Дорога отворот додворца заняла неменьше десяти минут, иядаже пошутила, что Соронс, видимо, скупил дляэтого парка четверть штата.
–Нечетверть, атри четверти,– мрачно отвечал Мики.– Ине штата, авсего мира.
Возможно, он рассчитывал, что нам дадут отворот поворот, ирасстроился, когда этого неслучилось.
–Негрусти, милый,– сказалая.– Обещаю: мытут ненадолго. Даже если ничего неполучится, будем считать это первой попыткой.
–Ага…– еще мрачней кивнул он.– Да икак может получиться, если тут охраны больше, чем вфедеральной тюрьме строгого режима. Тытолько посмотри… через каждые десять метров!
Ивсамом деле: напервый взгляд, плечистых парней спроводком наушника, тянущимся отпо-солдатски коротко стриженной головы клацкану форменного легкого пиджака, тут было едвали небольше, чем приглашенных гостей. Ноэто ошибочное впечатление немедленно рассеялось, когда, оставив машину ливрейному парковщику, мывступили наярко освещенную лужайку размерами сфутбольное поле, где, блистая бриллиантами, мило болтая ипопивая шампанское, прохаживались какмини-мум полторы, ато идве тысячи избранных персон ввечерних платьях исмокингах. Какиво дворе рава Каменецки, здесь преобладал черный цвет одежды.
Мывзяли побокалу, приклеили налица зеркальное отражение тысяч одинаковых улыбок ипрошлись пополю отодних воображаемых ворот додругих. Вотсутствие мяча это выглядело полнейшей бессмыслицей. Вокруг нас толклись абсолютно чужие люди, хотя время отвремени мой взгляд натыкался насмутно знакомые лица, фигуры, спины… Конечно, это было иллюзией чистейшей воды– нуоткуда ямогла знать завсегдатаев столь элитной компании: богатых промышленников, ведущих адвокатов, спортивных звезд, телекомментаторов, прокуроров, конгрессменов, киноактеров, сенаторов, чиновников высокого ранга? Впрочем, кого-то ямогла видеть потелевизору вновостях илив развлекательных программах…
Мики смотрел наменя все более иболее вопросительно: что дальше, Бетти? Мне исамой хотелосьбы прояснить ответ наэтот вопрос. Бесцельно прослонявшись сполчаса полужайке, яобратила внимание надаму, которая вливала всебя одну порцию шампусика задругой. Возможно, благодаря этому ее физиономия казалась наименее противной.
–Простите, мэм, яне вижу тут мистера Соронса…
Она свидимым трудом сфокусировала намне разбегающиеся зрачки.
–Мистер Соронс? Ах, деточка, вытут, видимо, впервыйраз?
–Честно говоря, да…– пролепеталая, изображая невинное девичье смущение.
–Тогда понятно…
Дама ловко выхватила полный бокал сподноса пробегавшего мимо официанта и, нерасплескав никапли, донесла его досвоего входного отверстия. Когда дело доходило доохоты наспиртное, вней явно просыпались рысьи охотничьи инстинкты– изощренные ине знающие промаха.
–Ясовсем невкурсе здешних порядков,– жалобно пропелая.
–Ер-рунда!– прорычала моя собеседница.– Ничего сложного, деточка. Скоро Дядюшка выйдет сюда собственной персоной… точнее, выкатится… ха-ха. Этого все иждут. Значит, ивы ждите, милочка…
–Исним можно будет поговорить?
Она смерила меня удивленным взглядом:
–Васприглашали кразговору?
–Н-нет…
–Тогда нельзя. Покажите-ка ваше приглашение.
Ядостала открытку сзолотым тиснением.
–Вот…
Дама повертела приглашение всвободной отбокала руке ивернуламне.
–Этовсего лишь входной билет, милочка. Понему вы допускаетесь налужайку ивтуалет цокольного этажа, но… нонедальше! Недальше!– Она помахала пьяным перстом перед моим носом итутже переключилась наофицианта:– Эй, мальчик! Мальчик! Куда побежал? Давай-ка сюда…
–Аесть идругие приглашения?– наивно поинтересоваласья.
–Конечно, деточка, конечно! Более важные персоны удостаиваются чести выразить Дядюшке свое глубочайшее почтение. Непоговорить, заметьте, авсего лишь выразить почтение. Ну иполучить милостивый кивок его святейшества… ха-ха…– Дама отпила глоток-другой.– Ауж поговорить… фью!.. это только самые-самые. Кпримеру, мой благоверный ниразу несподобился. Хотя хвостом вертел будьте нате!
Иснова мне вспомнился рав Каменецки: там ведь тоже были три степени допуска. Кого-то, нодалеко некаждого, пускали только водвор. Другие добирались достола, чтобы услышать обращенное впространство благословляющее «буа». Нуа действительно индивидуальное внимание, включая несколько направляющих слов, выделялось лишь самым-самым– имне вих числе. Азначит, нет никакой причины, отчегобы непопробовать пробраться в«самые-самые» издесь…
Дама между тем качнулась идля поддержания равновесия ухватилась замой локоть. Кровь вее жилах явно проигрывала шампанскому решающую схватку запервенство впроцентном содержании.
–Смотр-р-рите, деточка! Вон там стол, видите? Итам… итам… Видите конвертики? Это длячеков. Сейчас Дядюшка толкнет речугу, ивсе тутже достанут чековые книжки. Ате, кому очень-очень надо поговорить, добавят кочень-очень большой сумме очень-очень вежливую записочку. Итогда вследующем году… может быть… аможет– небыть… они получат открытку сприглашением чуть дальше цокольного туалета. Ха-ха… Авот, кстати, иДядюшка!
Ивсамом деле, команда телохранителей влегких пиджаках наудивление споро очистила отгостей широкую террасу перед фасадом дворца, превратив ее вподобие сцены. Затем вдверях, которые правильней былобы назвать кафедральным порталом, появилась слитная группа легких пиджаков. Впереди шли четверо– плечом кплечу, единым фронтом, какмаленькие лебеди врусском балете. Еще четверо–уж незнаю, гусей илилебедей– двигались заними вдве колонны поодному, тоесть взатылок, если, конечно, уптиц бывают затылки. Выплыв наавансцену, плечистые лебеди вдруг распались напрямой пробор, ив промежуток между ними выкатилось инвалидное кресло сдревнедряхлым старикашкой вмягких домашних туфлях, свитере ипижамных штанах.
–Дядюшка…– слитным шепотом прошелестела лужайка.
Старикашка поднял вялую руку, исоседний лебедь незамедлительно вложил внее микрофон.
–Здравствуйте, друзья,– неожиданно звучным голосом произнес Дядюшка Со.– Мыснова собрались здесь, чтобы поддержать усилия «Фонда прогрессивного общества». Яуверен, что эта замечательная традиция…
То, что онговорил дальше, мало чем отличалось отречей, слышанных мною втечение этого крайне содержательного месяца моей жизни. Отрассказа веганской эсэсовки Захавы, отинструктажа почерневшей отщипков Леваягрудьсемнадцать иот феминистской истерики Менструазы Саган. Отпространной лекции ветерана людоедов Клауса Вагнера иот экскурсии, проведенной его молодым энергичным тезкой-антифа-фашистом. Отпредсмертных откровений директора Глена Маккалифа ипрокурорши мисс Туты Урбивай.
Все это яуже слышала прежде ине нуждалась вповторении. Хотя вид старца, сидящего вокружении плечистых помощников, опятьже, немог ненапомнить мне тесную комнатушку вБней-Браке исовсем-совсем другого старика. Кольцо явно замыкалось, сигнализируя озавершении пути. Оставалось лишь сделать последний решающийшаг.
