Эвана мой рассказ не удивляет.
–Я в общем-то обо всем догадался, когда ты исчезла и Уилл начал сходить с ума,– признается он.
Также я рассказываю правду Эрин и Николь. Эрин – потому что она уже вроде как знает, а Николь – потому что она чересчур любопытна и все равно разнюхает обо всем самостоятельно.
–Я хочу услышать все грязные подробности!– с азартом восклицает Николь.
–Ты же не про физические аспекты, правда?– уточняю я.
Она непонимающе смотрит в ответ:
–Конечно, про них! Или ты думаешь, мнеинтересно, что он ест на ужин? По крайней мере ты должна мне сказать, какого размера его…
–Уверена, ты и сама можешь догадаться,– обрываю я ее.– И это самая-самая последняя подробность, которую ты от меня когда-либо услышишь, ясно?
Она не обращает на мои слова никакого внимания и, повернувшись к Эрин, восторженно вопит:
–Я же говорила, что он по-любому огромный!
Я официально становлюсь взрослой в тот же день, когда официально перестаю жить одна. Двадцать первого декабря мы возвращаем всю мебель, которую Уилл одолжил у знакомых, и перевозим последние из моих скудных пожитков в его квартиру. На помощь с переездом приходят Эрин и Брендан, хотя «помощь» Брендана включает гораздо больше ничегонеделания, чем можно было ожидать.
–До сих пор не могу поверить, что вы вместе и что вы съезжаетесь,– несколько изумленно протягивает Эрин, когда мы с ней заходим в квартиру Уилла.
Брендан в данный момент «помогает» тем, что смотрит телик. Эрин бросает на него долгий взгляд, а затем снова поворачивается ко мне:
–В смысле, это так странно… Разве тебе не странно?
На самом деле для меня это самые нестранные события в жизни. Здесь, с Уиллом, я чувствую, что наконец-то дома.
–Нет,– отвечаю я, спихивая ноги Брендана с кофейного столика.
–Просто это так удивительно,– говорит Эрин.– В смысле, я знала, что вы были близки, но это все равно, что узнать, что Брофтон спит с Анджелиной Джоли! Ну то есть, знаешь, это же Уилл…
–Ага,– улыбаюсь я.– Я тебя понимаю.
Иногда я смотрю на него, когда он готовит, одевается или, развалившись на диване, ждет, пока я присоединюсь к нему,– и тоже не могу в это поверить.
Она обнимает меня, прежде чем я успеваю увернуться.
–Это первая светлая полоса в твоей жизни, Финн. Не испорть все, ладно?
Я обещаю ей, что этого не произойдет, и хотя мне обычно плохо удается выполнять обещания, на этот раз у меня хорошее предчувствие.
В тот вечер у Дороти за праздничным ужином к нам присоединяются Питер, Брендан и Эрин. Им я об этом не говорю, но это мое первое празднование дня рождения с тех пор, как мне было десять, отчего даже столь небольшая компания кажется огромной. Дороти по такому случаю наготовила все мои любимые блюда. Я сглатываю комок в горле и впиваюсь ногтями в ладони, чтобы не расплакаться, когда она выносит из кухни торт, на котором написано мое имя, и поет «С днем рождения тебя». Пусть теперь я и способна на слезы, но это не значит, что я начну плакать, даже когда счастлива. Дороти дарит мне еще больше платьев, а Уилл вручает просто самый лучший подарок из всех, что я когда-либо получала – новые кроссовки для бега.
–Как ты узнал?..– спрашиваю я. Я терпеть не могу кроссовки, которые выдает бегунам университет, но никогда ему об этом не говорила.
–Ты хмурилась всякий раз, когда надевала старые,– посмеиваясь, поясняет он.– Трудно было не догадаться, в чем тут дело.
Много позже, после того как мы вернулись домой и отпраздновали эту дату другими способами, Уилл лежит в постели, удовлетворенный и сонный, пока я вырисовываю пальцем маленькие невидимые круги на его спине. Его спина меня завораживает – все еще загорелая, сплошь из мускулов. Я видела некоторых парней, позирующих в спортзале: даже те выглядели менее подтянутыми, чем Уилл сейчас, хоть он и расслаблен.
–Мы только что съехались,– говорит он ни с того ни с сего, поворачиваясь ко мне лицом,– а ведь у нас и свидания не было.
–Мы ужинали в ресторане,– пожимаю я плечами.
–С моей мамой. И, как правило, при этом ругались.
–Для меня это не важно.– Я изучаю его лицо.– А для тебя?
Он приподнимается на локте, его губы касаются сначала одного моего виска, затем другого.
–Помнишь то платье, в котором ты была на Дне благодарения? Я весь ужин представлял, как ты идешь в нем на свидание с Бренданом, и меня сводило с ума, что твоей парой никогда не смогу быть я. А теперь это может случиться.
Я ему улыбаюсь.
–Я надену то платье прямо сейчас, если это так много для тебя значит, но мне показалось, что платье с осеннего банкета тебе понравилось больше.
–Оно тоже занимает особое место в моем сердце,– ухмыляется он.– Но дело не только в платье. Ты ведь никогда по-настоящему ни с кем не встречалась…
–Почему? Я ходила на свидания.
–С кем-то, кто тебе нравится? С кем ты планировала продолжать встречаться?
Я закатываю глаза, признавая его правоту.
–Может, тогда тебе стоит попробовать, пока еще есть шанс, Оливия,– тихо говорит Уилл, прижимаясь губами к моему уху,– потому что я буду твоим первым и последним парнем.
–Последним, говоришь? Как самоуверенно.– Я хочу сказать это без улыбки, но у меня ничего не выходит.
Он переворачивает меня на спину и нависает надо мной, уже определенно не сонный.
–Именно так. Я никогда ни в чем не был так уверен.
Когда я просыпаюсь на следующее утро, он уже выходит из ванной, наполовину одетый.
–Я сегодня буду весь день на ферме. В пять тридцать я за тобой заеду и повезу на наше свидание.
–Разве тебе не нужно будет подготовиться?
–Я сделаю это у мамы.– Уилл садится на край кровати.– Если мы будем собираться вместе, то просто окажемся в постели.
–И что в этом плохого? Я люблю оказываться с тобой в постели.
Он улыбается. Это такая милая, застенчивая улыбка, от которой сердце переворачивается у меня в груди.
–Потому что я хочу за тобой ухаживать, завоевывать тебя.
–Я уже завоевана. Снимай джинсы, и я покажу, насколько я завоевана.
Секунду он молча смотрит на меня, и я замечаю, что его решимость немного дрогнула, но затем он хватает футболку и натягивает ее через голову.
