«Неужели это было необходимо?»– возмутилась императрица Хана. Не вопрос – скорее способ выразить неудовольствие для очистки совести.
–А ты предпочла бы, чтобы он болтал повсюду про двух чилтейцев с тяжелым ящиком? Не знаю, как ты, но я не желаю, чтобы нас обнаружил этот…
«Похоже, ты позабыла, что ты больше не в своем теле, госпожа Мариус. Я не чилтейка».
Мой взгляд был предназначен императрице, но смотрела я на пустую дорогу.
–Не забыла,– сказала я, трогая ее светлые кудри заляпанной кровью рукой.– Но в твоей шкуре я куда больше похожа на жительницу Чилтея, чем прежде в своей.
Ее колени хрустнули от того, что я заставила нас подняться и пнуть завалившегося на ящик возницу мыском сапога. Труп с глухим стуком шлепнулся на дорогу. Капитан Энеас отошел на несколько шагов и, опустившись на колени в сырую траву, забормотал свои вечерние молитвы. Я закатила глаза. Смеркалось, в воздухе пахло дождем, но, по крайней мере, погони не видно. Где бы ни был Лео, здесь его нет.
И все же…
Пока капитан Энеас молился на заходящее солнце, я скользнула взглядом по длинному, похожему на гроб ящику в задней части повозки. Он не шелохнулся с тех пор, как возница утром помогал капитану его поднимать, и все же… От одного взгляда в ту сторону волосы на руках встали дыбом. Это не простой ящик – тот, кто находился внутри, был жив, слышал нас и, что хуже всего, кажется, просыпался.
Я спустилась на землю, шипя и морщась от боли в каждом суставе. Мне хотелось спать, но здесь не было никакого укрытия, а нужно стащить ящик, развести огонь, заняться волом и повозкой.
«Он сам со всем справится».
–Без помощи – нет.
«Помощь будет. Помести меня в возницу».
Я воззрилась на труп и, скрывая досаду, что мне не пришло это в голову, отозвалась:
–Неужто сама императрица займется черной работой?
В тишине лишь холодный ветер просвистел у моих ушей.
«Я не родилась императрицей и не умру ею. Помести меня в труп».
К телу, которое я выпихнула на дорогу, пришлось сделать всего несколько шагов, но и этого оказалось слишком много для ослабевшего тела императрицы. Прикасаясь к безжизненной щеке мертвеца, я завидовала свободе, которую она сейчас получит. Уход императрицы облегчил напряжение в плечах, но нисколько не уменьшил груз усталости, повисший на шее.
Императрица потянулась в уходящих лучах вечернего света, совсем как просыпающаяся кошка. Ее первая попытка говорить обернулась бульканием, но она откашлялась, отвернувшись к лесу, и вскоре все получилось. К тому времени как капитан Энеас встал после молитвы, она уже возвратилась с охапкой дров, собранных в промокшем подлеске. Прежде чем я успела заявить, что сырое дерево не годится, капитан покачал головой.
–Нам не нужен огонь,– сказал он, и сгущающиеся тени заиграли на покрытом шрамами лице.– Мы остановились ненадолго, только чтобы дать отдохнуть волу.– Он взглянул на ящик, жутковатый в своей неподвижности. Резкий ветер ледяными руками рвал мою кожу.– И чтобы покормить его.
Хана бросила охапку дров наземь. Они высыпались мертвецу на ноги, но она этого словно и не замечала.
–Прежде я хочу получить ответ. Ты считаешь, что с его помощью можно остановить Лео Виллиуса, но ведь ты одной с ним веры. Почему же ты хочешь, чтобы мы остановили его?
Капитан старался не встречаться глазами с императрицей. Она не сводила с него пугающий взгляд мертвеца и ждала.
–Его отец мертв,– сказала я.– Значит, он точно станет следующим иеромонахом Чилтея.
Капитан еще сильнее нахмурился.
–Даже если и так, иеромонах Единственного истинного Бога обязан исполнять долг во имя веры и своего народа, а не… не ради власти и славы. И священная империя – дело прошлое, нужно извлекать из прошлого уроки, а не подражать ему, какие бы… связи и подобие…– Он замолк.– Не силен я в подобных высказываниях.
Он пошел заниматься волом, и я подавила желание уйти вслед за ним.
–Ну, думаю, мы хотя бы можем ему доверять,– хриплым голосом мертвеца произнесла Хана.
–Мы? Я вот после всего того дерьма в Кое не уверена, что могу доверять тебе.
И, оставив ее злобно таращиться на меня, я поплелась на больных и слабых ногах к ближайшему дереву и уселась под ним. Земля была холодной и мокрой, но у меня уже не осталось сил об этом тревожиться. Я прислонилась к стволу и смотрела, как труп с негнущимися конечностями помогает капитану Энеасу высвободить вола из оглобель и отвести к воде.
Я прикрыла слипающиеся глаза и увидела оживленную улицу, где чилтейцы в чилтейских одеждах шли по чилтейскому городу под небом Чилтея. Я тихонько вдохнула и выдохнула, ощущая жажду и привкус черствого хлеба. Через дорогу в окружении оголенных деревьев возвышалось величественное строение со шпилем, вознесшимся к небу над всеми зданиями Женавы.
Я нетвердой походкой вышла на заполненную толпой площадь, пробормотала молитву, и при этом голос был мой. Меня толкнули плечом, и я зашаталась, ощущая в раненой ноге боль, однако Кайса сумела удержать равновесие и пошла вперед, к дверям церкви.
Я очнулась с криком и вернулась к реальности, где капитан Энеас и мертвый возница снимали с повозки ящик с Септумом. Заставляя себя подняться, я осознала свое нездоровое тело, лишь когда боль пронзила колени и лодыжки. Шипя проклятия, я, как могла, ковыляла по грязному размокшему полю – когда первый приступ паники миновал, получалось не особенно быстро.
Когда я подошла, они, потея и задыхаясь, несмотря на прохладу ночного воздуха, уже опустили ящик на землю.
–Кайса в Эравуме. У церкви. Если поторопимся, успеем добраться туда, пока она не ушла.
Капитан с императрицей переглянулись.
–Я предполагала, что ты предложишь погнаться за ней,– произнесла Хана.– Но это слишком опасно. Лео Виллиус ищет нас, и ему, и всем остальным известно, как я выгляжу. Вот это,– она указала на ящик,– для нас единственный способ его уничтожить.
–Почему тебя это волнует? Совсем недавно ты готова была умереть.
Императрица Хана прищурилась.
–А ты не дала. Напомнила о моем долге перед империей. Перед дочерью. И была права.
–У тебя есть долг. А у меня – нет. Это не моя империя и не моя дочь.
–Да, но ты теперь в моем теле, госпожа Мариус.
Если бы даже ветер затаил дыхание, тишина не стала бы глубже. Я разгневанно смотрела на императрицу, но все доводы прозвучали бы грубо, а под взглядом капитана Энеаса я не могла озвучить ни один.
–Мне не больше хочется быть к тебе привязанной, чем тебе ко мне, госпожа Мариус, но есть кое-что поважнее наших желаний. Например, доставить это… этого человека обратно к Торвашу.
Я хотела сказать, что капитан Энеас мог сам с этим справиться. И нет никаких доказательств, что седьмой Лео будет полезен, а иеромонах не был образцом совершенства, но все эти слова остались невысказанными, как и прочие.
