–Например?
Он снова пожал плечами.
–Трудно сказать, пока империя так раздроблена, но из тех, кто рядом, думаю, министр Оямада более ценен, чем кажется. У вас будет достаточно времени, чтобы обсудить это и понаблюдать за окружающими, если вы решите пойти по такому пути. А пока поразмыслите,– сказал он, вставая.– Потому что, если вы пойдете по нему, назад дороги уже не будет. Это не просто какая-то задача, а стезя на всю жизнь. Я не уверен, что на это была бы способна ваша мать, но вы…
Слова повисли в воздухе. Это была его клятва в верности, насколько он мог себе позволить в столь опасный момент. Он с Кисией. Со мной.
–Но сначала нужно пережить завтрашний день,– сказал он, когда я не ответила.– А потом опять поговорим. То, что случится с Когахейрой, многое изменит.
–Насчет завтрашнего дня,– отозвалась я, пожевав нижнюю губу.
–Что именно?
Этот настороженный тон был так хорошо мне знаком.
Я с горечью посмотрела на него.
–Недавно прибывшие левантийцы сообщили, что на севере есть кисианские солдаты. Не знаю, сколько их, но достаточно много, потому что левантийцы назвали их армией.
Он прищурился, и я поняла, о чем он думает. Мне следовало доложить об этом на совете, но я не стала. И не собиралась. С того самого мгновения, когда об этом сказал Рах. Мое доверие министру Мансину висело на волоске после моего отказа избавиться от левантийцев.
–Новые солдаты?
–Да, вероятно, батальоны северной армии, отбившиеся от основных сил. Не знаю.
–Скорее всего. И что вы думаете по этому поводу?
Опять пожевав губу, я снова и снова прокручивала возникшую у меня мысль, какой бы ненавистной она ни была. Самый лучший способ узнать, кто они, оставит меня без защиты.
–Я думаю,– медленно выговорила я,– что вам следует туда поехать. Одному.– Он уже раздвинул губы для ответа, но я его опередила.– Если они северяне, у вас лучше всех получится с ними договориться. И вы единственный человек, которому я сейчас доверяю. О моей безопасности могут позаботиться и другие, но другие не сумеют уговорить этих людей сражаться за меня.
Рёдзи нахмурился и долго обдумывал мои слова. Мне следовало ценить его рассудительность, но я лишь нетерпеливо дернулась.
–Тут есть о чем подумать, ваше величество,– наконец произнес он.– Возникнет много вопросов о том, куда я подевался, если все это останется между нами, как хотелось бы.
–Тут уж ничего не поделаешь. Придумаем что-нибудь насчет вашего внезапного отъезда. Письмо. От умирающей… тети. Ну, что-нибудь получше этого,– добавила я, когда он рассмеялся.– Я устала, и у меня закончились хорошие идеи.
–Надо придумать что-то получше, ведь, можете быть уверены, уже несколько генералов подозревают, что Рах э'Торин уехал с тайной миссией по вашему поручению.
–Как бы мне хотелось, чтобы это было так. Он уехал даже не для того, чтобы помогать левантийцам.
Рёдзи поднял брови, быть может, из-за горечи моего тона или из-за того, что и это я утаила от членов совета.
–Насколько я знаю, он помогает… другу в беде.
–И как вовремя!– Когда я не ответила, он добавил:– Я попытаюсь придумать какую-нибудь годную небылицу. Ваши доводы убедительны, но покинуть вас сейчас, даже оставив с доверенными людьми… все во мне восстает против этого.
–Пусть генералы и не согласны со мной, но дело зашло не настолько уж далеко, чтобы они решили меня убить. Кисия в трудном положении, а они и сами не едины. И если завтра мы победим, возможно, они будут ко мне более благосклонны.
–Мне совсем не нравится, что вы отправитесь в бой без меня.
–Я сражалась без вас в Рисяне. И в Мейляне. Разумеется, я предпочла бы, чтобы вы были рядом, но меня будут защищать солдаты, да я и сама способна о себе позаботиться.
Конечно, это была фальшивая уверенность, но как я могла признаться, что больше боюсь собственных генералов, чем предстоящего сражения?
Пусть я это и не сказала, но он, похоже, все равно понял. И отцовским жестом, а ведь генерал Рёдзи, по сути, заменял мне отца, положил руку мне на плечо и сжал.
–Я знаю, Мико, я ведь сам вас тренировал, чтобы мать могла вами гордиться. Берегите себя, пока я отсутствую. Будьте осторожны, когда кому-то доверяете. И вообще будьте настороже.
Я кивнула, потому что внезапно лишилась голоса. В это мгновение мне было так спокойно, но, хотя мы и не говорили об этом, я уверена, что подумали об одном и том же. Жива ли матушка? Увидим ли мы ее? Гордилась бы она мной? Нами. И я не могла не бояться сбиться с пути, как она. И что однажды горе и гнев разрушат и меня.
23
Кассандра
Наше тело медленно погружалось в сон, и мое сознание уносилось прочь, трепеща, как светлячок в ночной темноте. В руках Саки движение проходило более гладко, с ощущением цели, смысла и направления, не как это растерянное порхание.
Наконец я услышала голос. Унус задыхался в неистовстве.
–Должно быть, он мертв. Еще давит, как… будто тяжесть в голове, но теперь только в одной точке. Я не знаю… не знаю, что будет.
–Что бы ни было, я с тобой.
Не ответив, он лишь коснулся лбом моего плеча и ушел. Меня постепенно охватывал холод. Небо за окном освещал рассвет. Просыпались птицы с утренней песней, и по дому тихой поступью сновали слуги. По дому министра Мансина.
Я сидела молча и смотрела глазами Кайсы, ожидала, прислушивалась – нужно было убедиться, что мы здесь одни. Никаких посторонних звуков, ни шагов, ни шороха ткани, ни голосов.
«Кайса?»
Ее пальцы перестали барабанить по подоконнику.
–Кассандра,– отозвалась она, обращаясь к холодному стеклу.– Чего ты хочешь?
«Не дать Лео причинить вред императрице Мико».
Ее губы тронула презрительная усмешка.
–Ты ведь это видела?
«Видела. Я понятия не имею, что за странная хрень с ним творится, но…»
–Странная хрень? Как ты можешь говорить такое после стольких лет, когда мы с тобой разделяли общее тело и прислушивались к зову мертвых? Он как я, Кассандра. В ловушке. Вынужден быть кем-то другим, не собой, потому что они сильнее его. Унус не такой, как другие. Вот, это даже сказано в книге, которую тебе стоило бы прочесть.
Она поднялась с подоконника и подвела нас к столу с небольшой стопкой книг. Ту, что мы взяли в доме Знахаря, я узнала еще до того, как Кайса вытянула ее снизу. Хрустнул корешок. Кайса открыла книгу и принялась листать, гладкие страницы сухо шелестели под нашими пальцами. Наконец она нашла, что хотела, и, водя пальцем по строкам, начала читать.
Хотя в основном эта аномалия разделяет души на пары, когда каждая половина рождается в собственном теле, в очень редких случаях одна из половин разделяется дальше. Наиболее распространено разделение пополам, но встречались и более высокие степени. Например, у мемара-21 уже отделенная половина души разделилась еще на шесть. Таким образом, учитывая, что одна половина осталась у мистика, каждая часть технически составила одну двенадцатую. Все семеро – мистик и шесть мемаров – были рождены одной матерью одновременно, подобную аномалию я видел всего несколько раз.
