
–Четыре миллиона. Говорят, Нисо имзадолжал. Апри чем тутя? Нисо мне даже небрат. Ноони требуют.
–Зачто?
–Затовар. Так они говорят: затовар. Мол, Нисо обязал-ся взять товар. Они достали товар, аНисо пропал, итеперь…
–Погоди, нечасти,– перебил его Мики.– Какой товар? Наркоту? Женщин? Пушки?
Ольшенблюм пожал плечами:
–Откуда мне знать? Товар итовар…
Мики покосился наменя снемым вопросом, ияпоняла, что несмогу помалкивать идальше. Ксчастью, меня уже нетак мутило, иудалось почти свыкнуться свонью.
–Вотчто, жучила,– сказалая, заставив себя подойти поближе.– Давай попробуем еще разок– только теперь ссамого начала.
–Скак-кого начала?– жалобно проблеял толстяк.
–Ствоих трудовых будней ивечеров. Живет себе красавец Йонатан, любимец женщин. Подсыпает им встакан хитрые порошки, акогда отключаются, везет ксебе имучает, пока неприходят всебя. Скольких таких ты изнасиловал, сволочь, запоследние два года?
Мики толкнул меня локтем. Зив тоже смотрел стревогой. Поих мнению, явела разговор совсем невту степь. Чтож, вчем-то они были правы. Ольшенблюм потел все сильней исильней. Креслу потом непоможет никакая химчистка.
–Ладно, оставим тему любви идружбы…– вздохнулая.– Главное, что твоя размеренная благопристойная жизнь вдруг пошла подоткос. Причем настолько, что ты вознамерился сделать ноги. Носчего-то ведь началось, правда? Несразу ведь арабы наехали? Сначала тебе кто-то позвонил, так? Илитыкого-то встретил… Илиеще что-то произошло… Ну, давай, напряги соображалку…
Ольшенблюм судорожно кивнул, вытер лицо рукавом истал рассказывать. Примерно месяц тому назад ему позвонил Мени изанархистского «Союза Свободы» ипринялся умолять связать его сАви Нисангеймером. Поголосу было понятно, что человек пребывает вкрайней степени паники. Удивившись, Ольшенблюм ответил, что неимеет нималейшего понятия оместонахождении Нисо ичто пологике вещей «Союз» должен быть куда лучше других информирован напредмет исчезновения своего бессменного вождя. Тут Мени сорвался накрик, ругань иугрозы, что истало причиной завершения разговора. Ноуже наследующий день анархист заявился врабочий офис Ольшенблюма, итот вынужден был уделить незваному посетителю достаточное внимание изопасений, что тот устроит шумный скандал.
Выяснилось, что примерно полгода тому назад вбар Red&Black, где обычно тусуются члены «Союза Свободы», зашли три араба откровенно мафиозного вида, иэто ознаменовало окончание нетолько «свободы», но, видимо, и«союза». Удобно расположившись застоликом возле входа, гости подозвали бармена Эрнесто ина вопрос, нехотятли чего заказать, отвечали сосмехом, что вообще-то обычно заказывают им, только не«чего», а«кого», ичто здешнему боссу поимени Нисо желательно очень поторопиться, дабы непопасть вчисло заказанных.
Потом один изних сгреб Эрнесто загрудки, вернее, занарисованную нафутболке бородатую физиономию ЧеГевары, и, грубо скомкав вкулаке вдохновенный образ революционного вождя, уточнил заказ: если Нисо непоявится здесь втечение часа, здешним обитателям придется дорого заплатить закаждую минуту опоздания. Услышав знакомую погангстерским фильмам фразу «Время пошло», бармен бросился звонить Мени, который временно остался уанархистов застаршего после исчезновения Нисо. Мени жил втомже районе ине заставил себя ждать. Оннаивно рассчитывал объяснить пришельцам, что, хотя Ави Нисангеймер бесследно пропал вместе савтомобилем идвумя помощниками, отчаиваться преждевременно, поскольку вождь «Союза» ипрежде имел обыкновение исчезать надлительный срок посвоим важным революционным делам.
Арабы опять рассмеялись: они вообще оказались весельчаками идаже недумали отчаиваться. Поих словам, теперь, споявлением Мени-заместителя, можно было обойтись ибез его пропавшего босса, заказавшего товар натри года вперед. Ивот товар доставлен итребует немедленной оплаты, которая ибез того сильно запоздала. Ошеломленный Мени попробовал было выяснить, окаком товаре иокакой сумме идет речь, начто гости, разом посерьезнев, посоветовали ему неумничать, авыкладывать деньги. Какраз вэтот момент вразговор вмешался другой завсегдатай бара, чьей фамилии Ольшенблюм незапомнил: что-то вроде Перхоткина…
–Наверно, Карподкин?– перебилая.
–Да, верно… откуда тызнаешь?– удивился толстяк.– Именно Карподкин. Дурацкая фамилия. Мени сказал, в«Союзе» его держали измилости. Полупомешанный шлимазл, мальчик напобегушках…
Конечно, я прекрасно помнила юродивого дурачка Карподкина, чье странное погоняло вродебы представляло собой искаженную фамилию какого-то знаменитого русского анархиста. Говорили, что лет десять-двенадцать назад его завалило втуннеле, который он собственноручно копал внаправлении Газы, насоединение сгероическими бойцами Хамаса. Идиота успели откопать, прежде чем он задохнулся, ноктому времени бедняга ивовсе лишился последних остатков разума– ибез того небогатых. Что, впрочем, лишь помогало его участию внападениях напоселенцев ив провокациях наармейских блокпостах. Вбаре Red&Black Карподкин обычно слонялся отстола кстолу внадежде надармовую выпивку. Большей частью его гоняли, ноиногда наливали глоток-другой. Поди позабудь такую колоритную фигуру…
