–Но ведь он теперь ничего не может, да?
Но страх продолжал жить в глубине глаз Унуса, глаз, которые я видела полными самой жестокой злобы. Тот Лео, что убил капитана Энеаса, продолжал жить внутри Унуса, и мы только что зверски разозлили его.
29
Рах
Я не знал, чей это дом, и не интересовался. Поместье заняла императрица, и я спешил по коридору, стуча по полу заляпанными грязью сапогами. Я не видел Мико с тех пор, как прибыл сюда. Несомненно, она была занята более важными делами.
У дверей комнаты Гидеона стояли два гвардейца, я постоянно их видел со времен Сяна. Они настороженно наблюдали за моим приближением.
–Рах.
Я повернулся и увидел Амуна, прислонившегося к косяку двери напротив в ожидании меня.
–Амун.– Что-то в выражении его лица заставило меня напрячься всем телом.– Как все прошло?
–Точно так, как я и сказал.– Он встал лицом ко мне в проходе, не обращая внимания на гвардейцев.– Она устроила хорошее представление для капитанов Менесора э'Кары и Атума э'Яровена. Может, оно и к лучшему, поскольку все кисианцы погибли бы, если бы не мы. Твоя императрица в долгу перед Эзмой. Тебе придется заговорить побыстрее, если не хочешь, чтобы она перетянула на свою сторону всех левантийцев.
–Никакие мои слова никого не убедят.
–Тогда, возможно, пришла пора перестать беспокоиться о расколе среди нас. Либо говори, либо пусть ее чилтейский бог получает всех.
Гости. Как она смеялась.
–Он пробирается людям в голову, словно голос. Чувство покоя. Ужасный шум.
Лео сломил Гидеона. Он использовал нас. Снова и снова использовал нас, и если Гости в ответе за то, что происходило в степях, то, вероятно, он тоже к этому причастен. Как и Эзма.
Я сжал кулаки, и Амун посмотрел на них.
–Что собираешься делать?
В его голосе сквозила неуверенность, но в глазах горела жажда ненависти.
–Собираюсь остановить ее,– ответил я, и Амун жестко и невесело улыбнулся.– Собираюсь остановить Лео. Я заставлю их пожалеть, что когда-то они увидели в левантийцах людей, которых можно использовать.
Амун кивнул, полностью меня поддерживая.
–Если выложишь свое дело перед капитанами, которых мы нашли, может, они еще станут сражаться за тебя.
–Скоро мы узнаем, кто встанет рядом со мной, но сначала я должен проведать Гидеона и…
–Ты все еще ставишь его выше нас? Ты знаешь, что он…
–Знаю,– огрызнулся я.– Знаю. Представь, что бы ты чувствовал, если бы кто-то влез тебе в голову и заставлял отдавать приказы, если бы тебе оставалось только сидеть и смотреть, как людей, которые тебе дороги, обрекает на смерть твой собственный голос. Твоя власть.– Амун отпрянул перед моим напором и нахмурился. Неуверенно.– Можешь сказать, что это его вина, но ты уверен, что в той же ситуации смог бы бороться с магией, которую не побороли даже наши гуртовщики? Если не уверен, то сострадание – единственный выход.
–Ты прощаешь его?
Я молча смотрел на Амуна, не зная, что ответить. Еще не простил. Не мог. И даже не был уверен, что прощу, но это не то же самое, что возлагать вину на него одного.
–Это нечестный вопрос.
Амун отвел взгляд.
–Прости, капитан.
–Не за что извиняться. Никто из нас не сталкивался с таким раньше. Я не прошу тебя прощать, просто направь свою ярость на более подходящего человека. Гнев в отношении Гидеона ничего не даст, каким бы праведным ни казался.
Амун склонил голову и сложил кулаки.
–Я все еще считаю, что ты нужен здесь и сейчас. Пока Эзма занимается телами на поле боя.
–Время есть. Действия за ее спиной не приведут к нужному результату, но дай мне знать, если что-то изменится.
–Как скажешь, капитан.
–И еще, Амун.
Он обернулся, бросив взгляд на двух гвардейцев, по-прежнему с любопытством наблюдавших за нами.
–Да, капитан?
–Говори с людьми. Слушай. Прощупай ситуацию. Вновь прибывшие Клинки будут гораздо более открыты перед тобой, чем передо мной. Если я буду знать, с кем говорить, кто не уверен в Эзме, это нам поможет.
–Это я могу.
На этот раз, когда он жестом попрощался со мной, я его отпустил.
Я ожидал, что попасть в комнату Гидеона будет непросто, но один гвардеец открыл передо мной дверь. Изнутри доносился негромкий рокот голосов, и я поспешил войти. Тусклый свет фонарей освещал лица Тора, Тепа и человека, которого я знал, как кисианского целителя. Когда за мной закрылась дверь, все трое посмотрели на меня.
–Рах,– холодно и неприветливо сказал Теп.
В комнате было так же холодно и неприветливо. От прохладного воздуха по коже побежали мурашки.
Гидеон, все такой же грязный, с запекшейся кровью на руках и шее, лежал на циновке. Только алый кушак сняли, и над раной поработал Теп. Кисианский целитель что-то тихо сказал Тору, тот кивнул и, взглянув на меня, скорчил гримасу.
Страх камнем застыл у меня в животе.
–Что с ним?
Теп пожал плечами.
–Может, боги не хотят его спасать. Или он сам хочет умереть.
Мне никогда не забыть, с какой неистовой силой он прижимал нож к собственному горлу.
–Мастер Изака полагает, что это просто усталость,– сказал Тор, когда кисианец замолчал.– Ему просто нужны еда, вода и отдых, если он не потерял слишком много крови. Мы мало что можем сделать, пока он не проснется.
–Он вообще не приходил в себя?
–Ни разу с тех пор, как его погрузили на телегу.
Нас грубо затолкали в повозки в сопровождении охраны. Гидеон спал. Я пообещал, что не брошу его, и сидел рядом, но потерял сразу после прибытия, когда целитель настоял на том, чтобы осмотреть меня. Что ж, по крайней мере, Гидеон не проснулся и не обнаружил, что меня нет.
Кисианский целитель пожал плечами и встал, поправляя на плече мешок.
–Он говорит, нам придется подождать. Он вернется проверить Гидеона позже,– перевел Тор.
–Как будто это что-то даст,– буркнул Теп.– Императрица Мико казнит его, если он очнется, так что лучше ему умереть сейчас. Еще лучше было бы не высовывать носа из Когахейры.
–Уходи,– сказал я.– Я за ним присмотрю.
Губы Тепа изогнулись, но он молча сложил кулаки и вышел, кисианец за ним. Только Тор задержался, не зная, что делать.
–Раздобудь еды,– сказал я.– Пожалуйста. Если он очнется, ему нужно будет поесть. Что-нибудь легкое.
Тор кивнул и ушел, оставив меня одного в мрачной, холодной комнате, слишком напоминавшей нашу каменную тюрьму. Я посмотрел на свернувшегося калачиком Гидеона, на его грязную одежду и запекшуюся кровь.
