Мики неответил. Уменя тоже как-то сразу отпала охота общаться. Зарядил мелкий осенний дождик, иостаток дороги мыговорили восновном опогоде илипросто дремали. Мики иБерл рулили поочереди. Незнаю, очем они приэтом думали,– лично я остерегалась думать вообще. Прошедшие сутки зарядили мою башку таким количеством дерьма, что хотелось ееотрубить иприставить новую, чистую, пустую извонкую.
Подороге вТоронто пришлось заехать вНью-Йорк– оставить вхранилище оружие изабрать оттуда паспорта, телефоны икое-что извещей. Одиннадцать часов спустя после побега из«Комнаты правды» Берл высадил нас возле терминала международного аэропорта имени Пирсона. Расставались холодно, безпоцелуев иобъятий. Рейс наМадрид вылетал через полтора часа, так что мы сМики едва успевали перекусить впресной пирсоновской кафешке.
–Немолчи, девочка,– сказал он, когда мыуселись застолик.– Когда тытакая, яначинаю делать глупости. Сама знаешь, состороны женщины бесчеловечно оставлять мужика безруководства.
Япослушно кивнула:
–Ладно, небуду. Только объясни мне, что теперь будет? Кто они такие, эти Мудрецы? Откуда ты оних знаешь? Ипочему мыдолжны их слушаться?
Онсмущенно развел руками:
–Если честно, я исам-то неочень вкурсе. Когда-то давно Берл попросил меня помочь счем-то незначительным. Типа, перевезти кое-что кое-куда. Поидее яне должен был нырять слишком глубоко: сел, привез, вышел, досвидания. Нодело запуталось, имне пришлось увидеть иуслыхать много чего сверх плана. Потом япомогал имеще несколько раз, и, насколько могу судить, они направильной стороне. Если Дядюшка разводит термитов, тоМудрецы поливают их инсектицидом. Берл– хороший парень, свой, настоящий голанчик. Онскорее повесится, чем причинит нам зло. Дачто там говорить…– онведь нас спас, Бетти. Забыла?
–Спас, это верно,– согласиласья.– Номне как-то неуютно думать, что занас будет решать кто-то другой. Да итебе тоже. Тыведь неостался сними, правда? Ушел, чтобы работать сам посебе.
–Гм… несовсем так. Поправде говоря, яочень хотел кним. Хотел, номеня невзяли. Чувствуешь? Меня, Мики Шварца, профессионала втаких деликатных вещах, забраковали. Астобой– сумасшедшей навсю голову пигалицей-неумехой– готовы принять сраспростертыми объятиями. Этоли нестранно?
Яскорчила обиженную гримасу:
–По-моему, ничего странного. Яведь тигрица– тыпомнишь? Какой мудрец незахочет тигрицу насвоей стороне? Даеще итигрицу поимени Джон Голт!
–Тыправа, девочка,– рассмеялся он.– Ктомуже унас действительно нет выбора. Люди изФонда неуспокоятся, пока ненайдут нас. Нам нужна защита, иМудрецы могут ее обеспечить, Погоди-ка… смотри!
Мики указывал наэкран, где передавали утренние новости. Экран слицом мистера Джошуа Соронса ибегущей строкой, извещающей отяжелом инфаркте искоропостижной кончине богатейшего человека планеты, основателя ипрезидента влиятельного «Фонда прогрессивного общества». Звук был приглушен, так что мне пришлось встать иподойти поближе, чтобы послушать диктора икомментаторов. Я подоспела какраз кконцу прочувствованного панегирика ушедшему великому филантропу, когда начали представлять его наиболее вероятного преемника: Нейтена Соронса, внука ипродолжателя.
Большеголовый, сторчащими вперед остроконечными усиками, онужасно напоминал термита. Комментаторы сходились вомнении, что программа Фонда врядли претерпит большие изменения, хотя вкругах, близких кпокойному, Нейтен всегда считался сторонником более радикальной линии. Всвоем первом экспресс-интервью онвыразил надежду, что Фонд, ФБР иорганы правопорядка успешно справятся сразвернувшейся впоследние дни беспрецедентной волной нападений налучших представителей прогрессивного общества.
Час отчасу нелегче… Наспинке кресла пососедству стелевизором краснела корявая надпись губной помадой: «Ктотакой Джон Голт?» Я вернулась кнашему столику.
–Нучто?– спросил Мики.
Япожала плечами:
–Твой друг прав. Будет только хуже. Вот ведь незадача…
–Нерасстраивайся,– сочувственно проговорил он.– Еще ничего неизвестно. Пойдем, объявили посадку.
Имы пошли напосадку, которая насамом деле означала взлет.
