–Клади больше, Оливия.
–Тогда завтра мне станет плохо,– возражаю я.
–Тебе станет еще хуже, если ты будешь голодная,– отвечает он.– Мне напомнить, что случилось в прошлый раз?
Дороти не выглядит особо удивленной этим обменом репликами, значит, ей уже известно, что я потеряла сознание на забеге. Интересно, о чем еще она знает… Я накладываю себе больше еды, продолжая сверлить Уилла взглядом. Завтра я посмотрю на него, когда окажется, что я не могу нормально бежать, потому что у меня в животе полкило макарон.
Несмотря на мои опасения по поводу этого ужина, он оказывается по-своему забавным. Сразу видно, что Дороти обожает Уилла и его младшего брата (который сейчас учится в университете), однако без проблем ставит Уилла на место, когда тот зарывается. Давно пора кому-нибудь это сделать.
После того как с ужином покончено, мы с Уиллом убираем со стола. Я как раз заканчиваю вытирать миску, когда он заходит на кухню и говорит мне просто сесть и оставить ему остальное. Я его игнорирую, не отпуская миску.
–Куда это положить?– спрашиваю я.
–В верхний шкафчик.
Я встаю на цыпочки, пытаясь до него дотянуться, и Уилл подходит ко мне из-за спины.
–Давай я.
Он забирает миску и сам кладет ее на место. Я оборачиваюсь как раз в тот момент, когда он опускает руки от верхней полки,– и мы оказываемся друг перед другом так близко, что его грудь касается моей, и он задевает ее рукой, которая все еще продолжает свое движение от шкафчика.
Я ощущаю острый прилив желания внизу живота, и в этот момент та часть моего мозга, которая отвечает за здравый смысл, попросту отключается. Остается другая часть – которая обращает внимание на запах его кожи, крошечный шрам на переносице и выражение его глаз. Это выражение исчезает так же быстро, как и появилось, однако я совершенно уверена, что еще ни разу не видела у Уилла чего-то подобного.
На мгновение мне показалось, что его мозг тоже отключился.
После того как я переоделась в спортивную одежду для сна, раздается стук в дверь. А когда та приоткрывается, ко мне в комнату с улыбкой заглядывает Дороти.
–Просто хотела убедиться, что тебе ничего не нужно. Обычно я давала Уиллу стакан теплого молока перед сном накануне забега. Тебе принести?
Это вызывает у меня укол зависти и радость одновременно.
–Нет, спасибо,– отвечаю я, слегка запинаясь.– Мне ничего не нужно.
–Хорошо.– Дороти еще раз улыбается.– Спи крепко.
Я ложусь и выключаю прикроватную лампу. Я представляю, как когда-то здесь лежал Уилл, как мама поправляла ему одеяло перед сном… Отчасти я ему завидую, но все равно рада, что у него все это было в детстве. Даже если бы я могла отнять у Уилла это воспоминание, каким-то образом сделать его частью своего детства, я бы этого не сделала.
Я чувствую умиротворение, представляя, как он лежал здесь раньше, а также спокойствие от того, что он сейчас рядом, по другую сторону двери. Возможно, этой ночью у меня даже не будет кошмаров.
Глава 21
Уилл
Я с облегчением выдыхаю, когда она наконец ложится спать.
Весь последний час мне пришлось притворяться, что я вовсе не напуган случившимся на кухне. Когда она обернулась и оказалась едва ли не прижатой ко мне, со своими огромными глазами и с этими губами, которые способны навевать нежелательные мысли в любое время дня и ночи – и успешно навевают,– я не просто подумал о том, чтобы поцеловать ее. Я собирался это сделать. Какая-то низменная часть меня взяла верх и требовала совершить сотню разных вещей, пока я не пришел в себя.
Я был совершенно не в своем уме.
Вот как она воздействует на меня. Она так воздействует на всех вокруг, насколько я могу судить, но я беспокоюсь конкретно за себя. Дело ведь не только в том, что меня уволят. Дело в том, что это неправильно. Оливия доверяет мне. Она рассчитывает, что я помогу ей справиться с этой проблемой, помогу реализовать ее потенциал,– и в это же самое время я не просто представлял, как целую ее, но и действительно намеревался это сделать.
Она не может больше здесь оставаться. Утром я объясню ситуацию Питеру – как мне и следовало поступить с самого начала, когда я только узнал об этом. Если университет будет поставлен в известность о наличии этих проблем, он станет нести ответственность, случись с ней что-нибудь,– так что, вполне вероятно, ее выгонят из команды… Вот почему я до сих пор не говорил об этом Питеру. И все же, возможно, он сможет придумать иное решение. Может быть, если она согласится на психотерапию, он сможет найти ей компаньонку для ночей перед соревнованиями. Единственное, в чем я уверен,– мне эту роль больше никогда нельзя выполнять.
Заснуть на диване мне удается не сразу. И посреди ночи я резко просыпаюсь, с запозданием понимая, что меня разбудила Оливия, а за то время, пока до меня это доходит, она успевает покинуть дом. Я перелетаю через диван, выбегаю за дверь и спрыгиваю с крыльца, минуя все ступеньки. К тому моменту, как я оказываюсь снаружи, Оливия уже на полпути к конюшне: она буквально летит. С огромным усилием мне удается догнать девушку, однако попытка ее остановить выходит не слишком изящной – это скорее напоминает захват из регби, чем доблестное спасение,– и в результате мы оба падаем лицом на землю. Я перекатываюсь с нее, и Оливия порывается подняться, однако я обхватываю ее поперек туловища, так что ей не сбежать. Она кричит, умоляет и борется со мной. Ее невразумительные попытки освободиться выглядят поистине душераздирающе. Что бы сейчас ни происходило в ее сне, Оливия умоляет так, словно от этого зависит ее жизнь,– и делает она это голосом маленькой девочки.
Я притягиваю ее к себе, не обращая внимания на грязь и траву, которыми мы перепачкались, и крепко обхватываю руками, чтобы она не вырывалась.
–Все хорошо, Оливия!– отчаянно взываю я.– Все в порядке, поверь мне. Никто тебя не обидит. Это всего лишь сон.
Я повторяю это снова и снова, пока в конце концов она не перестает бороться. Глаза девушки закрываются, и мы лежим вдвоем посреди поля, поздней ночью, пока один из нас погружен в глубокий сон. Я осторожно беру Оливию на руки. Ее спокойное лицо, пожалуй, самое прекрасное, что я когда-либо видел. Какой бы красивой она ни была днем, то, что передо мной сейчас, в тысячу раз привлекательнее: вкои-то веки Оливия такая уязвимая и доверчивая. Из всех людей она положилась именно на меня, поверила, что я не причиню ей вреда, помогу ей пройти через это. Я смотрю в ее лицо и понимаю, что завтра ничего не расскажу Питеру. Я как-нибудь справлюсь со своими демонами.
