–Именно поэтому…я…
Позади раздался топот, ия успела оттолкнуть Гидеона, когда налестницу запрыгнул левантиец, прорвавшись сквозь строй моих Клинков. Сбезумными глазами он бросился наменя собнаженной саблей, приложив меня головой обдверной косяк. Перед глазами заплясали светлые пятна. Вэтот момент унего были все возможности убить меня, ия понимала, что все кончено. Нообщий шум нарушил звук рубящего удара, закоторым последовал предсмертный хрип. Левантиец стоял возле меня, поего подбородку стекала кровь, изшироко раскрытых глаз уходила жизнь.
Гидеон вытащил свою саблю изживота нападавшего, итруп упал ему подноги. Никто неговорил. Никто нешевелился. Наконец Гидеон жестом приказал моим Клинкам расступиться, отчего стрела вего плече задрожала. Спобелевшими отгнева иболи губами он вновь повернулся ксвоему народу.
–Это,– указал он натело,– немы. Гдебы мы нижили. Гдебы ниумирали. Каковабы нибыла наша цель, это немы. Мы неубиваем вотьме. Мы ненаносим удар вспину. Я– ваш предводитель дотех пор, пока кто-нибудь небросит мне вызов,– он поднял обе руки иобвел ими собравшихся, снова заставив стрелу затрепетать. Лишь плотно сжатая челюсть выдавала боль, когда он протянул комне руку.– Твой нож, капитан.
Все смотрели, какГидеон берет нож измоих рук. Безвсяких церемоний он опустился наступеньку иприжал острие кшее нападавшего, поего коленям потекла кровь.
–Мы выше этого,– сказалон, начав отрезать голову. Каждое мгновение стоило ему собственной крови, ноон неостанавливался.– Мы сильнее. Мы– левантийцы.
Глава7
Мико
Китадо становилось все хуже. Я зашила рану наего руке иноге, нозияющий порез набоку был слишком велик. Китадо требовалось время, которого унас небыло, иотдых, который мы немогли себе позволить. Можно было только очистить рану теплой соленой водой, какрекомендовали левантийцы, ихорошенько перебинтовать. Этим занялся юный левантиец Тор, перевязав грудь генерала сгораздо большим мастерством иаккуратностью, чем я ожидала.
Отхижины дровосека мы поскакали навосток ипод прикрытием туч итемноты пересекли Ивовую дорогу, иникто нас невидел, несчитая птиц илягушек. Надругом берегу тянулась открытая местность, имы ускорили темп, обдувающий лицо ветер смягчал бесконечные укусы дождя. Новсе перекрывал нарастающий страх.
Замной охотятся насобственной земле. Если вближайшее время я ненайду союзников, я нетолько погибну, но, что гораздо хуже, провалю все задачи, которые наменя возложены.
Сян остался единственным вариантом.
Китадо согласился сэтим, ноя наблюдала заним стревогой. Время отвремени его голова падала нагрудь, ибритый левантиец Рах всегда подводил своего коня кКитадо, чтобы узнать, какон, хотя ине говорил нанашем языке.
Я боялась расставаться слевантийцами, зная, начто они способны, нони секунды ненадеялась, что они пойдут снами, разве что спомощью угроз. Ноони пошли. Я тысячу раз чуть неспросила Тора, покакой причине, новсегда проглатывала слова, поначалу потому что боялась спугнуть ценных заложников, которых могла использовать вкачестве ставки, если светлейший Бахайн больше нехранит мне верность, апотом я просто боялась остаться водиночестве. Пусть они илевантийцы, ноони скакали впереди ив арьергарде нашей странной кавалькады, словно стражи, помогали устроить лагерь повечерам изаботились оКитадо. Ис каждым днем вмоей душе разгоралась невольная благодарность, которую я неосмеливалась показать.
Нопочему они поехали снами? Может, они считают меня своей пленницей? Илиих кодекс чести требует вернуть долг? Судя поих поведению, нито ини другое. Вообще-то единственный разумный ответ заключался втом, что они следуют замоей лошадью– лошадью Раха. Тор нехотел, чтобы я скакала наней.
–Ты неможешь взять левантийского коня,– сказалон, когда я вошла вамбар дровосека, держа вруках тяжелые седельные сумки.
Я бросила сумки иответила наего мрачный взгляд, положив руку нарукоять меча.
–Воткак?
–Даже если ты меня убьешь, то всеравно недолжна брать левантийских лошадей,– произнесон, явно довольный собой.– Они нестанут терпеть никаких других седоков, кроме левантийцев.
Итут заговорил Рах, их диалог состоял изрезких слов ишипящих звуков, ая тем временем рассматривала огромного коня, окотором он так беспокоился. Выглядел тот какобычная лошадь, только крупнее исильнее. Даже седло иуздечка такиеже, только несколько необычных, намой взгляд, узлов иукрашений. Может, он считает, что никто другой неспособен скакать натаком огромном коне?
Я сжала поводья. Лошадь попятилась идернула головой, чуть неоторвав меня отземли. Юноша перестал спорить сосвоим товарищем иухмыльнулся.
–Я же говорил, что они непозволят наних ездить. Они только длялевантийцев.
Рах показал надругую лошадь. Они снова возбужденно заспорили, Рах распалился, каккогда пытался отрезать дровосеку голову. Он ударил себя кулаком вгрудь ипроизнес что-то сбольшой страстью, отего слов юноша понурил голову состыда. Рах говорил уверенно ипылко, ина мгновение я снова увидела Танаку, стоящего втронном зале, какон обращался ктолпе, изливая душу, пока нелишился головы.
Мое смущение оттого, что я присутствовала притакой выволочке, только усилилось, когда Рах подозвал меня жестом. Я предпочла потупиться, чем стать свидетельницей неловкости Тора, нов конце концов Рах подвел комне вторую лошадь, разговаривая сней попути, какс непослушным ребенком.
–Дзиньзо,– сказалон, указывая набольшого коня.
Тор закатил глаза.
–Это конь Раха, его зовут Дзиньзо. Рах сказал, что Дзиньзо позволит тебе ехать нанем, если хозяин будет рядом.
Последовала еще одна перепалка по-левантийски, ноРах покачал головой. Через несколько секунд молчания переводчик продолжил:
–Он будет держать Дзиньзо подуздцы, пока ты попробуешь нанего сесть. Другие лошади непозволилибы тебе этого, ноДзиньзо позволит сразрешения Раха. Твоему спутнику лучше ехать накисианской лошади. Она смирная идоставит меньше хлопот сего ранами.
Вокруг раздавались такие успокаивающие звуки– звон упряжи, фырканье лошадей, топот копыт посену. Лошадь была крупнее, чем боевой конь Кина, но, необращая внимания наскручивающий живот страх, я схватилась залуку седла иподняла ногу кстремени.
Дзиньзо фыркнул ипередвинул ногу, ноРах крепко держал его зауздечку, пока я забиралась вседло. Ипока Рах вполголоса напевал что-то своему коню, Тор непроизнес нислова. Он снова нахмурился ине смотрел вмою сторону.
Наконец Дзиньзо успокоился. Тревожное напряжение никуда неделось, нокогда Рах отступил, его конь меня несбросил. Еще через несколько минут Рах снова сделал шаг назад, ис кивком, подозрительно похожим напоклон, вручил мне поводья, перебросив их через голову коня. Когда Рах отошел еще дальше, аДзиньзо взбрыкнул, вскинув голову, мое сердце застучало впаническом ритме.
–Рах говорит, ты должна успокоиться.
Я прекрасно умею ездить верхом, инапряженно выпрямилась.
