В эту минуту меня заботит лишь одно: чтобы мы смогли справиться с ее демонами.
Глава 22
Оливия
Ранним утром раздается стук в дверь, и ко мне снова заглядывает мама Уилла.
–Проснись и пой!– звонко произносит она. Дороти просто чертовски жизнерадостна для этого времени суток, что в равной степени раздражает и умиляет.– Сегодня твой важный день!
И тут до меня доходит, что я по-прежнему в постели. Я резко сажусь, удивленно глядя на нее.
–Я не бегала ночью?
Нахмурившись, Дороти подходит ближе и вытаскивает из моих волос листик.
–Что это у тебя на футболке?– спрашивает она.
Я откидываю одеяло и оглядываю себя с головы до ног: все мое тело и одежду покрывают следы травы и грязи.
К дверному проему подходит Уилл. Он бросает взгляд на мои колени, которым досталось больше всего, и морщится:
–Прости. Мне, по сути, э-э, пришлось повалить тебя на траву.
Я тяжело опускаю голову на руки. Пару секунд я правда надеялась, что не покидала постель этой ночью. Делать это одной и так плохо, а при свидетелях – еще хуже. Дороти тихо выходит из комнаты, и Уилл занимает ее место рядом с кроватью.
–Ты в порядке?– спрашивает он.
Я киваю, а затем поясняю со вздохом:
–Просто это так неловко…
Уилл садится на край кровати, зажав ладони между коленями:
–Тебе не из-за чего смущаться.
–Конечно, это совершенно нормально, когда твоему тренеру приходится ловить тебя посреди ночи, чтобы ты не потеряла стипендию. Я тебя не поранила?
–Нет, но я довольно грузно упал на тебя, так что больше беспокоился о тебе.
Я сглатываю. «Пожалуйста, боже, пусть он скажет, что этим все ограничилось…»
–Я сказала или сделала что-нибудь… глупое?
–Не знаю, почему ты так переживаешь,– говорит Уилл, нахмурившись.– Никто не собирается винить тебя за те действия, которых ты даже не осознаешь,– уверяет он, но вообще-то это не отвечает на мой вопрос.
–Просто… Не люблю, когда наружу вырывается та часть меня, о которой я ничего не знаю,– объясняю я.– Я делаю достаточно глупостей, даже когда нахожусь в сознании.
–Ты не делаешь никаких глупостей.– Уилл встает с кровати.– На самом деле, когда спишь, ты куда привлекательнее, чем когда бодрствуешь.
–Так ты думаешь, что я привлекательная?– поддразниваю я, и он потирает затылок.
–Все люди привлекательны. Некоторые больше, некоторые меньше,– ворчливо отвечает он.– Одевайся. Мы выезжаем через десять минут.
Я быстро принимаю душ, переодеваюсь в форму и подхожу к входной двери, где меня уже ждут Уилл и Дороти.
–Спасибо, что пригласили меня,– говорю я Дороти, гадая, нужно ли пожать ей руку или что-то типа того.
Она притягивает меня к себе и обнимает так порывисто, что от удивления я теряю дар речи.
–Мне было очень приятно принимать такую гостью, Оливия,– отвечает она.– Приезжай в любое время.
Кажется, Дороти в самом деле так считает. Она машет нам на прощание, стоя на крыльце до тех пор, пока мы не скрываемся из виду.
–Твоя мама действительно милая женщина,– замечаю я, оглядываясь на ферму.– Как ты умудрился стать таким козлом?
Уилл закатывает глаза, но я чувствую, что он хочет улыбнуться:
–Ты единственная, кто так считает.
–Ты в этом уверен?
–Не совсем,– смеется он.
За время поездки на место соревнований моя безмятежность постепенно улетучивается. Да, я хорошо выспалась этой ночью, но все равно чувствую себя неважно. По прибытии мы обнаруживаем, что сегодняшняя трасса покрыта грязью, поэтому нам предстоит бежать в кроссовых шиповках, что мне совершенно не нравится. Я стискиваю зубы и начинаю нервно расхаживать взад-вперед, прижимая руки к животу и испытывая желание сбежать от всей этой суматохи, которую поднимает моя команда вместе с толпой зрителей.
«Все плохо, все очень плохо… Это новая трасса, и у меня новые шиповки. Вчера вечером я поела. Боже, зачем я только поддалась на уговоры Уилла и поужинала?»
Трасса на этом забеге представляет собой несколько кругов протяженностью в милю каждый. Мы медленно пробегаем круг один раз, чтобы привыкнуть к трассе, и, пока я бегу, конечности кажутся такими тяжелыми, будто на них повесили дополнительный груз. Когда заканчивается знакомство с маршрутом, Питер подходит, чтобы поговорить с нами. Несмотря на мое первоначальное недовольство из-за того, что моим тренером стал Уилл, теперь я начинаю подозревать, что на самом деле он мне подходит больше. Питер дает универсальные советы: не слишком ускоряться, прижиматься к краю трассы на поворотах и не расслабляться, если окажешься впереди. Все это советовал каждый тренер с тех пор, как изобрели кросс.
Когда Питер заканчивает наставления, нас окружают родители, друзья и другие близкие, которые приехали посмотреть на соревнования, и у меня возникает чувство, словно я не могу дышать. Кроме того, их волнение только усиливает дискомфорт в моем животе. Тем временем Николь знакомит меня со своими мамой и папой и спрашивает, путешествуют ли по-прежнему мои родители. При этом Уилл поворачивает голову в нашу сторону.
–Да,– отвечаю я, задаваясь вопросом, почему он слушает наш разговор.– Их не будет весь сезон.
–Должно быть, здорово,– произносит Николь, поворачиваясь к отцу.– Родители Финн путешествуют неделями. Почему бы вам не делать так же?
Ее отец ворчит, что кто-то должен платить за ее частые походы в Macy's, а я ускользаю от своих собеседников, направляясь к полю за нами.
Тут я снова принимаюсь расхаживать из стороны в сторону, крепко обхватывая руками живот. Мне казалось, что, сбежав из компании других людей, я стану волноваться чуть меньше, но это не так. Мне удалось выспаться этой ночью, поэтому сегодня у меня должен был быть невероятный день, идеальный забег – однако этого не случится. Я чувствую это всем своим существом. Теперь у меня есть все преимущества, в которых мне было отказано в предыдущих соревнованиях,– но я все равно облажаюсь. Что тогда будет с моей необоснованной верой в собственный потенциал?..
–Что-то не так,– шепчу я снова и снова,– что-то не так.
В этот момент ко мне подходит Уилл.
–Выглядишь неважно,– говорит он.– Ты в порядке?
