–Ты делаешь все, что в твоих силах,– отвечает мама.– Но сейчас тебе действительно нужно немного поспать.
–Не могу. Я так боюсь не услышать отсюда, если она убежит.
Мама колеблется, но затем заходит в мою комнату.
–Займи мою кровать, а я лягу на твоей.
–Даже не знаю,– отвечаю я.– Я ведь уже нарушаю правила, и все это выглядит так…
–Ты искренне беспокоишься за нее,– говорит мне мама.– Я бы не стала этого предлагать, если бы хоть на мгновение допускала, что это на самом деле неправильно.
Я отправляюсь в другую комнату и ложусь на свободную кровать напротив Оливии. Я только-только погружаюсь в сон, когда она начинает говорить. Это что-то неразборчивое, но ее голос звучит очень юно и безумно. Стоит ей сбросить одеяло, как я сразу подскакиваю к ней и, одной рукой удерживая ее на месте, изо всех сил стараюсь убедить, что с ней все в порядке. Я успокаиваю ее снова и снова, уверяя, что она в безопасности.
–Это всего лишь сон,– шепчу я.– С тобой все в порядке.
И происходит нечто невероятное. Она не борется со мной. На мгновение Оливия вздрагивает, как будто ее ударило током, а затем сворачивается в клубок подле меня, прижимаясь головой к моей груди. Ее руки крепко сжимают мою футболку, пока она плачет, даже не просыпаясь.
Я обнимаю ее, пока слезы девушки не затихают и не прекращаются совсем, и тогда происходит нечто чуть менее невероятное, но все же удивительное.
Я тоже засыпаю.
Глава 32
Оливия
Срань господня.
Вот черт, вот черт, вот черт!
Передо мной стоит Уилл Лэнгстром без рубашки.
Я открыто таращусь на него, и, вероятно, это нужно прекратить. Не то чтобы я не предполагала, что он будет выглядеть чертовски привлекательно без рубашки, но это превосходит все, что я могла себе представить. Да, признаю́: иногда я представляю что-нибудь с его участием, и, как правило, это относится к категории 18+. Вот только во время моих фантазий на фоне не звенит будильник и у него нет прижатой к животу подушки или панического выражения на лице, как сейчас.
–Почему ты в моей комнате?– интересуюсь я. Его взгляд становится угрюмым.
–Чтобы разбудить чью-то сонную задницу,– ворчит он.
–И тебе доброе утро,– раздраженно бросаю я, переворачиваясь на другой бок и накрывая голову подушкой.– И я уже видела тебя в шортах, болван. Откуда такая скромность?
У него вырывается недовольный звук, который я игнорирую, и Уилл уходит в свою комнату.
–Она сегодня убегала?– спрашивает Дороти, проходя мимо него.
–Она не покидала своей постели,– отвечает он, не появляясь у меня в поле зрения.
В его формулировке есть что-то подозрительное, но сейчас для меня это не главное. Я не убежала. Перед важным забегом. Перед забегом, из-за которого волновалась до тошноты. Это гребаное чудо!
–Подождите, почему вы только что вышли из комнаты Уилла? Вы спали там?– спрашиваю я у Дороти. Ее глаза удивленно распахиваются:
–Он беспокоился о тебе, поэтому занял мою кровать, а я – его.
Где-то на задворках сознания у меня осталось воспоминание о его руках, обнимающих меня, о том, как я прижималась к его теплой груди посреди ночи.
Может, это был очередной сон… А может, и нет.
Когда мы прибываем на трассу, Уилл в сторонке прохаживается вместе со мной и произносит свою стандартную подбадривающую речь, которая в адаптации для меня не столько «подбадривающая», сколько в духе «хватит сходить с ума». Он поддерживает меня, несмотря на то что в этот момент у него есть тысяча других дел и других людей, с которыми нужно разобраться; несмотря на то что молодой тренер, прогуливающийся с этой конкретной студенткой, не может не вызывать подозрений.
Я знаю: то, что он проводит со мной так много времени, выглядит плохо, и я понимаю, что он снова и снова рисковал своей работой, в то время как я ему доставляла лишь одни проблемы. Сегодня я хочу отплатить ему единственным доступным мне способом. Я собираюсь победить.
Как только раздается пистолетный выстрел, я стартую слишком быстро, у меня слишком рано появляется характерное зудящее чувство в груди, однако я не сбавляю темп. Сегодня я выиграю для него, даже если это меня убьет. Тот голос из подсознания говорит, что я проиграю, если продолжу бежать с прежней скоростью, что у меня ни за что не получится,– но я молча велю ему к черту заткнуться.
Я финиширую на такой скорости, что останавливаюсь лишь шесть метров спустя, словно машина со сломанными тормозами. На этот раз меня ловит Уилл, а не Питер, придерживая за плечи и не давая упасть.
–Еще один рекорд, Лив,– шепчет он как раз в тот момент, когда подбегает Питер.
Я счастлива, но на этот раз мое счастье целиком и полностью принадлежит ему.
Наша команда занимает первое место по сумме баллов всех бегунов. Сегодня нам удалось войти в число призеров, заняв в общем зачете второе место впервые за последнее десятилетие! Все просто в восторге: Брофтон закидывает меня к себе на плечо и начинает кружить, а я в ответ лишь искренне смеюсь, даже не угрожая, что врежу ему. Когда все выстраиваются в очередь, чтобы сесть в автобус, он меня отпускает, но у меня так кружится голова, что я, пошатываясь, врезаюсь в Эрин.
–Будь поосторожнее,– говорит она Брофтону.– Оливия – наш билет на региональные. Отныне обращайся с ней как с нежным цветочком.
–Да уж, это про меня,– смеюсь я.– Такой хрупкий цветочек.
Бетси проталкивается вперед, по непонятной причине источая раздражение, хотя мы только что стали призерами.
–Если бы кто-то не пришел шестнадцатой,– она издевательски усмехается, глядя на Эрин,– мы бы заняли сегодня первое место.
Меня бесит, что ее слова стерли всю радость с лица Эрин.
–А еще мы бы выиграли, если бы ты сама прибежала быстрее,– огрызаюсь я.
Дальнейшие события происходят настолько быстро, что у меня о них остались лишь смутные воспоминания. Только что я заканчивала эту фразу, а в следующую секунду Бетси толкает меня так сильно, что боль от столкновения моего лица с автобусом на мгновение ослепляет. И вдруг я уже прижимаю Бетси к земле, из ее носа льется кровь, а чьи-то руки крепко обхватывают меня со спины, будто я в смирительной рубашке.
