–Поэтому здесь столько закусок. Вы ешьте, Танечка, спаивать вас никто не будет,– сказал он, подливая вино в мой почти полный бокал.
–Вы правы, конечно,– я с удовольствием вгрызлась в шашлык.– Мы же сможем позже заказать кофе? Он тут такой вкусный!– Я демонстративно сделала глоток.
–Все что хотите!– рассмеялся мужчина.– Сегодня вы хозяйка вечера!
Я предпочла сосредоточиться на пережевывании мяса, дав себе время отдохнуть от такого напора.
–Артем Леонидович, пока мы с вами не утратили контроль над мыслями, я могу услышать о мерах поддержки пенсионеров?
–Утратили контроль, говорите?– Он так и пожирал меня взглядом.– Вы, как сирена, сулите счастье. В ведении нашего подразделения находится оказание адресной помощи уязвимым категориям населения, в том числе и пенсионерам.– Голос его утратил слащавые интонации, обретя привычный профессиональный холодок.
–Что входит в адресную помощь?
–Это может быть помощь в посещении поликлиник, доставка продуктов или услуги сиделки. Людей много, и у каждого своя ситуация, понимаете?
–И как вы определяете, какую помощь и кому оказать?
–Собеседования,– он подавил отрыжку,– прямые обращения и работа с информационными центрами…– Он взял меня за руку.– Все! Баста! Все это есть на сайте. Я хочу говорить о вас!
Я попыталась вывернуть руку из цепкой хватки Матренина, но это оказалось не так-то просто сделать и при этом остаться в рамках легенды.
–Вы меня смущаете, Артем Леонидович,– я улыбнулась.– Это же рабочий визит или я все-таки ошиблась?
–Позволю себе заметить, Танечка, с высоты, так сказать, прожитых лет, что время от времени ошибаться очень приятно. Но я понимаю, куда вы клоните,– даму сначала кормят ужином, а потом танцуют. Чем я могу вам помочь?
–Обещайте не смеяться.– Я сильнее сжала его руку.
–Как можно, Танечка?– Он скривил лицо, будто его оскорбили в лучших чувствах.
–У меня была мечта,– начала я,– стать журналистом. Родители этого не одобряли, поэтому Академия права – это своего рода компромисс, понимаете?– В успешном вранье главное – опираться на правду.– Студенкой на практике я пропадала в архивах прокуратуры, зачитывалась делами группировок из девяностых. Удивительное было время!
Матренин откашлялся и нажал звонок для вызова официанта.
–Артем Леонидович, я должна признаться!– Вот он, повод отойти к окну.– Я не просто так пришла к вам. Вы – единственный оставшийся в живых участник банды Сергея Минца! Я хочу написать об этом! Не какую-то статейку, а целую книгу! Артем Леонидович, пожалуйста, помогите мне.
Я стояла возле окна с телегой, опиралась на костыль и изображала лихорадочную жажду литературного труда, пока Матренин соображал, стоит ли посвящать меня в постыдные детали собственной биографии.
–Чего изволите?– раскланялся официант, молодой мальчишка с замысловато завязанным платком на шее.
–Счет, пожалуйста,– мрачно потребовал глава управы.
Признаться, я была готова изображать заинтересованность, отбиваться от поползновений на свою честь, задавать наводящие вопросы и глупо хихикать в приступе «пьяного» веселья. Но быть вот так грубо прерванной посреди спектакля просьбой принести счет?
–Артем Леонидович, я не понимаю…
Матренин дождался, когда официант скроется, и подошел ко мне.
–Понятия не имею, кто ты такая,– сказал он неожиданно жестким голосом, от интонации которого у меня все внутри похолодело,– но чтобы я тебя больше не видел.
–Артем Леонидович!– Я попыталась прояснить ситуацию.
Внезапно его рука больно сдавило мое горло. Матренин притянул меня к себе, наклонился вплотную к моему лицу и прошептал:
–Я тебя раздавлю и забуду! Ты думаешь, первая такая хитрожопая про Минца спрашиваешь?! Отвали! А то на косметологах разоришься, я помогу.
Он развернулся и вышел, почти сбив с ног застывшего на пороге комнаты Александра.
Глава 15
–Ты что здесь делаешь?– закашлялась я, растирая шею.
–Хотел спросить, когда ты закончишь, но, видимо, помешал.
–Да уж! Помешал – не то слово!– Я нагнулась поднять костыль, который даже не заметила, как уронила.
–Извини. Я жду в машине, если тебя это еще интересует.– Он так быстро ретировался, что я на секунду задумалась, чем на этот раз вызвала его неудовольствие.
Определенно, все это изрядно нервировало. Кажется, общение с мужчинами – одна из тех вещей, наряду с алкоголем и просмотром новостей, которую стоит свести к минимуму, чтобы сохранить голову ясной.
У выхода я остановилась, чтобы привести себя в порядок перед зеркалом. И только тогда до меня дошло, почему так взбеленился Александр. Мои щеки горели от резкого прилива крови к голове после удушающего приема Матренина. Со стороны Александра все выглядело как страстный поцелуй, а не попытка припугнуть меня. А мой раскрасневшийся вид, горящие в возбуждении глаза и сбившаяся набок блузка довершили картину моего фривольного поведения в его мозгу.
–Я должна объяснить,– не стоило с этим затягивать,– с тобой сыграл злую шутку угол обзора.
–О как?– без всякой радости сказал Александр.– Я заинтригован.
–Мы не целовались, он душил меня. Просто тебе было не видно, он загородил все своей спиной,– я убрала волосы с шеи,– вот, смотри, следы остались.
–Твою мать! Едем в больницу, нужно это зафиксировать!– Александр быстро завел мотор.
–Нельзя, Саша!– одернула его я.– Он главный подозреваемый, и, как бы мне ни было противно, мне с ним еще работать. Привлечь его за угрозы я всегда успею. Тут речь об убийстве идет, поэтому давать ему возможность улизнуть я не собираюсь.
–У тебя же друзья в полиции! Поговори с ними!– настаивал Александр.
–Конечно, поговорю! За кого ты меня принимаешь?– согласилась я, чтобы скорей замять тему.– Поехали домой? Устала страшно.
–Домой? Поехали,– неожиданно тепло согласился Александр.
«Вот блин!»– подумала я про себя, решив промолчать. Хватит с меня на сегодня нервных потрясений! А потому я совершенно сознательно проигнорировала очередное «мы дома» от Александра и почти сразу отправилась в кровать, мечтая лишь об одном, чтобы он как можно позже присоединился ко мне и дал уснуть спокойно.
Совместный сон был еще одной больной для меня темой. Александр, по какой-то непонятной причине, не желал второго одеяла для себя, предпочитая укрываться моим. Да, оно было большое, двухместное, но делить его с кем бы то ни было в мои планы не входило.
К счастью, сонное беспамятство накрыло меня очень быстро. Я не просыпалась до самого утра, пока будильник не протрещал побудку.
Хорошие новости на этом не закончились. Моя многострадальная лодыжка хоть и была еще синей, но отек с нее уже спал, а потому можно было ограничиться эластичной повязкой. Почти в священном трепете я перевязала ногу и осторожно оперлась на нее.
