Как такое возможно?
В компании-разработчике дизайнеры и художники явно не жаловались на воображение.
Мерзость носила название: исчадие тьмы. Уровни с сорокового до пятьдесят второго. Глава Ненависти предположила, что система сочла Морского спрута после крушения особой областью, квест-зоной, и «подогнала» уровни противников под уровни их группы. Скалирование, кажется, так называл процесс длинноухий умник.
Корабль назывался Морской спрут. Творились на нем темные дела. Отвратительные, мерзкие — под стать облику его новых хозяев. Спрут — это ведь тоже осьминог. Прежнюю команду заглотил и сожрал гнев моря — Девятый вал.
Бесхозный корабль сменил владельцев.
Исчадия, не ограничивающие себя горизонтальными плоскостями, атаковали Ненависть со стен, с потолка…
Теперь это был их корабль.
— Уязвимость к свету и огню, — Хэйт перестала глазеть и начала озвучивать то, что показывал взгляд истины. — Иммунитет к тьме. Сопротивление к воде и почему-то к земле. Здоровья… не очень много.
— Тогда они заточены на урон, — здраво предположил Кен. — Если по количеству хп хлипкие.
— Ага, — легко согласилась художница. — Рюк, настал твой звездный час. Я — придаток к лекарю.
Кроме угольков, из магии ей нечего было противопоставить исчадиям тьмы. Конечно, оставались шпильки, но после того, как художница всадила в «своего» спрута Игг’Шадир, тот сделал ноги. Не понравилось ему, как «украшение» мифического ранга пронзает его дымчатое тело.
В коридоре тесно. Лезть под руку товарищам — затея так себе. Лучше «посаппортить» и выждать благоприятный момент для атаки.
— Понял-принял, тьмы не будет, — Спиритус поднял воздушный заслон перед собой и Монком, а ближайшую мерзость закрутил в вихре.
— Салли… — Рэй вызвал саламандру.
Раньше питомцев не призывали: на корабле пространство сильно ограничено, мешаться под ногами будут.
— С огнем я бы не торопился, — Кен и впрямь не спешил запускать огненные стрелы. — Корабль деревянный. Обновления все больше напирают на реализм. Я не хотел бы поджечь Морской спрут, пока мы в его… пузе.
Спорить с эльфом не стали.
— Вот потом, — мечтательно проговорил Вал перед тем, как начать играть «заунывную». — Запалим до небес.
«Тоже мне, любитель оранжевого», — хмыкнула глава Ненависти. — «Пироманьяк скрытый».
Склизкие мглистые твари плевать хотели на планы игроков. Они были заняты атаками, причем дружными.
Сразу три исчадия выдавили (или выдохнули?) из себя струи чернил. Все соседние монстры, которых затронул выплеск тьмы, ускорились. И усилились: пара тварюг сбоку от бабы-стража поджали, затем резко распрямили свои щупальца.
— Дот по пятьдесят хп в секунду, — отчитался о воздействии чернильного облака Рэй. — Ухудшает видимость, режет точность физ атак.
Длани очищения гноме и убийце — те прям в облако сунулись.
Грохот! Орчанку снесло к чертям, она одоспешенной тушей бахнулась о деревянную перегородку. С треском проломила ее, шлепнулась на пол каюты для матросни…
Пожалуй, орать про: «Сто кусков феёв!» — фразу-активатор аое-агра зеленой не стоило. «Феи» обиделись.
Исчадия хлынули следом, чуть не сливаясь в единый дымный поток. Ради этой атаки мерзости перестали растекаться по отдельным врагам, все скопом облепили бабу-стража.
У Хэйт перехватило дыхание: как бы не порвали их подругу боевую на сто кусков твари с щупальцами.
«Сто кусков… Барбёв?» — художница замешкалась.
В пролом прыгнул Рюк.
— За мной на счет: три, — прям в прыжке инструктировал он сокомандников. — Три!
Вспышка! Белый свет озарил комнатушку, ошеломил исчадий тьмы.
— У-йи… — Барби (целая, не по кусочкам) перешла на ультразвук. — Мог сказать, чтобы зажмурилась⁈
— Бей во все стороны, — спокойно ответил чародей. — Видеть не обязательно. Не промахнешься.
Темные твари облепили орчанку со всех сторон, так что «воевать не в ту сторону» она бы не смогла при всем желании. Все стороны были «теми».
Рюк говорил короткими рублеными фразами. И каждой соответствовал взмах рапирой. Выпад — укол — слабая вспышка света. Взмах — лезвие словно двоится, его белоснежный отблеск рассекает клубы тумана. Укол — мрак вместо крови вытекает на палубу.
Чародею уже помогают. Спиритус хлещет ветром, выхватывая клочья тьмы из мрачных тел. Пускает туман на дымные ленточки парой кинжалов Рэй. Маська рубит, почти что не целясь. Матерится и тычет мечом куда попало Барби. Стрелы Кена малоэффективны. Странно, что в списке устойчивостей-уязвимостей не говорилось про это. Так что короткий клинок в помощь — и эльф спешит на помощь своей ненаглядной.
В коридоре остались Хель с Валом: их танец и музыка эффективны и на некотором расстоянии.
— У тебя же было что-то из стихии света в скиллах? — Хэйт обернулась к Монку.
Тот подхилил орчанку, наградил растянутым по времени лечением тех, кто глотнул чернильного выхлопа. Скомпенсировал потерю здоровья в секунду. И теперь наблюдал, не влезая в схватку.
— Справляются, — пожал плечами Монк.
Эффект ошеломления от вспышки «прибил» темных тварей ненадолго. На пару секунд дольше, чем прописано в умении — бонус за счет крайней уязвимости к свету.
И за это время от двух десятков исчадий тьмы Ненависть оставила в живых всего дюжину.
— Действительно.
Хэйт аккуратно вернула «шпильку» на законное место.
А что? И впрямь ведь справляются.
О том, что они с Монком слегка переоценили силы соратников, Хэйт подумала — мимолетно, уже срываясь на бег — когда остаток тварей собрался с силами и повторил маневр с проломом перегородки телом бабы-стража.
— Есть пробитие! — успел шуткануть кинжальщик, явно поймавший кураж.
Барби точно было не так весело, ведь именно ее после того пресловутого аое-агра швыряли, как шар в боулинге, от стены к стене. И насквозь. Хилые перегородки столкновения с орочьей тушей не выдерживали.
— Клятые моллюски, я вам сейчас…
Что «сейчас» Барби не договорила. Новый пролом оказался брешью в капитанскую каюту. Там зеленую тут же облепили новые исчадия тьмы. И потянули внутрь…
— Салли, огнемет, — плюнул на всякую осторожность Рэй. — Лучше весело и дружно сгореть, чем отдать нашу подругу на прокорм.
— В трюме полно воды, — вставила Маська. — Потушим.
Кен молча отправил в брешь огненную стрелу.
Так они узнали, что от огня мглистые осьминоги верещат. От света дохнут, а на жгучее пламя реагируют леденящим кровь воплем.
Когда исчадий выжгли, выветрили воздушными потоками туманные останки, Барби была не вполне зеленокожей. Скорее, ее кожа приобрела цементно-серый оттенок.
