Ктому времени, какСетт дошел довнешнего дворца, мне пришлось гнаться заним вприпрыжку. Колени обжигала боль.
–Сетт…
–Просто иди, Рах. Уменя больше нет длятебя ответов.
Он поспешил подогромную арку. Прогремел гром.
–Где Первые Клинки?
Сетт скаждым шагом обгонял меня еще сильнее, предоставив хромать заним потемным коридорам иизвилистым дворикам. Отспешки его фонарь тошнотворно раскачивался, ручка скрипела, свет метался постенам туда-сюда. Непохоже, что фонарь был нужен Сетту. Он знал дорогу. Лео тоже ее знал.
Я покрепче схватил мешок сгрязной одеждой идогнал Сетта.
–Сетт, скажи правду, что происходит?
–Ничего. Смотри, какя иобещал,– указалон, когда мы снова вышли вночь, иего шаги камнепадом застучали повнешней лестнице.
Водворе ждал Дзиньзо, которого держал подуздцы Тор э’Торин. После смерти коммандера Брутуса юноша стал свободен, каклюбой изнас, нотемные круги подглазами остались, идержался он напряженно.
–Ты должен был передать приказ, ане оставаться,– сказал Сетт, подходя кнему.– Ты нужен мне внутри, помочь списьмами. Тот писец непонимает иполовины того, что я говорю.
–Прости, капитан,– сказал Тор, складывая кулаки.– Нехотел оставлять коня капитана Раха одного втакую погоду. Он мог забеспокоиться.
–Он больше не«капитан» Рах,– рыкнул Сетт.
Я прижался лбом кшее Дзиньзо, зарылся пальцами вухоженную гриву, притворяясь, что неслышал этих режущих душу слов. Некапитан. Чужая еда вжелудке забурлила, вернулась тошнота.
Вмолчании я осмотрел Дзиньзо, скорее попривычке, чем изопасения, что заним плохо ухаживали. Лицо Сетта оставалось все такимже хмурым каждый раз, когда я отваживался бросить нанего взгляд. Тор тоже остался ипереминался сноги наногу неподалеку. Он облизал губы иулыбнулся, когда заметил, что я смотрю нанего, ноулыбка вышла неубедительная.
Снова прогремел раскат грома, далекий, ногрозный. Привзгляде назакрывавшие звезды тучи я начал понимать страхи чилтейцев.
Мои сабля иножи торчали изседельной сумки– кисианской, какя заметил, ноне посмел спросить, что случилось смоими собственными. Вопрос будто застрял уменя ворту, приклеенный жутковатым чувством, что здесь что-то совсем нетак.
–Ну, так ты скажешь мне, что происходит?– спросиля, засовывая мешок соружием всумку ипохлопывая Дзиньзо пошее.
Сетт рассмеялся, иот этого безрадостного звука помне побежали мурашки.
–Садись наконя, парень.
Я рискнул бросить еще один взгляд наТора, номальчишка уставился накамни. Молния осветила его длинные ирастрепанные черные волосы.
–Ладно,– сказал я иотсалютовал Сетту, какГидеону.– Пусть Нассус ведет тебя ихранит твою душу.
Он будто меня неслышал.
Когда я карабкался наспину Дзиньзо, ноги пронзила боль. Новсе слабости моего тела втот момент превратились вничто– я снова стал всадником. Сила Дзиньзо наполняла мою душу. Споводьями вруках я мог сидеть гордо ипрямо, невзирая навину, страх иболь. Вседле я снова был левантийцем.
–Поезжай насевер.– Нетерпеливый перестук копыт Дзиньзо вывел Сетта изтранса.– Ине останавливайся, пока недостигнешь Ленты. Когда доберешься додома…
–Я нееду домой. Несейчас. Я невернусь туда, пока неповидаюсь сГидеоном.
Изгорла Сетта вырвался крик раненого зверя, ион схватил уздечку Дзиньзо.
–Ты что, вообще неслушал, Рах? Уезжай! Убирайся отсюда!
–Нет, пока хотябы непопрощаюсь. Он встал напуть, покоторому я немогу заним последовать, ноя немогу уйти, даже неувидев его. Дажене…
Сетт придвинулся ближе, прижав мою ногу кбоку Дзиньзо.
–Слишком поздно, Рах. Я говорил тебе, что ты ему понадобишься, аты его подвел. Всех нас подвел. Я непозволю тебе сделать это ещераз.
–Подвел?– Слова резали сердце ножом.– Я пытался спасти его. Спасти всех нас.Я…
Ногу пронзила боль, подобно огненному следу молнии вночном небе, ия подавил вопль. Впокрытых шрамами пальцах Сетта оказалась рукоять пробойника, аего крюк торчал вмоем бедре.
–Считай это последним предупреждением. Уезжай. Сейчасже. Он нехочет тебя видеть.
Я доболи сжал поводья Дзиньзо, ноогонь вноге неутих.
–Тогда пусть он скажет мне обэтом сам,– процедил я сквозь стиснутые зубы.
Сетт протащил крюк покоже, разрывая плоть. Я хотел закричать, заплакать какребенок, вытошнить боль накамни, носжал губы, медленно дыша. Дзиньзо пытался отойти всторону, ноя заставил его стоять смирно, непозволил вырвать крюк.
–Уезжай отсюда,– словно разъяренная змея прошипел Сетт.– Ты хотел знать, где остальные Первые Клинки. Где Вторые Клинки. Они все настенах, ждут возможности утыкать твою спину стрелами, если ты меня непослушаешь. Так что первый раз вжизни послушай, Рах. Скачи насевер– ибыстро. Ине оглядывайся.
Он рывком вытащил крюк, ия задохнулся. Двор вокруг меня закружился. Горячая кровь пропитала штаны икапала наземлю, Дзиньзо попятился, учуяв ее. Прежде чем я успел успокоить коня, шлепок покрупу отправил его вгалоп. Копыта загрохотали покамням двора, имне оставалось лишь крепко держаться, чтобы неупасть.
Ворота пролетели мимо, мы набирали скорость, идержаться ногами скаждым шагом становилось все больнее. Я быстро терял кровь. Рану требовалось перевязать, зашить, ноя необладал навыками Йитти, аон… Сколько моих Клинков желали моей смерти?
Скачи быстро. Ине оглядывайся.
Мы проскочили Мейлян вдымке мерцающих огней итени. Вотличие отдворца, город жил, илюди отскакивали сдороги, их крики смешивались состуком копыт.
Дорога отдворца ксеверным воротам была прямая иширокая, иДзиньзо скакал поней навстречу собирающейся буре, молнии подражали копьям боли, сверкавшим уменя перед глазами. Я скакал мимо сгоревших остовов некогда великолепных зданий, мимо фонтанов, святилищ игруд мертвых тел, мимо баррикад игромадных деревьев, похожих наруки, тянущиеся кнебу. Впереди показались стены Мейляна, ворота были открыты.
Дзиньзо несбавлял ход. Кровь заполняла сапог, мне нужно было перевязать ногу, нона стене мелькали огни, ия немог остановиться. Пока нет. Умереть ради долга почетно. Абыть убитым вседле своим собственным народом –нет.
Низко пригнув голову сразвевающейся гривой, Дзиньзо пролетел сквозь ворота вночь. Нас поглотила тьма, номы незамедлили ход. Каждый удар копыт подороге, казалось, выкачивал кровь измоей раны, ноя сжал зубы вожидании стрел. Спину покалывало отуверенности втом, что влюбой момент может ударить беззвучная смерть. Скаждым шагом страх уступал место надежде, пока наконец я нерешился оглянуться. Цепочка мерцающих факелов настене походила наследящие занами глаза– глаза всех левантийцев, что я привел вэто проклятое место. Всех левантийцев, что я должен забрать домой.
–Давай-ка сначала неистечем кровью досмертии…
