Затянувшееся молчание прервал капитан.
–Нам нельзя задерживаться надолго,– сказал он, произнося «мы» увереннее, чем я.– Мы должны накормить его, пополнить запасы и снова двинуться в путь. Пойду принесу зажженный фонарь.
Он ушел к повозке, оставив нас с императрицей наедине и в неловком молчании.
–Мне так жаль, что мы пока не можем пойти за ней, Кассандра, я же понимаю…
–Я в твоей жалости не нуждаюсь.
Она нахмурилась.
–Проявление товарищества – не жалость.
–Это если оно – не пустые слова.
–Говоришь, пустые слова? Когда я дала тебе больше власти над моим телом, чем…– Мертвец щелкнул челюстью.– Если попытаешься убежать, загоню тебя в такие глубины сознания, что ты даже не вспомнишь, кто такая.
Она договорила шепотом, потому что капитан вернулся с фонарем и поставил его на ящик Септума.
–У меня в запасах оставалось немного хлеба и мяса.– Он помедлил. Из-за слишком яркого света я не видела выражение его лица.– При обычных обстоятельствах я бы не беспокоился, но, учитывая случившееся там, в хижине…– Его голос затих, но я и без слов заново пережила момент, когда неподвижное тело вдруг повернуло голову и посмотрело на нас, на самом деле посмотрело.
–Полагаю, мы с Кассандрой можем приглядеть за ним, пока вы будете его кормить,– сказала императрица.– Дайте Кассандре свой кинжал, она куда опытнее меня.
Мне было отвратительно такое доверие с ее стороны, так же, как и ответный вопрос потрясенного капитана:
–Вы уверены? Это не?..
–Да, уверена.
И, как будто она и в этой коченеющей мертвой плоти была его императрицей, а не врагом, капитан Энеас послушно достал кинжал из-за пояса и протянул мне. Я чуть было не отказалась, но злобно взглянула на императрицу и сомкнула свои – ее пальцы – на рукояти, еще теплой от тела капитана.
–Постарайся не причинять ему боль, если в этом не будет необходимости, но…
–Если он попытается тебя придушить, проткнуть ему руку?
Капитан чуть улыбнулся.
–Вроде того.
Он достал из сумы пакет. В животе заурчало, но еда предназначалась не для меня. Капитан убрал фонарь с ящика.
–Не могли бы вы поднять крышку, ваше величество?
–Разумеется. Ты готова, Кассандра?
–Да, ваше величество.
Она проигнорировала мой сарказм.
–Хорошо. На счет «три». Раз. Два. Три.
Возница крякнул, его сильные руки легко сняли крышку, и свет лампы упал на лежащего внутри. Он был бледен и худ, со спутанными волосами и клочковатой длинной бородой, но от кончика носа и до сверкающих глаз был вылитый Лео. Во всем, кроме выражения лица. Септум даже не шелохнулся, не показал, что увидел нас, не моргнул, когда капитан направил свет фонаря ему в лицо.
–Еда,– сказал капитан, отрывая кусок солонины. Когда кусок поднесли к губам, Септум не пошевелился, но стоило Энеасу произнести «открывай», открыл рот. Капитан аккуратно опустил туда мясо и сказал:
–Ешь.
Лео Септум сомкнул губы и начал жевать. Когда он проглотил первый кусок, точно так же был скормлен второй. Капитан Энеас говорил, что Септум всегда был словно пустая раковина, и сейчас, наблюдая, как он ест, лишь подчиняясь командам, я представила ужас его матери, которую наградили безгласным младенцем, выросшим в бессловесного пустого ребенка.
И я задрожала сильнее, чем дрожала бы от порывов ледяного ветра, гуляющего в открытом поле.
–Ешь,– опять сказал капитан, на сей раз предлагая небольшой ломоть хлеба. Я взглянула на императрицу в шкуре мертвого возницы и увидела, что не мне одной хочется оказаться где-нибудь подальше отсюда. Я покрепче сжала в руке оружие.
Септум начал жевать. Моргнул. По команде опять откусил, а мы с императрицей наблюдали, застывшие и напряженные, несмотря на усталость и боль в каждом суставе.
–Ешь.
Хлеб и мясо исчезали кусок за куском, в животе у меня урчало. К тому времени, когда капитан покончил с кормлением, холод ночи совсем меня заморозил. Сжимающие кинжал пальцы ныли, и никак не удавалось расслабиться. Капитан кивнул, и императрица Хана опустила крышку на место. Крышка хлопнула, и я больше не видела Септума, но его лицо оставалось выжженным в моей памяти, и я не могла от него избавиться.
–Надо поесть и двигаться дальше,– сказал капитан и протянул сверток в вощеной бумаге.
–А когда же мы отдохнем?
Он пожал плечами.
–Если хочешь, можешь поспать в задней части повозки. А как долго, ваше величество, вы сможете оставаться в этом… образе?
–Вы имеете в виду управление мертвецом?– спросила она.– Думаю, полный день и ночь – и предел будет близок. В прошлом… в прошлый раз под конец в нем стало весьма неприятно.
Я смотрела на крышку ящика, чтобы не встретиться взглядом с капитаном. Предыдущим телом, которое она носила до предела, был иеромонах, о чем капитану Энеасу лучше не знать.
Я заткнула кинжал капитана за грязный кушак, развернула вощеную бумагу и нашла там остатки мяса и хлеба. Все засохшее и несвежее, но еда есть еда, и я сунула кусок мяса в рот.
–Это мой кинжал,– сказал капитан.
–Знаю,– с полным ртом произнесла я.– Но у тебя есть сабля, а у меня нет, так что я оставлю кинжал себе.
Он нахмурился.
–Ненадолго,– добавила я.– Пока не найду получше. Ты что, думаешь, я собралась тебя убить?
–Эта мысль приходила мне в голову.
–Что ж, капитан, на этот счет не тревожьтесь,– вмешалась императрица.– Вы слишком ей нравитесь. Хотя она не колеблясь проткнет меня кинжалом за эти слова.
В самом деле, так приятно было бы погрузить лезвие ножа в ее мертвое тело и понаблюдать, как потечет кровь, но такой поступок лишь докажет ее правоту, и ей это известно. Мертвец ухмыльнулся.
–Я признательна вам за такое игривое замечание, ваше величество,– сказала я вместо того, чтобы проткнуть ее. И со всем возможным достоинством – в ее теле это могло получиться.– Но неплохо было бы всем нам сосредоточиться на текущих задачах. Например, мне нужно вернуть свое тело.
Я достала из-за пояса кинжал капитана и вложила рукоять в его открытую ладонь.
–Вот, теперь тебе незачем беспокоиться о безопасности. А мне о своей остается только молиться.
Отказавшись от помощи императрицы, я взобралась на козлы, кляня все на свете.
–Твое идиотское тело ноет со всех сторон. Даже веки болят, ну как такое возможно?
Трудно сказать, сколько времени прошло до тех пор, когда капитан Энеас снова запряг в повозку вола. Мы уже собрались ехать дальше, и императрица устроилась рядом с Септумом на сене, а капитан все возился у головы вола.
