По коридорам бегали солдаты и слуги с пучками стрел, водой, провизией, тканью, камнями и старыми клинками – здешний хаос был более слабым отражением хаоса, царившего снаружи. Только бы стены и ворота продержались достаточно долго, чтобы все эти припасы успели пригодиться.
После суеты и шума наверху пустота подвала казалась потусторонней. Здесь не было ни лорда Ниши, ни его подручных, и, понадеявшись, что так оно и останется, я сдвинула каменную крышку и спустилась в узкий подземный ход. От сырых стен отражался бледный свет пары оставленных нами фонарей, их мерцание было единственным признаком жизни или движения.
–Гидеон?– окликнула я, нырнув под низкую арку.
Передо мной оказался длинный острый клинок – угроза, не приветствие. Его держал Рах – усталый, похудевший, покрытый грязью пещер, со следами застарелых синяков на лице, но прежний Рах с его пристальным взглядом, смотревшим прямо в душу. Наши глаза встретились, но он не опустил саблю.
–Дишива.
–Рах.
Гидеон лежал у стены пещеры, где я его оставила, подергиваясь и дрожа во сне. Наши с Рахом взгляды метнулись к нему.
–Что с ним?
–Теп дал ему какое-то снотворное, он просто беспокойно спит. Вероятно, он скоро проснется, и ты об этом пожалеешь.
–Почему? И зачем ты послала за мной?
Я скрестила руки на груди, уже не боясь, что он воспользуется оружием.
–Потому что ты прав, хотя лучше бы ошибался. У нас должно было получиться. Должно было. Гидеон почти смог. Но это мерзкое чудовище все разрушило. Все, что у нас могло быть и чем мы могли стать. Лео пробирается в голову, словно голос. Покой. Яростный шум – что угодно…
Не находя слов, я изобразила, как разрываю что-то руками.
–Он – Гость.
–Кто-кто?
Рах наконец-то опустил клинок, потрогал лезвие пальцем и убрал в ножны.
–Эзма мне рассказала,– с усталым вздохом произнес он.– Она объяснила, как контролировали наших гуртовщиков. Она верит в Единственного истинного Бога, но считает Лео мошенником, а настоящего Вельда – левантийцем.– Рах провел ладонью по лицу, размазав грязь, и складки, оставленные усталостью, стали резче.– Думаю, она хочет построить в степях священную империю.
–Но она же заклинательница!– успела произнести я, прежде чем пробудился цинизм.– Ты серьезно, да? Поэтому ее изгнали?
–Да. Кстати, Тор занимался книгой, уж не знаю, насколько она теперь может быть полезна.
Обсуждать Вельда, Лео и Эзму здесь, в подвале кисианского поместья, казалось странным, и вдвойне странно было вести такой разговор с Рахом. Не стоило удивляться, что Тор доверился ему, но эта проблема неделями занимала все мои мысли, давила своим ужасом, и я чувствовала себя одинокой. Даже с Сичи, Нуру и Эдо. А Рах, знающий, понимающий и не сомневающийся в истинности этой проблемы, облегчил страх, о котором я даже не подозревала. Кто-то поверил мне. Человек, не находившийся здесь и не видевший все воочию, мне поверил.
Не в силах выразить чувства, я жестом указала на Гидеона.
–Он очень плох. Кажется, он напуган и… уязвим. Слишком долго Лео сидел у него здесь.– Я дотронулась до виска.– В конечном счете Гидеон делал это ради нас, но… он не смог бороться в критический момент, и теперь… его мучает то, что он сделал и не может исправить.
–Йитти.– За ровным голосом Рах скрывал боль.– Кто еще?
–Так Ясс тебе рассказал? Я просила его не говорить. Но наверное, он не хотел заставлять тебя проделать такой путь, только чтобы узнать и все равно почувствовать себя обязанным позаботиться о Гидеоне. Очень на него похоже.
–В отличие от тебя?
–В отличие от меня. Приходится быть более прагматичной.
–Но не настолько прагматичной, чтобы убить его, да и дело с концом.
Я покачала головой.
–Да, но я была близка к этому. Мне пришлось смотреть, как они умирают, слушать приговор из его уст и видеть, как он улыбается. И даже зная, что это был не он, я не могу разделить этих двоих. Я решила, что только ты сможешь, единственный из всех, кому не наплевать на него.
Рах отвернулся, глядя, как Гидеон вздрагивает в полусне, и я порадовалась, что не вижу его лица.
–Благодарю,– сказал он, и от его безучастного тона у меня сжалось сердце.– Но ты не ответила на вопрос. Кто еще?
–Ты правда хочешь, чтобы я ответила? Именно сейчас?
–Нет, но мне нужно знать.
Я не могла смотреть ему в глаза.
–Йитти,– сказала я, рассудив, что будет легче начать с имени, которое ему уже известно, но оно все равно застряло в горле.– Хими. Истет. Лок. Остальные – Клинки из гурта Беджути.
Что тут скажешь? Лицо Раха превратилось в застывшую маску, под которой он прятал боль, и я ничем не могла ее облегчить. Может, убить Гидеона было бы милосерднее.
Наконец, Рах медленно кивнул, благодаря меня за честность.
–Мне нужно уходить.– Он посмотрел на потолок пещеры, сквозь который доносился отдаленный звук шагов.– Ты справишься?
Честнее было бы ответить «нет», но он все равно не мог ничем помочь.
–Думаю, мы сумеем их удержать. Сичи отправила сообщение твоей императрице, так что, надеюсь, она уже в пути. Если нет, передай ей, когда вернешься, что мы не против получить какую-нибудь помощь.
Рах кивнул, снова глядя на Гидеона.
–Передам. Правда, у нее сейчас нет причин мне доверять.
Мы постояли с минуту молча. Рах держался ко мне спиной, и я позволила ему держать боль в себе, понимая, что ничем не могу облегчить ее. Наконец он глубоко вздохнул и с опаской, словно охотник, шагнул к Гидеону.
–Гидеон? Это Рах. Я вернулся за тобой,– сказал он, опустившись на колени и тронув Гидеона за плечо.
Его голос охрип от подавленных чувств, и мне пришлось проглотить комок в горле и побороть желание уйти. Слишком болезненное это было воссоединение, но я не могла уйти, пока не уверюсь, что Рах справится.
–Гидеон, я…
Гидеон перекатился и ударил кулаком. Рах вздрогнул, но перехватил его руку, и Гидеон бросился на него со сдавленным криком. На мгновение они превратились в рычащий клубок рук и ног, но вскоре Рах прижал Гидеона к земле.
–Прекрати пытаться меня ударить, идиот,– рявкнул он.– Я пришел спасти тебя, но могу и бросить, если тебе так хочется.
–Рах?– Гидеон всхлипнул и сбросил с себя Раха.– Убирайся отсюда. Уходи. Уходи! Не дай ему найти тебя.
–Я уйду, но заберу тебя с собой.
Человек, некогда державший в крепких руках все надежды левантийцев, цеплялся за Раха, словно утопающий, и захлебывался от горя. Он трясся, по измазанному грязью лицу текли слезы, и мне пришлось отвернуться и напомнить себе, что не он приказал убить этих людей. Напомнить, что после всего, через что он прошел, Гидеон заслуживает милосердия. Но верить в это, думая о Йитти, Истет и Хими, было нелегко.
