Я ничего подобного не слышала, но, как только она это сказала, поняла, что так и есть. Я пробыла рядом с Гидеоном не так долго, как любой из его Клинков, но достаточно давно, чтобы понять,– по-настоящему его волнует только один человек.
–Дельный совет,– сказала я.– Тогда в чем проблема?
–В Лео. Он знает. Он ведь знает все. А кисианцы – такие… кисианцы, что это может уничтожить не только их брак, но и саму Сичи, ее отвергнет семья. Лео говорит, что точно этого добьется, если только она не пообещает выйти замуж за него, когда с Гидеоном что-то случится, и Сичи не просто ненавидит Лео, а боится, что пообещать такое – все равно что вонзить Гидеону нож в спину. Человек вроде Лео не попросит ничего подобного, если у него нет наготове плана, как это осуществить.
Волна признаний закончилась вздохом разочарования, больше похожим на всхлип.
–Так,– сказала я, мгновенно позабыв все слова,– дерьмово. Тогда почему он хочет на ней жениться? В смысле, я понимаю, почему она тебе нравится, но Лео не из тех, кто… влюбляется. Значит, есть причина, по которой он выбрал Сичи.
–Мы тоже так думаем, но кто знает, что это за причина. Или зачем я тебе рассказала. Ты все равно ничем не поможешь.
–Пока что нет, но тебе полегчало, когда ты все выплеснула, это уж точно, а вместе мы скорее найдем ответ.
–Мне хотелось бы услышать ответ «Нет, пошел в задницу», но она подумывает переспать с ним в качестве невысказанного обещания, как бы ужасно это ни было, и всякий раз, когда я говорю, что левантийцы никогда такого не допустили бы, она огрызается. Мне сказали, что в Кисии это вполне обычное дело, и если мне не нравится то, к чему ее принуждают, я могу уйти.
Некоторое время мы молча чистили Итагая, никто не мог сказать ничего дельного. Мне хотелось бы дать ей совет или все исправить, но у меня не было ни одного ответа, только очередные проблемы.
–Мне надо к ней вернуться,– наконец сказала Нуру.– Не хочу ее волновать.
Я отпустила ее и расчесывала Итагая гораздо дольше, чем требуется, хотя это бездумное занятие не натолкнуло ни на ответы, ни на идеи, возникло только еще больше вопросов. К тому времени как я шла обратно через весь лагерь, наступило время ужина, но очень мало левантийцев собралось вокруг костров. Между двумя самыми большими шатрами кружком стояла группа людей, и при виде их мрачных лиц у меня заколотилось сердце.
Я должна была догадаться, что происходит в центре круга, должна была знать, что меня ждет еще одно предупреждение – Лео не замедлит меня наказать, как и каждого левантийца, вставшего у него на пути.
В центре круга стоял на коленях Беджути с окровавленным ножом в руке, а перед ним лежали отрезанные головы Клинков. Тех самых Клинков, которые смотрели на пленных Торинов и просили их отпустить. Тех, кого я послала поговорить с Гидеоном.
Хотя я не видела Лео у костров, он наверняка еще был в шатре Гидеона, его взгляд щекотал мне кожу. Он хотел меня остановить. Хотел, чтобы я увидела слезы своего народа, услышала траурные песни и остановилась. Но когда я стояла здесь, и меня омывала боль, она лишь распаляла гнев. Гнев и решимость победить его, чего бы это ни стоило.
Лето давно кончилось, наступили холодные ночи, и ледяной ветер вызывал мурашки. За мной пришла Нуру, и когда я дошла до шатра Сичи, руки заледенели. Пробивавшийся сквозь щель свет манил, хотя я и боялась того, что обнаружу внутри.
Караульный кивнул, впуская нас, но императрицы там не было. Только секретарь Аурус, поднявшийся, чтобы нас поприветствовать.
–А, Защитница э'Яровен,– сказал он.– Я надеялся с тобой поговорить.
Сделав лишь один шаг внутрь, я замерла.
–Ты говоришь по-левантийски?
Он признал это легким кивком.
–Не идеально, поэтому рад переводчице.– Он указал на Нуру.– Но все же говорю, да. Я учился вместе с легатом Андрусом и другими. Многие мои…
Секретарь посмотрел на Нуру и произнес слово по-чилтейски.
–В левантийском нет такого слова,– отозвалась она.– Наверное, это лучше всего перевести как «коллеги-руководители».
–Так вот, многие мои коллеги-руководители решили, когда Гидеон только появился, что левантийцы здесь ненадолго и роли не сыграют. Лишь немногие были более… дальновидными.
–Ты мог бы говорить по-левантийски во время встречи.
–А Гидеон – по-чилтейски. Но вместо этого мы придерживались официального протокола.
С этими словами секретарь Аурус изящным жестом пригласил нас сесть, как будто находился в собственном шатре. В Кисии принято сидеть за столом и пить чай, но в шатре Сичи было три удлиненных кресла, напоминающих кровати. Секретарь Аурус растянулся на одном из них, а мы с Нуру просто сели.
–И долго с вами Лео Виллиус?– спросил он, взяв бокал вина с приставного столика.
–Всего или с тех пор, как он умер в последний раз?– ответила я, скорее чтобы посмотреть на его реакцию, чем чтобы уточнить вопрос.
–Ага.– Он покрутил бокал, глядя на него, а не на меня.– Так, значит, вы в курсе его… странностей.
–Трудно не заметить, если дважды видишь его смерть.
–Кто его убил?
Я посмотрела на Нуру, задумавшись, насколько могу быть с ним откровенна. Он не был другом Лео, но все равно оставался чилтейцем. Нуру неопределенно пожала плечами, и я решила, что от этой информации вреда не будет.
–В первый раз – Гидеон. В Мейляне. А во второй раз – я.
Я не стала рассказывать про пещеру и священную книгу, решив, что и этого хватит.
–Ага.– Похоже, ему нравилось это слово.– Сам я не видел его смерть, но, как я понял, убийца, которую я нанял, сделала свое дело, а потом исчезла. Все убийцы, которых я подсылал к нему, не вернулись.
–Надо выбирать убийц получше.
–Уверяю, это были лучшие из тех, кого можно купить за деньги. Не хотите вина?– секретарь Аурус поднял бокал.– Мне кажется, во время разговора о доминусе Виллиусе без вина не обойтись.
–Ты ведь знаешь, что он читает мысли.
Он сделал большой глоток вина, а потом второй.
–Знаю. К счастью, покойный иеромонах, отец Лео, узнал от человека, изучающего людей вроде Лео, что тому необходимо…– Он помахал рукой, пытаясь найти правильное левантийское слово.– Необходима определенная близость,– наконец сказал он,– чтобы забраться в чью-то голову. Моя охрана хорошо об этом осведомлена и позаботится о том, чтобы он не подходил близко и не сумел нас подслушать.
–Не получится все время держать его на расстоянии.
–Да, но и он не может проникнуть глубже поверхностных мыслей. Он использует определенные фразы и вопросы, чтобы выудить нужные сведения из глубин разума, поэтому создается впечатление, будто его способности обширнее, чем есть на самом деле.
Я подалась вперед, положив локти на колени.
