Отовсюду донеслись выкрики: «Есть, ваша светлость!»– и солдаты поспешили прочь.
В его перекошенном лице не осталось и намека на прежнего красавца Эдо, которым я восхищалась, как восхищаются картиной. Здесь стоял человек, превратившийся в того, кем никогда не хотел становиться, но вдруг обнаруживший, что эта роль неплохо ему удается. Меня кольнула зависть. Мои солдаты верны генералам, а не мне, а всеми сражениями командовали министр Мансин или генерал Мото. Я же всегда выступала в роли символа. А Эдо за короткий срок достиг гораздо большего.
–Мне нужно вернуться к своим,– сказала я, потому что больше не сумела ничего придумать.
–Оставшиеся здесь чилтейцы сосредоточены у ворот,– ответил он.– Пробиться сквозь них непросто. Здесь безопаснее.
–Мне не нужна безопасность, я хочу вести своих солдат. Император Кин не стал бы прятаться.
–Император Кин, скорее всего, бросил бы нас на произвол судьбы.– Эти полные горечи и злости слова намекали на судьбу его отца, которого оставили оборонять Сян в одиночку.– Если ты хочешь стать хорошим правителем, необязательно брать с него пример.
Он не только завоевал уважение солдат, но и был мудрее меня. Глупо на него злиться, но я понимала, что министр Мансин во мне не нуждается, и от этого чувствовала себя только хуже. Если мы переживем эту битву, то лишь благодаря его талантам полководца, а не моим.
Эдо настороженно посмотрел на меня. Он выглядел как человек, чье присутствие требовалось еще во множестве мест, а я никогда еще не чувствовала себя такой обузой, ведь мне нигде не было места.
Я могла бы сражаться вместе с его солдатами, но лишь превратилась бы в мишень, а если я умру, кто займет мое место? Мансин? Я оставлю Сичи навеки одинокой и в опасном положении, а империю отдам в руки человеку, который уничтожит левантийцев при первой же возможности. После побега из Мейляна я отвергала все увещевания советников оставаться в безопасном месте, но теперь, собираясь вытащить меч, задумалась, что произойдет, если погибну. Мы с Танакой мечтали о другой империи. Более справедливой. Которая не будет построена на ненависти предков. И если я допущу, чтобы судьба империи оказалась в руках армии, страшно даже представить, что из этого получится.
Я обязана выжить.
Эдо отвернулся, занявшись более насущными делами,– со стены донеслись новые крики. Лучник указывал на приближающуюся армию, и, не зная, хорошие у него новости или плохие, я помчалась к лестнице. Эдо последовал за мной. Забравшись на ближайший участок стены, я протолкнулась вперед и, упершись руками в парапет, вгляделась в поле битвы.
Там, где мою армию атаковали чилтейцы, чтобы загнать в ловушку, теперь оказались левантийцы. Три длинные шеренги всадников неслись на вновь прибывших чилтейцев, и мое сердце наполнилось ликованием. Я не знала, кто их ведет, Эзма или Рах, но это не имело значения. Они остались нашими союзниками и пришли на выручку.
–Да!– завопила я, потрясая кулаками в воздухе.
–Твои друзья?– спросил запыхавшийся Эдо.
Лучники настороженно перешептывались. Чуть дальше на стене левантийские сторонники Эдо отнюдь не радовались.
–Мои союзники-левантийцы,– отозвалась я.– Что в этом удивительного, у тебя же тоже они есть.
Он натянуто улыбнулся.
–Теперь хотя бы есть шанс выбраться из этой передряги живыми.
Выкрикнув приказ солдатам на стене, Эдо зашагал вниз в развевающемся плаще. Я последовала за ним как собачка на привязи, как бы противно мне ни было это осознавать.
–Прорываться к ним!– гаркнул он солдатам у ворот.– Вперед!
Он не оглянулся на бегу, раздавая приказы направо и налево, а мне с группкой гвардейцев осталось лишь наблюдать, как дерутся другие. Напомнив себе, для чего должна уцелеть и за что сражаюсь, я позволила ему уйти.
Я помогала там, где могла, ухаживала за ранеными и разносила боеприпасы, и впервые пыталась не отделаться от охраны, а уклониться от опасности. Солдаты Эдо относились ко мне с уважением и опаской, и хотя это разбивало мне сердце, я не терзалась – просто не было времени.
К тому времени как чилтейская армия была разгромлена, у меня не осталось сил даже на радость и удовлетворение, только немая благодарность за то, что все наконец-то закончилось. Я ничего для этого не сделала, но все закончилось. И все же моя работа только начиналась. Уж слишком быстро рядом со мной оказалась заклинательница Эзма, такая высокая и грозная в заляпанной кровью короне. Верхом на огромной лошади она выглядела громадиной, но даже не спешилась, заговорив со мной.
–Ваше величество, где Гидеон э’Торин?
–Насколько я поняла, он умер еще до нападения чилтейцев,– ответила я, выходя из ступора.– Убит Лео Виллиусом, но вся эта история… очень запутанна. Благодарю за то, что присоединилась к битве.
–Мне не нужна благодарность. У меня еще много дел.
Вокруг роились другие левантийцы, знакомые и незнакомые, все верхом на огромных лошадях, и останавливались, только чтобы поприветствовать друг друга и проверить, не ранена ли лошадь. Пара человек занялась головами павших, и, судя по немалому количеству трупов левантийцев во дворе, это отнимет довольно много времени.
–Тебе следует вести себя аккуратно,– сказал Эдо, понизив голос и наблюдая за удаляющейся Эзмой.– Не требуй верности от тех, кто еще недавно сражался за моего отца.
–Почему же? Без императора Гидеона у них нет другого правителя.
–Разве что ты вынудишь их выбрать предводителя. Они опасаются твоих левантийских союзников.
–Но они же встали на сторону левантийского императора.
–И очень сожалеют об этом, но не видят причин считать, что враги императора Гидеона – их друзья. Все так запуталось.
Его покровительственный тон меня возмутил.
–Я кисианка, сражаюсь за кисианскую Кисию, так какая разница, кто мои союзники?
–Ты сказала бы то же самое о человеке, заключившем союз с чилтейцами?
–Нет, но они наши враги.
–А левантийцы разве ими не были?
–У левантийцев здесь больше нет власти. Нет причин их бояться.
Он с недоумением посмотрел на меня.
–Просто… подожди несколько дней. Покажи себя. Дай им время.
Время, за которое министр Мансин может настроить их против меня. По венам льдом растеклась паника, и я сжала кулаки, чтобы не дрожали ладони.
–Если они откажутся, я могу всех казнить,– сказала я.
–И что дальше?– спокойно отозвался он.– Будешь править с помощью страха? Не такими правителями мы мечтали стать, Коко.
Даже эти мягкие слова были ударом под дых, и я не могла вымолвить ни слова, потому что меня затопил стыд. Эдо мог бы продолжить читать мне мораль и полностью меня раздавить, но вместо этого разочарованно улыбнулся, и это было даже в чем-то хуже.
