Похоже, вмешательство вразговор сарабскими гостями стало решающей глупостью вфантастически глупой жизни анархиста Карподкина. Ему ссамого начала непонравилось невежливое обращение пришельцев свеликим ЧеГеварой: виданоели дело– комкать вкулаке столь значительное лицо? Но, каки свойственно идиотам, Карподкин неотреагировал сразу, авместо этого долго копил злобу, наливаясь ею, пока нехлынуло через край. Подскочив карабам, онпринялся угрожающе размахивать костлявыми руками итребовать, чтобы невежи немедленно убрались изреволюционного штаба борьбы засветлое будущее человечества. Ане то…– дальше следовало нечто ивовсе нечленораздельное.
Синтересом дослушав доконца карподкинскую тираду, гости неторопливо поднялись из-за стола. Первые двое несколькими точными движениями привели Карподкина вбессознательное состояние ирезво потащили квыходу его бесчувственное тело. Третий дружеским жестом положил руку наплечо Мени ипообещал обязательно вернуть товарища– причем целиком, если деньги будут втечение недели. Аесли нет, то почастям. Потому что долг платежом красен.
Десять дней спустя проезжий мотоциклист доставил вбар Red&Black посылку иукатил, недожидаясь расписки. Кредиторы пропавшего Нисо нестали размениваться напальцы. Вкартонной коробке лежала отрубленная кисть левой руки дурачка, хорошо знакомая завсегдатаям бара потатуировке ссерпом имолотом. Занею последовали другие части тела. Посылка сголовой сопровождалась запиской, адресованной Мени исодержащей всего два слова: «Следующийты».
Наэтом этапе Мени окончательно осознал, что погибнет, если непереведет стрелки накого-нибудь другого. Нельзя сказать, что доэтого онпассивно наблюдал забезжалостным расчленением товарища попартии: напротив, анархисты сразу бросили все силы напоиски, отчаянно пытаясь найти если несамого Нисо, то хотябы разгадку злосчастной, почти марксистской истории отоваре иденьгах. Какой товар? Какие деньги? Где взять второе искакой целью пропавший Нисангеймер заказывал первое? Кнесчастью, Нисангеймер непосвящал всвои секретные дела никого, кроме двух телохранителей, которые уже немогли ничем помочь, поскольку исчезли вместе сбоссом иего перламутровым «Гранд Чероки».
Оставалась лишь смутная надежда набывших анархисток, которых Нисо время отвремени брал всвои поездки– каконговорил, дляоказания секретарских услуг. Долго они вэтой роли незадерживались, причем вылетали нетолько изперламутровой машины, ноииз партии, больше никогда уже невозвращаясь нив«Союз», нивбар Red&Black. Все они бледнели иначинали дрожать приодном упоминании Ави Нисангеймера. Согромным трудом, больше угрозами, чем увещеваниями, Мени удалось разговорить нескольких таких бывших однопартиек. Увы, девушки тоже неслишком помогли. Впрочем, одна изних вспомнила овизите насклад благотворительной организации подвывеской: «Общество помощи беженцам сБлижнего Востока». Там-то ивсплыло имя бессменной председательницы «Общества» судьи Далии Ольшенблюм– родной тетки Нисо иматери его кузена Йонатана.
Мени опознал Йонатана Ольшенблюма пофотографии, найденной вСети: онкак-то раз видел этого толстяка вместе сНисо. Понятно, что, скорее всего, ни«Общество помощи беженцам», ниуважаемая судья, ниеежирный сынок неимели какого-либо отношения ктемным делишкам между арабами ивождем «Союза Свободы». Тем неменее Ольшенблюм вполне годился длятого, чтобы переориентировать бандитов наболее подходящую цель. Все-таки какникрути, ародной кузен, почти брат, тоесть намного ближе кпропавшему, чем несчастный дурачок Карподкин илион, Мени– чисто формальный заместитель, ниухом нирылом непосвященный вважнейшие партийные секреты. Почему оправдываться перед арабской мафией должны безобидные болтуны избара Red&Black? Пусть оправдывается ближайший родственник вождя Йонатан Ольшенблюм! Уж он-то наверняка что-нибудь придумает…
День-другой Мени еще сомневался, стоитли подставлять невиновного, ноочередной подарок проезжего мотоциклиста положил конец колебаниям. Насей раз вкоробке оказались уже несоставные части Карподкина, авзрывное устройство– небольшое, новредное. Пожар удалось потушить, нонесколько анархистов попали вбольницу сожогами, акамрад ЧеГевара сознаменитой футболки бармена Эрнесто ивовсе сгорел вогне революционной борьбы. Это было уже чересчур, иМени, решив, что благо партии важней соображений ложной буржуазной морали, взялся зателефон иперевел стрелки нани вчем неповинного Ольшенблюма…
Толстяк замолчал иуставился нанас, снадеждой переводя заплывшие жиром глазки сМики наменя иобратно.
–Ичто, тебе всамом деле ничего неприходит наум?– спросилая.– Нипро товар, нипро деньги? Нисо ведь был твоим кузеном идругом…
Ольшенблюм помотал головой:
–Только кузеном. После того дела ссучкой, которая пожаловалась вполицию, отменя отвернулась вся моя чертова семья. Яодин, совсем один…
–Ещераз назовешь кого-нибудь сучкой, зарежу,– пообещалая.
–Пардон, пардон…– поспешно забормотал подонок.
–Мневот что непонятно,– сказал Мики.– Зачем тебе убегать? Утебя родственников полная прокуратура. Что жони тебя незащитят? Ведь убандитов натебя ничего нет. Голый шантаж.
–Прокуратура нестанет связываться сарабонами,– развел руками Ольшенблюм.– Против них если кто иможет, так только такие, каквы.
–Такие– какие?– поинтересоваласья.
–Такие. Сами знаете какие…
Мы сМики вышли вкоридор.
–Чтодумаешь, Бетти?
Япожала плечами:
–Ачего тут думать? Кончена наша лотерея. Ничего уже непоможет, даже если предположить, что мывот прямо сегодня решим вопрос сбандой. Этот жирный подонок напуган досмерти ине станет продолжать. Аесли станет, непременно проколется. Носкорее всего, просто сбежит. Сейчас Зив перехватил его устойки регистрации, нов следующий раз сукин сын будет хитрее. Уедет морем иличерез Синай… да малоли путей? Оннам больше ненужен.
Мики усмехнулся:
–Ненужен,и…
–Что«и»? Будто сам непонимаешь. Отвезем его впески Ришона. Сделаем то, что нужно делать стакими мерзавцами.
Онпокачал головой:
–Нуикто после этого психопат– яилиты?
–Слушай, Мики, тыуж реши что-нибудь одно,– прошипелая.– Либо мы стобой, кактыговоришь, угасли, либо мытакие, каким нам назначено быть. Разве этот мерзавец незаслуживает казни?
–Насто процентов,– согласилсяон.
–Нувот! Тогда кчему эти вопросы? Мы итак виноваты, что использовали насильника, ане похоронили его сразу. Скольких женщин он изнасиловал, уже работая снами? Они ина нашей совести, Мики. Атеперь Ольшенблюм еще иопасен длянас, дляЗива, для«Заслона». Раньше его хотябы привязывала кнам общая цель– изымание бабок излотереи, асейчас иэтого нет. Тыже знаешь: такие подонки всегда найдут способ навредить. Через мамашу-судью, через дядю-прокурора…– иликто там унего еще вродственниках…
–Ладно, убедила,– ухмыльнулся Мики.– Какая-то тыдругая, Бетти. Ядаже начинаю думать, что поездка к«раву Буа» была нетакойуж ибесполезной…
–Смейся-смейся…– отмахнуласья.– Факт, что тытоже другой.
