Покончив сосвоей работой, она исчезла вдругой, отделенной занавеской комнате. Сквозь потрескивание огня истук дождя я слышал, какона там движется.
Пока я ел, Тор болтал.
–…и повсюду кровь, я правда недумал, что ты выживешь,– говорилон, когда я снова обратил нанего внимание.– Решил, что ты упал сседла иразбил голову, потому что ты был такой медлительный ивялый, но, наверное, это из-за голода, пока ты сидел подзамком, ивсего этого, ну… Номы тебя выходим. Скоро снова сядешь вседло.
Он насекунду остановился, но, откинув солба длинные волосы, продолжил:
–Жаль, я незнал, что он собирается сделать. Сетт. Я бы мог остановитьего.
Отсмеха уменя изорта разлетелсярис.
–Остановить его? Каким это образом?
–Пригрозилбы уйти. Я ему нужен. Незнаю, какон выкрутится теперь, когда некому длянего переводить.– Тор издал короткий удовлетворенный смешок.– Я так итак собирался уйти, норад, что подождал.
–Какия.
Раненый иизголодавшийся, ябы непременно умер, еслибы он недогнал меня, аможет, меня убилибы собственные Клинки, еслибы я упал впределах видимости сгородских стен.
Привоспоминании оцепи факелов настене рис ворту превратился вклей, ия отставил миску. Втишине плеск падавших спротекающей крыши капель казался оглушающе громким.
–Тебе повезло, что неубился, когда упал,– сказал Тор после короткой паузы, ноего слова ничего незначили посравнению смыслью отом, что мои Клинки обратились против меня. Каксильно я их подвел.
Ты необуза ине неудачник. Тебе нечего стыдиться.
Закрывая глаза, я мог ощутить тяжесть его руки наплечах.
–Прости, что мы здесь застряли,– продолжил Тор.– Я слышал разговоры, что группа левантийцев ушла отГидеона после взятия города ивстала лагерем где-то вэтом районе. Я пытался найтиих, нопобоялся, что ты долго непротянешь, если ненайду помощь.
Он нахмурился.
–Лучшебы я их нашел.
Похоже, неудача грызла его душу, и, вспомнив Гидеона, я собрал все силы ислабо улыбнулся.
–Ты сделал дляменя все, что мог, никто несумелбы сделать больше. Спасибо тебе.
Посравнению стем, что дал мне Гидеон, просто находясь рядом втот первый вечер после моего возвращения вгурт, это было ничто, носейчас это было все, что уменя есть, илицо Тора просветлело.
–Ну, мы можем их разыскать, когдаты…
Он остановился, когда молодая женщина отодвинула занавеси. Она переоделась измокрых доспехов впростое платье, линялое ипоношенное, нодержалась стакой яростной гордостью, что никто непосмелбы плохо оней подумать. Неглядя нанас, она подошла когню ивстала рядом сосвоим спутником. Они были одного роста, оба сложены каквоины, несмотря насомнения Тора. Удевушки даже был лук, накоторый она указывала приразговоре, время отвремени поглядывая наТора.
Ее спутник что-то ответил, также взглянув наТора, ая, хотя имог попросить его перевести, разглядывал огромный черный лук. Я уже его видел.
–Когда сможешь сидеть вседле, мы найдем лагерь,– продолжил Тор, понизив голос.– Апотом отправимся домой.
Домой. Безмоих Клинков мне незачем было тут оставаться, нопри мысли оботъезде меня пробирал необъяснимый холодок.
Приближение кисианки избавило меня отнеобходимости отвечать. Она обратилась кТору вприказном тоне, ина его лице появилась тень раздражения. Я услышал свое имя. Имя Гидеона. Вопрос. Увидел мольбу вее взгляде, которой небыло вголосе. Кней присоединился ее спутник, встал нашаг позади исбоку. Защитник. Отвечая, Тор неодобрительно разглядывал его илук девушки.
Его ответ им непонравился. Наменя снова указывали жестами, бросали взгляды, больше какна предмет, чем начеловека, ия никогда так нежалел отом, что ничего непонимаю.
–Что она хочет?– спросиля.
Тор прервался.
–Хочет знать, что случилось вМейляне.
–Так расскажией.
–Номы пока неможем уйти. Акак только они получат, что им нужно, то заберут наших лошадей иубьют нас, если мы попытаемся помешать.
Кисианка переводила взгляд сменя наТора иснова нахмурилась, когда я сказал:
–Спроси, таковли их план.
–Они станут все отрицать.
–Просто спроси.
Тор повиновался, и, пока он говорил, я наблюдал залицом девушки. Ее глаза округлились итутже сузились, морщины вокруг губ стали глубже. Ответ ее был коротким, держалась она прямо, вцепившись руками влук.
–Говорит, что они нас неубьют. Говорит, мы можем ей доверять, потому что кисианцы живут иумирают счестью, хотя невсем варварам-наемникам дано это понять.
Неожиданно вырвавшийся уменя смех сотряс все тело, пронзив болью места, осуществовании которых я ине подозревал. Пока я безумно хихикал, девушка нахмурилась еще сильнее ичто-то коротко спросила уТора.
Прежде чем он успел перевести, я сказал:
–Передай ей, что ниодной разодетой вшелка горожанке недано понять, почему я смеюсь. Ноя верю, что они нехотят причинить нам вреда. Расскажи им, что произошло.
Тору так понравилось переводить первую часть, что он нестал возражать против второй. Девушка выглядела так, будто хотела воткнуть стрелу мне вглаз, новместо этого засы́пала Тора вопросами. Я мог только предполагать, очем она спрашивала, слушать упоминания города, Гидеона, чилтейских командиров, моего собственного имени имоих товарищей. ИЛео. Я заново проживал рассказ Тора. Трупы наулицах. Кровь. Гидеон натроне, изувеченное тело Лео наполу. Итолько я отказался поклониться. Встать наколени. Принять то, какими мы стали. Предателями. Убийцами. Завоевателями.
Это был ее город. Чем дольше я смотрел, тем больше вэтом убеждался. Она непросто девушка, лишенная дома, она императрица, лишенная империи. Лук. Уверенность. Человек, стоявший позади нее также, какее стража наполе боя. Ей требовались только сверкающие доспехи, чтобы снова стать золотым драконом, стать императрицей Мико Ц’ай. Икаждое слово Тора, каждая деталь его рассказа были тычком воткрытую рану. Ноона всеравно стояла, гордая иполная решимости несломаться.
Тор, похоже, ничего непонял. Длячеловека, знающего правду, он невыказывал нидолжного почтения, нивраждебности. Современ Рисяна он изменился, вглазах засветился огонек.
Когда наконец вопросы уимператрицы закончились, она повернулась ксвоему спутнику. Они непроизнесли нислова, ново взглядах таилось столько боли, что мне захотелось повернуть время вспять. Это ненаша земля. Ненаш дом. Унас нет права наее души.
Молчание затянулось, затем императрица снова исчезла зазанавесью, аее спутник принялся яростно ворошить огонь, рассыпая искры. Он подбросил новое полено изадал Тору какой-то короткий вопрос, начто тот покачал головой. Будучи уверен, что Тор вот-вот снова заведет разговор овозвращении домой, я отставил всторону кружку сводой иопробовал ногу. Она болела, кожа натягивалась прикаждом движении. Я стиснул зубы. Движение– это свобода, и, какговорил гуртовщик Сассанджи, только свободные могут быть мудрыми.
