Когда она скрылась из вида, я глубоко выдохнула. Тор не пошевелился, только смотрел на свои колени, как нашкодивший ребенок.
–Ты знал, что она говорит по-кисиански?
Не поднимая головы, он покачал головой.
–Если она пробыла здесь десять лет, вряд ли это удивительно.
Он не ответил, я снова вздохнула и передвинула тарелку с очищенными фруктами по столу в его сторону.
–Поешь немного. Думаю, нам обоим стоит выпить что-нибудь покрепче.
Он не ответил, и у меня сжалось сердце.
–Я знаю, когда судьба свела нас с тобой в прошлый раз, мы не очень хорошо ладили,– сказала я.– Я была настороже и зла, что вполне объяснимо после падения моего родного города, но все равно должна была вести себя с тобой уважительнее, прости меня. Я стольким обязана Раху, что никогда не смогу отплатить, он остался со мной и спас министра Мансина, и как бы плохо ни думала о нем заклинательница лошадей, я с гордостью буду сражаться рядом с ним.
–Она просто злится, что люди смотрят на Раха как на вождя.
–Он так ей не нравится?
Между его темными бровями пролегла складка.
–Она не знает его как человека. Но однажды уже пыталась избавиться от него как от конкурента.– Он наконец поднял голову.– Все, что она сказала о заклинателях лошадей, правда, вот только она ведет этих людей как гуртовщик, и ей это позволили, потому что у них не было сильного вождя. Пока не появился Рах и…
Он замолчал, возможно, поняв, что слишком много выболтал.
Я подтолкнула тарелку с фруктами ближе к нему.
–Так, значит, если бы Рах и впрямь бросил ей вызов, ты все равно считаешь, что он получил бы только половину людей?
–Вероятно. Она ведь все-таки заклинательница лошадей, и если бы он попытался разделить нас, ни один левантиец не принял бы это с легким сердцем.
–Пусть даже она занимает не то положение, которое должна?
–Чтобы изгнать заклинателя, требуется созвать полный совет. Сначала я решил, что она попала в ту же… переделку, что и мы, но она здесь уже десять лет…
Тор закрыл глаза и обратил лицо к неровному потолку, утыканному каменными остриями, как перевернутая горная гряда. На мгновение мне показалось, будто он молится, но из уголков его глаз потекли слезы, в этот момент он выглядел моложе и более беззащитным, чем ухмыляющийся молодой человек, которого я впервые встретила в хижине дровосека.
Он быстро поморгал, чтобы смахнуть слезы, и я подняла чайник, чтобы наполнить пиалу и не смущать его взглядом.
–Если Рах поставит под сомнение причину ее изгнания, она снова ополчится на него,– сказал он с легкой хрипотцой и откашлялся.– Он ведь сам дважды изгнанник. Хотя теперь, когда мы разделились, это не имеет особого значения. Зачем обращать внимание на то, что кого-то изгнали по приказу Гидеона, если мы не подчиняемся Гидеону? У нас не было такого в истории, не было примера…
–Прецедента?
–Так это правильно называется?– Он повернулся и бросил на меня яростный взгляд.– Значит, прецедента. Да. Такого никогда прежде не было. Ни один левантиец не забирался так далеко на юг. Ни один левантиец не отделял себя от гурта. Ни один левантиец не объявлял себя императором. Ни один левантиец не… сидел на коленях в замке и не пил чай с императрицей, которая говорит с ним как с равным.– Он снова отвернулся и со звоном опустил пиалу дрожащей рукой.– Я больше не знаю, кто мы. Кто я.
На мгновение показалось, что он еще что-то добавит, но вместо этого он взял ломтик сливы и сжевал его с презрительной гримасой, будто плод его оскорбил. Мой брат выглядел похоже. И я впервые задумалась, сколько лет Тору. Из-за отсутствия волос другие левантийцы казались старше, но у Тора, как и у Эзмы, были длинные волосы, их как будто никогда не стригли. В отличие от Эзмы, Тор связывал спутанные волосы сзади и, похоже, ненавидел их. Я уже спрашивала его об этом, но не получила ответа, хотя сейчас, кажется…
–Пожалуйста, прости мое невежество,– сказала я, полностью сбросив маску императрицы.– Я не знаю ваших традиций и хотела бы понять, в каком возрасте ты должен отрезать волосы, как остальные? Или это имеет отношение к…
–На шестнадцатом цикле,– сказал он и, вероятно, решив, что слишком грубо меня прервал, добавил:– Ваше величество. Именно тогда нас клеймят Клинками.
–Клеймят?
–Да, перед лицом богов мы отдаем свою жизнь в служение им.
–А ты?– Я понимала, что давлю на него. Однажды он огрызнулся на меня за такой вопрос, но сейчас, когда мы сидели перед остывающим в пиалах чаем, а об утес с грохотом разбивались волны, все было по-другому, нежели тогда, на раскисшей от дождя дороге, на которой умирал генерал Китадо.– Когда заклеймят тебя?
Он не ответил. Если я хотела, чтобы он заговорил, придется заговорить первой. Танака был таким же, упрямым и гордым.
Я провела рукой по бедрам, разглаживая ткань.
–Ты знаешь, что я не должна была стать императрицей?– сказала я.– В Кисии никогда прежде на троне не сидела женщина. Трон должен был достаться моему брату. Я любила его, и все было прекрасно, пока однажды…– Тор поднял взгляд, и между его бровями снова появилась глубокая складка,– пока однажды я не поняла, что лишь уговариваю себя, будто он больше заслуживает трон, хотя на самом деле хочу совсем не этого и в глубине души знаю – это неправда. Я достойна трона не меньше. Я не хуже подготовлена. У меня есть полное право желать трона, чувствовать себя… неполноценной без него.– Когда Тор так и не заговорил, я пожала плечами:– У каждого из нас есть свои…
–Два года назад,– выдавил он, словно пролаял,– я должен был пройти обряд посвящения два года назад. Я прожил почти девятнадцать сезонов и до сих пор не заклеймен. Гидеон…– он вдохнул и резко выпустил воздух,– Гидеон отдал меня чилтейцам, чтобы я научился говорить на их языке. И благодаря этому я выжил, потому что был им нужен, но я не задумываясь отдал бы все за то, чтобы стать полноценным членом гурта. Может, когда-нибудь я им стану. Однажды.
–Но ты уже им стал!
–Нет, не стал,– сказал он, поднявшись так быстро, что задел стол, и тарелки со звоном столкнулись.– Я… Спасибо за чай и… доброту, ваше величество, но мне пора вернуться к своим.
Больше мне нечего было добавить. Что бы ни говорили боги о том, будто чувство принадлежности к общине исходит от сердца, я испытывала ту же потребность, то же желание быть признанной другими. Сидеть на троне и быть коронованной как императрица всей Кисии, как надлежит мне по праву. Чем я готова ради этого пожертвовать? Разве я уже не отдала столь многое?
Министр Мансин, генерал Рёдзи, генерал Мото и я сидели за маленьким столом, и мощь нашей армии была понятна по количеству собравшихся. Если бы нас не атаковали, когда мы захватывали корабли, мое войско было бы вдвое больше, но теперь его не стало, и нет смысла обсуждать прежние решения.
