–Я сражалась за Кисию.
–Как и я. Только за другую Кисию.
Эдо переминался с ноги на ногу на лестнице.
–Мне надо возвращаться,– сказал он.
Он поклонился, пробормотал «ваше величество», и его шаги затихли где-то на ступенях, а мы с Сичи остались один на один под пристальным взглядом юной левантийки. После моего прихода она не сдвинулась с места и грозно сидела в углу подобно статуе. Как и у Тора, у нее были длинные волосы девушки, не прошедшей церемонию инициации, чтобы стать воительницей гурта, и я гадала, понимает ли она каждое мое слово, как и Тор.
–Насчет Нуру можешь не беспокоиться, если не собираешься делать мне ничего плохого,– сказала Сичи.
–Я могу это сделать только в ответ.
Сичи улыбнулась.
–Тогда здесь тебе ничего не грозит. Я хотела кое о чем тебя спросить.
Меня привела сюда ее просьба о помощи, но все же я подошла к столу с опаской. В жестких доспехах, покрытых засохшей грязью и кровью, тяжело было изящно опуститься на колени, и рядом с Сичи я ощущала себя диким зверем, а не императрицей. Она сохранила всю прежнюю грацию, но все равно была уже не той самой Сичи. Она ожесточилась.
–Так о чем ты хочешь спросить?– сказала я, положив руки на колени.
–Должна ли я лишить себя жизни.
Я не знала, чего ожидать, но от этого откровенного вопроса потрясенно охнула.
–Как я понимаю, мой отец – твой министр левой руки,– ничуть не смутившись, продолжила Сичи.– Но видимо, ты не знаешь, что он не склонен прощать. Мой дед был в числе генералов-предателей, которые решили сражаться за твоего отца…
При таком открытом упоминании моего истинного отца я вздрогнула, хотя мы и были наедине.
–Как всегда говорил отец, дед принимал безрассудные решения, позорящие семью. Отец часто повторял, что меня держат при дворе, а за ним так пристально следят по одной причине – из-за деда никто больше не доверяет Мансинам. Представь, как меня повеселило, когда отец совершил то же самое – решил поддержать тебя вместо светлейшего Батиты. Интересно, в тот момент он осознавал, что сделал то, против чего всю жизнь восставал?
Я могла бы рассказать, как побаиваюсь, что теряю верность ее отца, но не могла позволить кому-либо использовать против меня это слабое место. Поэтому просто подняла брови и ждала продолжения.
–Я лично в этом сомневаюсь,– сказала она, передернув плечами.– Но по какой бы причине он ни позволил это себе, мне он такой же любезности не окажет.
«Это неважно, потому что она мне больше не дочь».
–Твое молчание красноречиво это подтверждает. Он стыдится меня. И заставит снова выйти замуж. Не даст жить своей жизнью.
Сквозь ее ледяное спокойствие проступили первые эмоции – неожиданный первобытный ужас. Он мелькнул в движении губ и тут же исчез. Снаружи нарастал гул кровавой волны.
Я протянула руку через стол, но тут же отдернула и снова положила на колени.
–Пусть он и мой министр, но я императрица и обещаю тебе помилование. Ты не пострадаешь за свой выбор и сможешь остаться со мной или уехать, куда пожелаешь.
–Одна? Или с Нуру? С собственными деньгами и положением, так что не буду нуждаться в муже и мне не придется заглаживать грехи новым браком?– Она жалобно посмотрела на меня.– Мужчины не позволяют женщинам даже мечтать о свободе. В особенности мой отец.
–Но императрица я, а не твой отец,– сказала я, слишком хорошо зная, насколько это близко к неправде.
Если я встану на сторону его дочери, то еще сильнее оттолкну, но это решение как никакое другое было похоже на выбор между легким путем и правильным путем. Я могла отдать министру Мансину дочь и снова завоевать его преданность или бороться за нее, как мне всегда хотелось, чтобы кто-нибудь боролся за меня.
Решение оказалось самым простым в жизни.
–Даю тебе слово,– сказала я.– Твой отец будет возражать, но я возьму тебя под защиту. Пожалуйста, не позволяй ему выиграть, да и любому другому мужчине. Вместе мы можем добиться многого.
Мне не хотелось напирать, разъяснять ей, что делать и чувствовать, но я не могла смириться с мыслью, что она убьет себя ни за что. Я сказала себе, что она нужна Кисии. Хотя на самом деле это я в ней нуждалась. Чтобы больше не быть в одиночестве.
Хотя левантийка позади нее так и не пошевелилась, в наступившей тишине она казалась соединенной с Сичи прочными узами, как будто во всем мире существовали только они вдвоем. Не глядя друг на друга, они, похоже, пришли к негласному соглашению. Сичи кивнула. Не радостно, даже не решительно, скорее небрежно, как разносящей чай служанке. Сичи со мной. Пока что. На большее я и не рассчитывала.
Пока мы сидели в тишине башни, снаружи продолжалось сражение, и его звуки нарастали и затихали, как приливы и отливы. Услышав панические крики, я подскочила и бросилась к окну. Во дворе столкнулись в кучу левантийцы, кисианцы и чилтейцы, как за стенами, так и внутри них, но хотя моя армия громила чилтейцев во дворе, с тыла подходила новая группа врагов.
Пока я осознавала, что произошло, сердце на мгновение остановилось. Наверное, они знали о нашем прибытии и разделили силы, а вторая половина армии затаилась в ожидании.
Задние ряды моих солдат развернулись, чтобы дать отпор, а первая группа чилтейцев тут же повернулась обратно, и все смешалось в полной неразберихе. Мое сердце грохотало в бешеном темпе, под стать атакующим чилтейцам. Голова поплыла, а пол, казалось, перемещался и прыгал под ногами.
–Вот дерьмо,– пробормотала Сичи, подойдя сзади, и через секунду я поняла, что смеюсь. Не то из-за того, что услышала ругательство из ее уст, не то из-за того, что это было еще очень мягко сказано.
Я не могла найти слов, но не успела даже подумать, как уже была на лестнице и, цокая каблуками по дереву и камню, бежала на слабый свет дня. На меня обрушились звуки. Отовсюду напирали солдаты. Раненые прижимались к рушащимся стенам, а мертвые пялились в небо, и их затаптывали в грязь. Ничего похожего на величие битвы.
Эдо кричал на солдат посреди хаоса.
–На стены!– призывал он, когда я подошла к нему.– Скорее! На позиции!
Не нуждаясь в повторении приказа, лучники побежали к лестницам. За ними последовали и некоторые левантийцы, один из которых отдавал приказы. Я не знала, что сделать или сказать, а вокруг все пришло в движение. Мои генералы остались далеко, а я оказалась в ловушке, совсем не там, где мне надлежало находиться. Боятся ли они, что я погибла, или думают, что я прячусь?
–Беги к Ошару и скажи, что всадникам лучше прорваться в передние ряды,– продолжил Эдо, лишь мельком бросив на меня взгляд. Он выглядел как истинный командующий.– А остальные – вперед! Избавьтесь от чилтейцев, которые еще здесь, чтобы войска императрицы Мико сосредоточились на чилтейцах с другой стороны. Встаньте в строй! И держите его.
