–Мама отказывается тут с детьми сидеть. Ее, бедную, от одного вида выворачивает. Мне тоже противно. Брезгую страшно его брать. А дети в восторге. Поэтому терплю.
–Понятно. А я тебе тут зачем?– все еще ничего не понимая, спросила я.
–Мне нужно его вернуть, а я не могу его в руки брать,– беззастенчиво ответила та, которую я все еще считала подругой.
Я рассматривала хорька. Кроме убийственного запаха, к несомненным достоинствам животного стоило отнести огромные проплешины на боках и спине. Громко отпив из поилки, зверек неуклюже вывалился из гамака и проследовал к лотку.
–А лысый он почему? Лишай?– Я не спешила подходить к хорьку.
–Старый, вот и лысый.
–Ты где вообще его взяла?!– Я до сих пор не определилась, стоит ли мне возмущаться или все-таки злорадствовать.
–Говорю же, дети притащили,– это было в Ленкином духе – спихивать ответственность на других,– у мамы соседи по даче эту животину за просто так отдавали. Дети и вцепились.
–А ты почему разрешила, если у тебя от него такие корчи?– не понимала я.
–Потому что детям нужен питомец,– перечисляла она,– и они его так любят, а я люблю их. И потом,– с чуть большей решимостью в голосе, которая выдавала в ней бывалого педагога, Ленка продолжила:– У меня и так в школе добрая сотня детей, которым я каждый день в чем-нибудь, да отказываю! Посади его в сумку, пожалуйста, и поедем, тут недалеко.
Пауза с моей стороны несколько затянулась. В свое оправдание я могу сказать лишь то, что вонючий, лысый хорь, несмотря на премилую мордаху, во всем остальном был вылитой крысой. А вот с крысами я с детства не ладила.
–Мне тоже противно,– призналась я подруге.– И что ты скажешь детям?
–Я уже все придумала,– воссияла она,– отвлеку их котенком. Все уже схвачено.
Иной раз от коварства, с набирающим силу педагогическим опытом, которыми Ленка добивалась своего, у меня в жилах стыла кровь.
–Все равно это,– я указала на клетку с хорем,– я не возьму.
Мы перешли на кухню, куда, к счастью, запах хорька не успел проникнуть. Взявшая по случаю прибавления в семье отгул, Ленка принялась хлопотать над чаем.
–А если клетку целиком в багажник поставить?– предложила она.
Я только пожала плечами. Признаться, этот вариант был немногим лучше, чем тащить животное в руках. Запах, который он источал, лишал воли к жизни.
–А с ногой-то что? Погоня? Любовные приключения?– Ленка картинно всплеснула руками.
Сострадание к ближним у подруги возникало время от времени, не обременяя муками совести, вероятно, это нас и сблизило.
–Ничего такого, просто неудачно споткнулась.
Подавив разочарованный вздох, Ленка продолжила лезть в мои дела под видом светской беседы:
–А работаешь сейчас над чем? Тайна следствия?
–Почти. Мне нужна информация о человеке, фамилию которого я не знаю, но предположительно знаю, где он работал. А безнаказанно копаться в документации мне никто не даст,– ответила я, вспоминая, как бесславно окончилась моя командировка в Плес.
–И все?– Подруга посмотрела на меня взглядом строгой учительницы.– Я думала, ты умнее.
–Прости,– я приготовилась отражать нападение,– мы обе ошибались.
–У нас летом к директрисе проверка нагрянула,– начала Ленка с видом бывалого участника кадрово-бюрократических войн,– из Пенсионного фонда. Без всякого предупреждения, потому что не обязаны, пришли и проверили все, вплоть до личных дел первоклассников. Вся администрация тогда на ушах стояла.
–Ты – гений, Лена!– констатировала я.– Давай, потащили твоего хоря.
–А чай?– растерялась она.
–Некогда, родная. Мне еще билет на поезд в Новгород покупать.
–Подожди месяц и поедешь с нами сопровождающей,– тут же нашлась подруга, которая каждый год возила своих подопечных по Золотому кольцу, исполняя учительский долг.
–Увы,– в этом вопросе я была непреклонна,– время не ждет!
Глава 24
Домой я вернулась часа через два. Взглянула на свою дорожную сумку, что так и стояла неразобранной в коридоре, и подумала, что будущему сотруднику Пенсионного фонда не мешало бы и выглядеть соответственно. В сумку отправился уже знакомый синий костюм. На мое счастье, полиэстер не мялся.
Поезд до Новгорода отходил в семь часов. Времени хватало ровно на то, чтобы быстро состряпать сопроводительное письмо и наскоро перекусить.
В холодильнике все так же одиноко лежала курица. Я грустно посмотрела на нее и решила обойтись яичницей.
Расставание с Александром оставило неприятный осадок. Мой возлюбленный обиделся, а я и не думала вымаливать прощение. Довольно типично, если подумать, для любых отношений. Перерасти этот период удается единицам. Многие так и застревают в обидах, начисто забывая, зачем вообще когда-то они решили быть вместе.
И все же я скучала. Мне нравилась моя влюбленность, и было отрадно, что это взаимно. Однако позвонить Александру я так и не решилась. Торопливые сборы прекрасно отвлекали от незакрытых гештальтов дел сердечных и бодрили не хуже крепкого кофе.
Немного поколебавшись, я все же решила обозначить статус-кво, заранее предупредив о своем приезде. Во мне легко могли вычислить мошенницу, но если Киря меня чему и научил, среди прочего, так это тому, как велико желание простого человека оказать услугу сильным мира сего. Поэтому я, почти не опасаясь последствий, смело позвонила в приемную директора.
После нескольких безуспешных попыток прорваться сквозь неактуальные номера и линию факса я наконец услышала заветное:
–Алло!
–Добрый день! Могу я услышать Петра Михайловича?– сказала я, надеясь, что директор, чье имя было указано на сайте, не поменялся.
–Петр Михайлович пока никого не принимает. Оставьте, пожалуйста, информацию, я ему передам,– услышала я услужливый голос секретарши.
–Вы знаете, это срочно,– ответила я, пытаясь вызвать симпатию и живое участие к своей персоне на том конце провода,– я из Пенсионного фонда, по поводу некоторых ваших сотрудников.
После непродолжительного удержания я вновь услышала непреклонное:
–К сожалению, сейчас Петр Михайлович никак не может переговорить с вами. Как можно с вами связаться?
–Спасибо, я дам знать о себе сама,– в некотором раздражении попрощалась я.
Время поджимало, и я не стала медлить.
Тарасовский вокзал, сколько я себя помнила, пах сырым подвалом. Вот и на этот раз меня встретил знакомый запах сырости и чего-то еще, что моя мама идентифицировала как мокрый бетон.
Пройдя внутрь через массивные двери, я попала в зал ожидания. Там было как всегда многолюдно. Хрупкие пенсионеры с тележками красноречиво указывали на окончание дачного сезона. Пригородные электрички ходили часто и пользовались неизменным успехом у дачников.
