–Зачем ты мне это рассказываешь?
–Потому что сейчас, Защитница, у нас с тобой один враг, а друг другу мы не враги.
–Ты бы мог предоставить нам с ним разбираться. Уж наверняка ты бы предпочел ослабить нас, а не усилить.
Губы секретаря дрогнули в улыбке.
–Как мне нравится прямолинейность левантийцев. Ты права. Мне было бы плевать, что он опасен для вас, если бы он не был опасен для нас. Прости за мою прямолинейность, но левантийская империя слаба. Кисианская империя слаба. А теперь благодаря вам мы тоже ослабли. Самое лучшее время для процветания Лео.
–Правильно ли я понимаю, что, судя по этим словам, вы не собираетесь на нас нападать, хотя император и отказался подписывать мирный договор с Чилтеем?
–Девятка никогда не бывает единодушна ни по одному вопросу и часто предпринимает… несогласованные действия, даже при подписанном мирном договоре. Так что как ты не можешь давать обещаний от имени своего народа, так и я не стану, но сейчас многие из нас считают, что бороться надо именно с Лео.– Он глотнул вина, а потом еще раз, и побольше.– Ты в курсе, что он командует несколькими полками чилтейской армии? Их командиры глубоко преданы церкви и последовали за его отцом, но, как мы понимаем, теперь подчиняются ему. В последний раз их видели возле Коя. Наш командующий не хотел продолжать войну, но… у нас есть основания полагать, что он больше не командует.
От его слов у меня похолодело внутри.
–У Лео есть армия?
–Не сказать чтобы собственная армия, но ее возглавляют люди, больше преданные своему богу, чем Чилтею. И сейчас они где-то в Кисии. Я с удовольствием сказал бы, где именно, да не знаю.
Мне хотелось поверить в его искренность, но я не могла из-за прирожденного скептицизма и лютой неприязни к чилтейцам в форме. Хотя постоянно напоминала себе, что все чилтейцы не должны отвечать за действия одного.
Я внимательно посмотрела на него.
–Ты ведь и не ожидал, что мы подпишем договор, правда?
Секретарь улыбнулся и раскинул руки, признавая мою правоту.
–Если доминус Виллиус позволил бы нам прийти к соглашению, я бы задумался, какие преимущества для себя он хочет извлечь из этого договора. По правде говоря, я удивлен, что император Гидеон вообще приехал на встречу. Или, лучше сказать… ему позволили приехать.
–Ты сам все понимаешь.
–Я понимаю достаточно.
Я сжала пальцы, не глядя ему в лицо.
–Мы здесь только потому, что я и… другие пожертвовали собой ради этого. Чтобы не позволить Лео уничтожить все, что мы с таким трудом создали.
Полная жалости улыбка секретаря Ауруса заставила меня раскаяться в том, что я не промолчала, лучше бы я не старалась ему доверять, думать о нем хорошо. Но он не насмехался надо мной.
–Ты делаешь честь своему гурту, Защитница Дишива,– сказал он, и это звучало искренне.– Мне хотелось бы дать тебе то, зачем ты приехала, но могу лишь предупредить об опасности…
–О ней нам и так известно.
–…о которой ты в основном и так знаешь,– признал он, ничуть не смутившись от того, что я его прервала.– И уверяю тебя, чилтейцы хотят от него избавиться так же сильно, как и вы, и сделают для этого все возможное. К сожалению, мало что в наших силах, пока он остается при левантийском дворе в глубине Кисии. Так что передаю эту проблему тебе.
–И за это я не могу тебя поблагодарить.
Секретарь Аурус выпрямился.
–Я и не жду благодарностей. Я не могу дать тебе ничего, кроме информации. И для этого останусь здесь, в лагере, на несколько недель – на случай, если тебе понадобится что угодно, что поможет… поскорее избавиться от нашей общей проблемы.
–Не нападайте,– сказала я, вставая.– Это единственный способ, которым вы способны помочь.
Он тоже поднялся, поставив бокал с вином на столик.
–Даю слово, по крайней мере, насчет армии под моим командованием. От которой вы мало что оставили.
–Надеюсь, ты не ждешь извинений после всего, что вы нам сделали.
Я не хотела об этом говорить, но гнев всегда таился у меня под кожей, вечно присутствующий жар, от которого не избавиться, да я и не хотела избавляться. Ярость давала мне цель, помогала чувствовать себя живой, единым целым со своим народом.
–Не жду,– сказал он неожиданно резким тоном. Приятно было узнать, что теперь и мы вызываем у них ярость.– Поскольку больше нам нечего сказать друг другу, пожелаю тебе доброй ночи, Защитница, прежде чем кто-то заподозрит о нашей встрече.
Мы поблагодарили друг друга с чопорной любезностью. Поклон. Приветствие на кулаках. И мы с Нуру снова вышли на прохладный ночной воздух. Она пожелала мне спокойной ночи, и я медленно двинулась к своей палатке. Хотя по пути сюда я обошла шатер Гидеона стороной, было уже достаточно поздно, и Лео наверняка спал, поэтому я рискнула пойти прямым путем. Снаружи дежурил только Кека, слабый свет освещал его ноги.
Я зашагала дальше. Когда кто-то из левантийцев кривился при виде меня, я всегда остро ощущала ткань на лице. Вот и теперь Кека поморщился, не осмелившись встретиться со мной взглядом.
–Мне надо увидеться с Гидеоном,– сказала я. Это была не просьба, а констатация факта.
Он мог бы отказать, но я вспомнила, как Кека стоял рядом, когда я стояла на коленях, раскрыв ладони в молчаливом извинении, и теперь он отошел в сторону.
Внутри на столе горела единственная лампа, отбрасывая свет на Гидеона, растянувшегося на выцветшем ковре. Из его вялого рта текла пена, и на мгновение я перенеслась обратно в Когахейру, когда Матсимелар и Ясс с трудом пытались дышать. Пытались выжить.
–Гидеон!– С колотящимся сердцем я опустилась рядом с ним.– Гидеон!
Его веки дернулись, а спина слегка поднималась и опускалась под моей ладонью, я не почувствовала бы этого, если бы не искала признаков жизни. Я выдохнула с облегчением, но тут же снова напряглась, когда вошел Кека, взметая полы одежды. На миг он застыл на пороге, потрясенно уставившись на Гидеона, и мой страх, что это дело рук Кеки, тут же растаял.
–Он еще дышит,– сказала я, подсовывая руку под его плечо и переворачивая его на бок.– Я буду его держать, а ты сунь пальцы ему в горло. Давай!
Мне не понадобилось повторять дважды. Мы не учились этому, но тут нет ничего сложного, и, как я в отчаянии засунула пальцы Яссу в горло, так сделал и Кека с Гидеоном, наклонив его голову. И хорошо, что он поступил именно так, потому что, когда Гидеона вырвало полупереваренной едой, вином, желчью и пеной на ковер, все это едва не попало нам на ноги.
Мы держали его, пока его желудок не очистился, а плечи не начали трястись, и каждый непроизвольный вдох превращался в хрип, от чего грудь вибрировала. И пока он дышал, мы с Кекой дышали вместе с ним. Войдя в шатер, я была слишком потрясена, чтобы подумать о последствиях, даже о том, как долго Гидеон мог лежать здесь, медленно умирая. Очевидно, ему дали небольшую дозу красношапочника, так же очевидно, что это предупреждение – в следующий раз ему так не повезет. И скоро меня уже перестанут предупреждать.
