«Когда я говорила, что нуждаюсь всобственном теле,– произнесла Она моими губами,– я имела ввиду немертвое».
–Какты видишь, Кочо, Ходячая смерть номер три непострадала.
Старик возник снова.
–Этоже другая душа, хозяин.
–Аты можешь их различать?
–Да, хозяин.
–Обязательно отметь это всвоем документе.
–Да, хозяин.
Иони продолжили разговор, игнорируя Ее замечание.
–Саки, ты каждый раз извлекаешь одну итуже душу илинет?
Краткий миг молчания. Мне осталось лишь предполагать, что она кивнула вответ.
–Тогда может быть, одна там хозяйка, другая гостья, иесли силы уних неравны, они могут иудерживаться по-разному. Я высказывал эту гипотезу перед тем, какпотерял Ходячую смерть номер два, нопроверить уже несмог. Извлекай другую ипопробуй сУпокоенным 17–1390.
–Потерял?– повторилая.
–Господин, я действительно думаю, что нам следует дать ей передохнуть.
–Еще только один последний тест, Кочо, ипотом можешь сделать имсуп.
–Суп, господин?
–Я давно замечаю веру человечества всуп. Вы, похоже, наделяете его магией, чего он врядли заслуживает, нопоскольку я верю, что разум имеет контроль надтелом, даже больший, чем я смог доказать, то нестану разубеждать тебя вналичии усупа незаслуженных свойств.
Я бы рассмеялась, еслибы все так неболело.
–Саки, продолжай.
Я собралась ссилами, ожидая вихря головокружения привытаскивании изтела, ноее прикосновение все тянулось, обжигая каклед, апотом она убрала руку.
Шаги. Шелест бумаги. Иона склоняется надрабочим столом. Знахарь какое-то время наблюдает, какона пишет, азатем бросает через плечо взгляд наменя.
–Ничего подобного никогда неслучалось.
Она снова принялась писать. Он опять ответил.
–Я непонимаю.
«Ио чем они говорят?»– спросилая, кактолько собралась ссилами исмогла говорить, несмотря напульсирующую боль вголове.
Никакого ответа. Ивсеже я знала, что она здесь, потому что тоскливое пение трупов непрекращалось.
–Попробуй ещераз.
Саки покачала головой. Снова пишет. Кончиком пера ткнула вочто-то налисте бумаги.
«Чем она так расстроена?»
«Тем, что я-то сней непойду»,– отозваласьОна.
«Что значит это твое «непойду»? Выбора нет, она просто выдергивает тебя».
Снова нет ответа.
«Эй! Какэто ты сней непойдешь?»
Я стиснула руками подлокотники кресла.
«Кайса! Ответь!»
Сквозь тревожные мысли просочилось ее веселье.
«Значит, теперь уменя есть имя? Мне позволено быть личностью, ане болезнью?»
«Просто объясни, что ты имела ввиду».
«То, что исказала. Ты неможешь спрятаться отнее. Ая могу».
«Новедь если ты непозволишь ей переместить себя, утебя никогда небудет своего тела».
«Уменя уже есть свое тело. Это ты нуждаешься вновом, Кассандра».
Знахарь все говорил, аСаки продолжала писать. Пульс вмоей голове забился какбарабан.
«Нет,– сказалая.– Это тело мое. Я внем родилась.Я…»
«Ия тоже внем родилась!»
Я то задыхалась, то снова обретала дыхание, прижимая руку кколотящемуся сердцу.
«Ноэтожея».
Она неответила.
«Аты можешь взять другое тело».
Молчание.
«Кайса?»
–Кайса!
Все трое присутствующих обернулись, нозаговорил только Знахарь.
–Попытайся извлечь обеих,– сказалон.– Одну задругой. Ненашлось еще души, которую невозможно былобы вытащить изоболочки.
–Завтра,– произнес Кочо куда менее почтительно, чем обычно.– Ей нужен отдых.
Миг молчания, казалось, тянулся целую вечность. Знахарь посмотрел наменя, апотом наСаки.
–Хорошо. Завтра.
* * *
Я совздохом погрузилась вванну. Горячая вода была восхитительна, почти какпервый глоток Пойла после тяжелого дня, амне довелось пережить немало тяжелых дней. Трудные клиенты, работа, которая пошла непо плану, ссоры смамашей Герой, сотрясавшие стены,– ничто недоводило меня доподобного состояния. Я какбудто сломана.
Теплая вода облегчала боль. День прошел всумасшедшем кружении– пепел, желчь ибесконечное шуршание пера Саки. Даже теперь ворту ощущалась сушь, ия опустилась поглубже. Немного воды просочилось внутрь, но, хотя она согрела ипромочила язык, это всеже неПойло, пусть вытечет назад, вванну. Длячего-то вводу бросили цветочные лепестки, сухие ибелые, иони плавали сверху какхлопья кожи. Может, это было длязапаха, ноего заглушала удушающая вонь ладана– кто-то зажег эту пакость, иона курилась позади деревянной ванны. Однако уменя небыло сил даже возмущаться, неговоря уже отом, чтобы двигаться.
Саки вытаскивала меня изтела. Впервый раз я решила, что это фокус, ноона его повторила. Трижды. Раз заразом. Туда иобратно. Каждый раз несказав нислова, даже взгляд ее невыражал ничего, кроме легкой заинтересованности. То был первый сеанс.
Асегодняшний оказался много длиннее. Туда иобратно, иопять туда иобратно, измоего тела втруп сзастывшими конечностями ивкусом пепла ворту. Аиз трупа– вСаки, иее разум нависал надо мной, какзажженный фонарь втемноте. Каждый раз это сопровождал другой голос. Говорил нечасто, нокогда говорил, был добр.
«Ис каких это пор ты стала думать одоброте?»
Я сместила ноющие руки иноги, подыскивая, где вода потеплее, отчего высохшие лепестки закачались, каклодки вшторм. Никакие голоса непросачивались вмои мысли. Небыло слышно никаких шагов. Закраями ванны словно ничего ине существовало.
Я глотнула еще воды, прогоняя назойливый привкус пепла.
–Это так всегда?– хрипло спросилая, ивода потекла помоему подбородку.
«Я незнаю».
–Так бывало всякий раз, когда ты входила вмертвое тело?
Она ответила несразу, но, когда я уже собиралась переспросить, сказала, что никогда невходила вмертвого.
Я нахмурилась, глядя, какиграет свет наводе, подкоторой мои ноги казались бледной плотью утопленника.
«Это ты вних входила. Я никогда непокидала это тело».
–Что забред.
Я подумала оДжонусе– какя бегу кнему посклону холма, скользят ноги иколотится сердце. Я вдруг вспомнила освоем крике. Ио прикосновении кДжонусу. Ио том, какрванулась вперед, проникая внутрь его плоти. Я запаниковала, нокогда ощутила, что могу управлять его телом, паника породила безумную мысль. И, широко раскинув его руки, я закричала, обращаясь ккисианцам внизу.
