Знахарь направил свою лошадь комне. Намерения были ясны, хотя, если он ждет, что я полезу наспину его лошади сосвязанными руками иторчащей вноге стрелой, отменя получит только поток ругательств. Однако, вместо того чтобы приказывать лезть наверх, он убрал лук, склонился комне и, схватив зарубаху, поднял, какщенка. Ворот врезался вгорло, рукава больно впились вподмышки, аЗнахарь дал мне пару секунд повисеть ибросил перед собой. Прежде чем я успела возмутиться таким недостойным обращением, он пришпорил лошадь, истрела начала подпрыгивать прикаждом шаге.
Едва мы выехали из-под защитного покрова деревьев, какна нас опять совсей силой обрушился дождь. Надороге ожидала карета, сконских грив иопущенного капюшона возницы лилась вода. Длябыков, тащивших крытую повозку вслед закаретой, ноша полегчала безтяжелого деревянного ящика, накоторый меня обменял иеромонах.
Вместо того чтобы вернуть меня кдверце экипажа, Знахарь направил лошадь кзадней части крытой повозки.
–Кочо,– окликнулон.– Вот тебе компаньон.
Никакого ответа, лишь тяжелая барабанная дробь ливня. Если продержаться подэтим дождем подольше,он, наверное, прорежет вмоей плоти овраги, словно точащие камень реки.
–Кочо.
Повозка качнулась, полотняная завеса раздвинулась. Показалось лицо старика, вродебы кисианца, его кожа напоминала старый башмак.
–Хозяин?
Знахарь снова ухватил меня зарубаху иподнял сседла. Мне хотелось пнуть его, крикнуть, показать, что я ему неребенок ине собака. Нопрежде чем я успела придумать что-нибудь умное, он уже меня кинул, втолкнув впровал между шторками, ия вскрикнула, шлепнувшись надощатый пол. Деревянный конец стрелы обломился, острие еще глубже вонзилось вногу. Свет итени слились, ия судорожно втянула воздух.
Телега соскрежетом покатилась вперед, шелест бумаги перемешался состуком дождя.
–Вот проклятый дождь,– проворчал старик.– Атеперь еще ты, натащила воды икрови.
–Я несобиралась сюда все это тащить,– огрызнуласья, когда боль притихла настолько, что я смогла говорить.– Отпусти меня, ия уйду. Заберу ссобой илужи воды, икровь.
–Я тебя недержу.
Я приподнялась налоктях. Он сидел замаленьким столиком стой стороны, где возница. Перед ним громоздилась куча бумаг. Сверху накрюке качался фонарь, прицепленный ккаркасу повозки. Иничто– совершенно ничто– нестояло между мной исвободой. Когда телега кренилась, шторки раскачивались, позволяя мельком видеть вбледном свете луны остающуюся позади дорогу.
–Утебя здесь тоже припрятанлук?
–Нет,– сказал старик.– Никогда особенно неумел обращаться стакими штуками.
Он перекладывал свои свитки ибумаги подальше отменя иот моих луж ине поднимал взгляд.
–Тогда что ты будешь делать, если я попробую убежать?– спросилая.– Просто звать того богочеловека?
–Я бы мог, номне незачем себя утруждать. Он итак тебя слышит. Проклятье, кудаже я положил Боэзия?
–Слышит? Сквозь такой дождь?
–Ты сама попробуй, если неверишь.
Я надолго засмотрелась нальющийся дождь через щель между шторками. Разумеется, он меня неуслышит, чтобы ниговорил старик. Если вывалиться надорогу инайти канаву, где спрятаться, то мне даже ибежать непридется.
–Слушай,– прервал мои мысли старик.– Собралась бежать, так беги. Нечего раздумывать попусту, только раздражаешь своим шумом.
–Тогда помоги мне сбежать.
–Нет.
–Почему? Я могу прикончить тебя одним пинком.
–Какой ногой? Где стрела илитой, чтобез?
Он закончил складывать свои свитки, взял перо, чистый лист иначал царапать что-то накисианском. Говорим мы сними наодном языке, ноя непонимала ниединого знака их письменности.
Я опять перевела взгляд надыру.
«Мы застряли здесь, Касс. Смирись. Может, это ик лучшему».
–Вот, послушай свою подругу,– сказал старик.– Она умнее тебя.
–Что ты сказал?
–Я сказал, что твоя компаньонка умнее тебя. Еслиб ты ее больше слушала, может, ине валяласьбы вся вкрови рядом смоими бумагами.
–Что закомпаньонка?
Продолжая писать, он свободной рукой постучал посвоей голове.
Я напряглась какнатянутая тетива лука.
–Откуда ты знаешь?
Старик протянул руку, изкороткого рукава выглянуло запястье. Втусклом свете фонаря я увидела красноватый знак– изгибавшаяся змеей линия.
–Ты обжегся чем-то железным?
–Нет, я сэтим родился.
–Ачтоэто?
–Если незнаешь, тебя ждет сюрприз.
Императрица Хана заставила меня показать запястье там, вКое, ибыла удивлена, увидев, что оно чистое. Капитан Энеас тоже.
Старик снова положил руку наколени. Он, каки хозяин, заставлял меня безотчетно чувствовать себя вневыгодном положении, ине только из-за поврежденной ноги. Он знал что-то неизвестное мне, аего скучающий высокомерный тон раздражал также, каки хозяйский.
–Почему тогда ты торчишь здесь, ане едешь втеплой сухой карете?– спросилая.
–Торчу здесь?– Он впервые оторвал взгляд отбумаг.– Я решил ехать здесь, чтобы неоставаться стобой. Апотом ты вылезла ився промокла вводе имоче, аздоровье молодой госпожи, разумеется, куда важнее моего. Хозяин немог допустить, чтобы она вымокла, простыла иумерла, потому-то старому Кочо иприходится иметь дело стобой. Иподумать только, я едва неостался дома. Я уже становлюсь совсем старым, слишком дряхлым, чтобы разбираться сподобными приобретениями, хотя прочие вбольшинстве нетакие грязные сквернословы. Иэто лишний раз доказывает, что внешнее невсегда соответствует внутреннему.
Он вернулся ксвоим бумагам, нослова старика меня больно задели, ия внего плюнула. Целила влицо, ностарик вспыхнул гневом, когда слюна шлепнулась наего бумагу. Я осталась вполне довольной. Несказав нислова, Кочо взял страницу заугол, поднял иуронил влужу умоих ног. Дождевая вода поглотила ее, астарик обмакнул перо вчернила иначал новый лист.
«Касс, нам нужны неновые враги, асоюзники».
Губы Кочо изогнулись вухмылке, ион снова постучал рукой поголове.
«Если неможешь быть вежливой, дай мне сним поговорить. Обещаю, что верну тебе тело, когда закончу. Аты отдохнешь отболи».
«Нет».
Я слишком хорошо помнила, каково это– быть пассажиром всобственной шкуре, ине спешила заново пережить тот опыт. Поэтому, пока Она неначала спорить, требовать илипытаться взять контроль силой, я откашлялась иизвлекла изглубин личину, которой уже много недель непользовалась– Кассандру Мариус, лучшую шлюху Женавы. Проще быть вежливой ипочтительной, когда знаешь, что это игра.
–Икудаже мы направляемся?– спросилая.
Уголки губ Кочо понимающе дернулись, имне это непонравилось.
