Я встала, но, уже подходя кскамье, поняла, что сделать ничего неполучится. Немоглаже я исцелить ее тело. Немогла помочь ей сопротивляться.
Уменя небыло причин беспокоиться нио судьбе императрицы Ханы, нио ее горе, ниоб утрате власти, носама мысль отом, что кисианская императрица Драконов угасает вкаком-то жалком захолустье своей империи, казалась неправильным, фальшивым аккордом наструнах истории. Ивсе это– моя вина. Я виновна втом, что эта женщина лишилась своей империи, потеряла дочь. Случившееся вродебы недолжно меня волновать, ведь совестливый наемный убийца долго непроживет, однако всякий раз, когда императрица собирала остатки гордости, отказываясь сдаваться, мне напамять приходила тетя Элора.
«Вспоминаешь тетю Элору, будтобы тебе донее было дело».
–Было.
–Нет,– сказала Она, отнимая уменя контроль надязыком.– Это из-за тебя она так страдала. Это ты– отрава, рожденная вмоем теле иразрушившая мою жизнь. Все, что ты сомной сделала, онабы возненавидела.
Она говорила вслух, новсе были слишком заняты, чтобы обращать наэто внимание, именя захлестнуло чувство вины, ведь вглубине души я знала– Она права. Тетя Элора так много потеряла из-за меня, каки императрица Хана, именя там небыло, чтобы сражаться сней рядом.
–Кочо, неси…– Знахарь прервался иопустил взгляд, потому что я потянула его зарукав.– Принеси мне шкатулку длявосстановления. Хочешь что-то сказать?– еще глядя намою руку, добавилон.– Ходячая смерть номер три, что ты желаешь сказать?
–Помести меня вее голову,– сомнения охватили меня втотже миг, когда я это произнесла, ноя продолжила:– Унее нет причины жить. Она потеряла дочь. Сына. Империю. Кто-то должен дать ей хорошего пинка, ноотсюда я немогу, она неуслышит. Дай мне поговорить сней. Внутри.
Саки посмотрела наЗнахаря. Его взгляд застыл всего насекунду. Дверь открылась, вбежал Кочо сошкатулкой.
–Да,– сказал Знахарь.– Да. Саки, это также даст нам возможность проверить, влияетли близость тела ксмерти наего способность удерживать чужие души. Я предположу, что присмерти тело открывается, чтобы высвободить душу, значит, может оказаться более готовым принять другую.
Девушка нахмурилась, нодала мне знак вернуться вкресло. Я уселась, вцепившись вподлокотники трясущимися руками. Я собиралась войти втело императрицы.
«Ты ее небоишься. Ты боишься меня».– ВЕе голосе слышалось торжество.– «Неволнуйся, Касс. Умирающей женщины недостаточно, чтобы Торваш настолько отвлекся ипозволил мне сбежать вместе стелом.
Саки вытащила меня изтела. Моего. Это тело, единственное, какое я знала икакое хотела знать, улыбалось мне теперь, откинувшись вкресле. Оно вытянуло ноги иустроилось поудобнее, словно собиралось смотреть спектакль.
Возвращаться было уже слишком поздно, и, кактолько меня затянуло вголову Саки, я сейчасже направилась кимператрице Хане. Изкомфорта вболь, изтьмы вжгучий холод иутомление, неожиданно охватившее меня целиком. Утомление портило ощущения, искажало каждый звук, превращая привычный мир мастерской влихорадочный страшный сон, где бегали кричащие люди. Всюду, куда нибрось взгляд, что-нибудь горело. Нет, нечто-нибудь– город. Языки огня плясали наглади реки замоей спиной, впереди кричала толпа, именя тащили, держа заруки иноги. Еслибы я могла нырнуть вту огненную реку, то освободиласьбы.
–Нет!– вскричалая, обращаясь кнаступающей нанас пылающей тьме.– Несмей! Несмей сдаваться!
Страх кружил какураган, хотя я была бестелесна. Голос императрицы Ханы ответил: «Я проиграла. Дай мне умереть, уйти смиром».
«Проиграть можно, только если сдаешься. Аты еще способна бороться заКисию. Еще можешь ее спасти».
«Чего ради?»– Доносившиеся сквозь треск огня слова больше напоминали стон. Люди все тянули итолкали меня, ивлекли креке.– «Мне теперь некому передать Кисию. Мои дети мертвы. Я дала обещание ине сдержалаего».
–Ты убила нас,– зашипели фигуры вокруг меня, иу каждой появилось лицо– пара лиц, повторяющаяся вновь ивновь, лица Мико иТанаки Ц’ай. Они скалились, осыпая меня брызгами крови иобвинениями.– Ты позволила им убить меня,– говорили молодые люди, шевеля губами одновременно.– Мне было так страшно, матушка, ноя верил, что ты меня спасешь. Знал, что непозволишь им это сделать. Ноты неспасла меня. Неспасла.
Головы одна задругой падали сплеч ис тяжелым бесповоротным звуком ударялись очерный блестящийпол.
Головы катились, асборище Мико шипело собственные проклятия.
–Ты меня игнорировала, хотя я умнее. Ты меня игнорировала, хотя я– лучший воин. Игнорировала, хотя я обладала иамбициями, ихваткой политика, которых недоставало Танаке.
Нов то время, когда фигуры Танаки падали, захлебываясь возмущением, Мико сжимали губы ируки истояли безмолвной ибесконечной армией, устремив наменя возмущенные взгляды. Арека так близко. Стоит только сделать шаг назад,и…
–Нет! Тыже императрица Драконов. Ты должна исполнять свой долг, прежде всего– долг перед Кисией. Даже если твои дети ушли навсегда, твоя империя– нет. Твои подданные непогибли, иты им нужна.
Наминуту уменя получилось добиться ухаоса передышки, ив ее тишине я кричала поверх голов угрюмых Мико:
–Тело ненашли! Значит, есть еще шанс, что твоя дочь жива. Если так, ты теперь нужна ей больше, чем когда-либо. Неподведи ее ещераз!
–Неподведи еще раз!– повторили мои слова толпящиеся вокруг Мико.
–Ты еще можешь искупить…Нет!
Мастерство Саки меня победило. Я кричала, цеплялась зачто-то, пытаясь остаться, ноуже, кружась, летела прочь изогня, изэтого города, отармии погибших детей. Наверное, я возвращалась через голову Саки, ноне открыла глаза дотех пор, пока снова неоказалась вкресле.
–Иглу, Кочо,– произнес Знахарь, ивсе трое обступили неподвижное тело кисианской императрицы.
Ее внешнее спокойствие противоречило хаосу внутри.
–Она выдержит?– спросилая, стыдясь хриплости собственного голоса– нет, неиз-за эмоций, аот переутомления.
–Мы по-прежнему теряем ее,– сказал Кочо. Это прозвучало какизвинение.
Голова уменя кружилась, ия уступила слабости. Длячего я попала вэто жуткое место? Ненайти мне здесь ниответов, нибудущего.
–Воля кжизни ужасающе переменчива, ее невозможно вычислить илиудерживать наодном уровне,– сказал Знахарь.– Воздействие извне может только поддержать тело, последний рывок должен быть сделан изнутри. Одни моглибы пересечь эту черту слегкостью, ноне желают, другим такой прыжок непо силам. Мне жаль, ноя больше ничего немогу сделать,– добавилон, обращаясь кСаки.– Ее состояние поправимо только приусловии, что она сама хочет его поправить. Мне кажется, нам следует оставить ее впокое.
–Нет!– я соскочила скресла изаковыляла кскамье безпомощи палок.– Нет!– Я оттолкнула Кочо сдороги.– Она готова была сражаться, если есть хоть один шанс, что ее дочь жива! Нет!– Я сжала расслабленные плечи императрицы.– Нет! Ведь ты собиралась сражаться, слышишь! Хотела выжить иподдержать дочь, ты так ей нужна. Она сейчас нуждается втебе живой, ане мертвой. Покойницей ты ей бесполезна.
