–Авон там– амбар,– указал дровосек насоседнее строение.– Зимой мы потеряли лошадь, новаши будут там всухости. Аздесь,– он распахнул тонкую деревянную дверь, которая возмущенно заскрипела вответ,– наш старый дом. Им непользовались содня смерти моей матушки, ноон ввашем распоряжении.
Я вошла первой, нырнув подрукой дровосека. Дом был сырой ималенький, всего пара комнат, меньшая была отделена отбольшей поеденной молью занавеской. Но, несчитая пары капель скрыши, там было сухо, аочаг выглядел крепким инадежным, что неудивительно вдоме дровосека.
–Я пришлю жену седой иодеялами, господин,– сказал дровосек генералу Китадо, когда тот подошел ближе.– Можете принести дров изсарая ипользуйтесь всем, что найдете водворе. Вбуфете еще сохранилась кое-какая матушкина посуда. Ая принесу… лопаты и… ну, навсякий случай, еслион… сами понимаете.
Он осекся, когда полестнице поднялся молодой левантиец.
–Спасибо,– сказал генерал Китадо.– Ваша щедрость будет вознаграждена.
Лицо лесоруба подкапюшоном стало пунцовым.
–Всего лишь старое доброе гостеприимство, господин,– сказал он ивышел, что-то неразборчиво бормоча себе поднос.
Мы остались всомнительном уюте домишка.
–Ладно,– сказалая, когда он удалился.– Принесите раненого левантийца иположите его напол, чтобы я осмотрела его раны, апотом вы, Китадо, пойдете задровами, аты…– я посмотрела надлинноволосого левантийца,– отведи лошадей вамбар ипозаботься оних.
Молодой человек поколебался, непонимая, стоитли спорить, ноКитадо прошел мимо него сословами «Давай, парень», илевантиец последовал застарым воякой.
Я обследовала дом ивыяснила, что внем мало полезного. Вотделенной занавеской комнатушке была лишь одна скатанная циновка длясна ипроеденный жучком низкий старый столик. Маленькое гнездо изсена вуглу подтвердило мои подозрения омышах, ноя даже непоежилась– наэто просто небыло времени. Топот исопение изглавной комнаты возвестили овозвращении Китадо имолодого левантийца, несущего своего раненого друга. Какбы нибыл силен Китадо, раненый был таким высоким имускулистым, что улестницы генерал сюным левантийцем сдались, положили свою ношу ипотащили его волоком. Когда раненый наконец оказался наполу вдоме, оба вздохнули соблегчением.
–Дрова, лошади. Ступайте,– велелая.– Я им займусь.
Молодой человек бросил наменя недоуменный взгляд, новышел обратно поддождь. Несмотря науверенность, которую я вложила вслова, мне несразу удалось заставить себя осмотреть раны левантийца. Я пошарила вбуфете иединственном сундуке ивытащила все, что могло пригодиться. Я подставила погоршку подкаждой протечкой ибросила напол пыльное одеяло, допоследнего надеясь, что когда я наконец обернусь, левантиец уже умрет. Будет выглядеть так, какбудто мы попытались, юноша расскажет все, что требуется, имы продолжим путь.
Прежде чем вернулись генерал Китадо имолодой левантиец, пришла жена лесоруба содеялами иприпасами, завернутыми вмокрый дождевик, который она повесила накрючок уоткрытой двери.
–Спасибо,– сказалая, ноона лишь поклонилась– один раз, второй итретий, пятясь кдвери, нотак ине произнесла нислова.
Одеяла, старые платья, небольшой швейный набор, травы, чай, еда, даже несколько изумительно сухих палочек сблаговониями ипотрепанный свиток смолитвами богине Ци. Похоже, она тоже несильно надеялась науспех.
Левантиец застонал. Тогда я подошла кнему– лежащему наполу окровавленному ивымокшему месиву вместо человека, его наудивление тонкие черты лица исказились вмучительной гримасе боли. Он неумер, хотя так былобы гораздо проще длявсех нас. Пустьбы он сдался иотправился насвободу загробной жизни, если левантийцы внее верили. Нонет, он боролся, иэто какминимум вызывало уважение.
Дождь омыл его рану, лишь ткань вокруг была пропитана кровью. Надраной нога была крепко перетянута алым поясом-оби, остановившим кровопотерю, ина шелке вставал надыбы дракон Ц’ая. Рах э’Торин, брат погурту Гидеона э’Торина, нового императора Кисии.
Я разорвала ткань, чтобы лучше рассмотреть рану. Кто-то проткнул его бедро чем-то тонким иострым вроде шампура, ирана была чистой, ноот нее шел длинный инеглубокий порез. Видимо, левантиец потерял много крови, однако сама посебе рана немогла стать причиной такой слабости, почти награни смерти.
Когда вернулся Китадо связанкой дров, я глубоко вздохнула.
–Кактолько разведете огонь, поищите вина дляраны,– сказалая.
–Вина?– удивился молодой левантиец, стоящий вдверях.– Нужна теплая соленая вода. Итряпки. Разведите огонь исогрейте воду. Здесь есть иголки икишки?
–Кишки?
–Чтобы зашить рану,– ответилон, нетерпеливо шагнул вкомнату иуставился накучку припасов, которые принесла жена дровосека. Он взял оттуда набор дляшитья.– Хм, хорошо хоть есть игла, эта нитка сойдет. Кто-нибудь извас умеет шить? Я…– Он отвернулся.– Я еще ненаучился.
Китадо что-то проворчал, явно пытаясь найти отговорку, ия выхватила швейный набор изрук юного левантийца.
–Дай сюда. Я этим займусь.– Я раздраженно выдохнула.– Ктобы мог подумать, что однажды я пожалею освоей невнимательности науроках шитья госпожиЙи.
Глава5
Рах
Гидеон протянул мне миску, ее содержимое скрывала тень. Что-то было нетак, я немог уловить, что именно, ноего лицо, тело иодежда больше несочетались.
–Хорошо, что ты вернулся.
Иголос унего был слишком громкий, номои мысли кричали громче.
–Да, я рад вернуться,– сказаля, слова казались шепотом посравнению сревом вголове.– Я скучал потебе. Скучал поэтому,– я указал нагурт, собравшийся навечернюю трапезу.
–Скучал так сильно, что хотел уйти ибыть сам посебе?
Его взгляд был проницательным, номягким. Всегда мягким.
–Нет, я просто…
–Полагаю, снова привыкать трудно. Хочешь поговорить обэтом?
Я закрыл глаза, чтобы непролить нежеланных слез. Кто я такой, чтобы он так заботился обомне? Какихбы ребяческих обещаний он нидавал моей матери, сейчас он был Клинком, ая– даже неседельный мальчишка, всего лишь жалкий неудачник вглазах многих. Мальчишка, которому никогда нестать заклинателем лошадей, позор рода Торин.
Мне наплечи легла его тяжелая рука, он был рядом– теплый, сильный, пахнущий соленой водой.
–Я знаю, очем ты думаешь, Рах, иты нетакой. Ты необуза ине неудачник. Тебе нечего стыдиться. Путь заклинателя лошадей труден. Некаждый может его пройти. Ты сделал все, чтомог.
–Нет.
–Вкаком смысле?
Он неотошел ине убрал руку, и, неуспев толком подумать, я уже изливал свою правду всозданное им безопасное пространство. Я рассказал ему онаставлениях, правилах иожиданиях, обеспрекословном послушании, притворстве ибесконечной сокрушающей тишине. Я должен был гордиться возможностью послужить своему народу, принести славу своему гурту, нокаждый день терял частичку себя икаждый день мечтал стать свободным, бросить все исбежать, какойбы позор игруз нинавлекло это намою душу. Иоднажды я так исделал. Все решили, что меня отослали обратно зато, что я несправился, ноя просто сбежал. Ушел, неоглядываясь.
