–Нет, Ходячая смерть номер три…– заговорил Знахарь, ноя стиснула бледные щеки императрицы.
–Сражайся!– кричала я ей влицо.– Борись!
Апотом, какбудто Саки выдернула изменя душу, я внезапно рухнула втемноту, аона затягивала самую суть моего существа, сжимая холодной удушающей хваткой. Там небыло нипожаров, ниобвиняющих взглядов– только бесконечный поток воды, я кричала, аон тащил меня вглубину.
Глава12
Мико
Залестницами последовали новые лестницы– мы сЭдо поднимались кверхним этажам замка Кьёсио вмолчании. Вглавном зале он тихо отдал суетящимся слугам указания ислабо улыбнулся одними губами. Заметив, что я наблюдаю, Эдо обратил эту улыбку комне.
–Могу представить, какты хочешь поскорей принять теплую ванну ипереодеться вчистое, Ко… ваше величество.
–Если завремя нашей разлуки я чему инаучилась, так это тому, что есть гораздо более важные вещи, чем теплые ванны ичистая одежда. Нам нужно поговорить.
Он поморщился.
–Аесли я чему-то научился, так это тому, что определенному имени иположению нужно отдавать должные почести. Ниодному изнас несделает чести разговор, пока ты голодна инеподобающе одета.
–Нобылобы неразумно принимать ванну иесть, неразобравшись вситуации. Ты неответил нина одно мое письмо.
Эдо удивленно распахнул глаза изастыл уследующего пролета ступеней, какнастороженный заяц.
–Я неполучал писем имогу лишь извиниться зато, что дал тебе основания сомневаться вомне.
Несмотря наего официальный тон, меня окатила волна облегчения. Я была потрясена, насколько оно было глубоким, каксильно меня ранило его предательство, хотя этого ине признавала.
–Атвой отец?– спросил я снадеждой вголосе.– Его здесьнет?
–Нет, он свосточными батальонами.
Я снова испытала облегчение ина мгновение закрыла глаза, чтобы помешать выплеснуться слезам.
–Признаюсь, я рада это слышать, Эдо. Но, знаешь, я пришла несовсем спустыми руками. Несмотря нина что, я еще способна выложить кое-что настол переговоров. Тот левантиец, которого я привела ссобой, брат объявившего себя императором. Он может нам пригодиться.
Эдо взглянул нагвардейцев, стоящих устен главного зала.
–Да, я уверен, что ему это будет интересно,– сказалон, но, хотя улыбка осталась наместе, она выглядела несколько напряженной, имоя вновь обретенная уверенность потускнела.
Это нетот Эдо, которого я знала, нетот Эдо, вкотором нуждалась. Что-то было нетак, ион немог илине хотел сказать, что именно. Вероятно, слишком многое изменилось занесколько недель, прошедших снашей последней встречи втронном зале Коя, заэто время мы оба стали другими.
–Пойдем?
Он жестом пригласил меня двигаться дальше, имы поднялись наеще один лестничный пролет. Похоже, взамке Кьёсио лестниц визбытке. Трудно судить, несопоставив бок обок, нона первый взгляд Кьёсио был выше Коя, более узким ипохож напродолжение утеса. Повсюду торчали крыши ибалконы, ав тех местах, где небыли прорезаны бойницы илиокна, находились изображения водного духа Ичио, поднимающего копыта избурного моря.
Несмотря намасштабы замка, коридоры были узкие исумрачные. Повсюду висели фонари, ногорели лишь немногие, вероятно, потому что, кроме Эдо, взамке небыло никого изхозяев.
–Утебя есть новости ототца?– спросилая, когда мы добрались доконца верхнего коридора, где изарки лился слабый дневной свет.
–Два дня назад прибыл гонец,– сказал Эдо.– Нос тех пор– ничего.
–Он сообщил, где лагерь?
Эдо помолчал.
–Насколько я понимаю, неподалеку отКогахейры.
Я попыталась прочесть поего лицу, знаетлион, что туда переехали левантийцы, пришелли его отец сними ксоглашению илисобирается напасть, ноиз конца коридора занами наблюдали еще двое гвардейцев, ина каждом вопросе я прикусывала губу.
Эдо поклонился, приглашая меня пройти вперед, вкомнату вконце коридора.
–Вы ведь прежде невидели Пещеру, ваше величество. Я смутно помнил ее сдетства, ноникакие воспоминания несравнятся среальностью.
–Разумеется, я оней слышала. Какприятно увидеть ее воочию.
Изузкого коридора мы шагнули вбольшое помещение соткрытыми балконами ибьющимися оскалу волнами внизу. Пол покрывали циновки, нона потолке небыло перекрестных балок, лишь каменный свод, какв пещере. Изнего торчали десятки острых камней, похожих наножи, готовые упасть.
–Считается, что половина башни когда-то давно рухнула вморе, ипещера открылась всем ветрам.
–Ивсе-таки кто-то решил здесь поселиться. Вэтой половине,– заметилая.– Признаюсь, мне нехватилобы смелости разрешить строительство, зная, что утес может обрушиться влюбую минуту.
Эдо засмеялся, ихотя это был нетот смех, который я помнила, ине таулыбка, он придал жизни мертвой оболочке, встретившей меня улестницы. Глупо былобы ожидать более теплый прием. Потеря Танаки изменила нас обоих. Изменила Кисию.
–Врядли они знали,– сказалон.– Быть может, они принялибы другое решение, еслибы знали.
Я посмотрела сбалкона насерое небо сполосами дождя. Волны разбивались остены, ав жаровнях потрескивали угли, ноЭдо было также трудно говорить, каки мне, ион молчал, пока вкомнату невошел слуга.
–А, прекрасно, ваша ванна готова, ваше величество,– сказал Эдо, еще раз поклонившись.– Когда вы закончите, вам подадут еду, апотом мы поговорим. Мы уже… так давно невиделись.
Я чуть неотказалась отванны иодежды, ноего голос дрогнул, ион отвернулся, глядя надождь срешимостью человека, нежелающего отступать. Любой, кто плохо знал Эдо, посчиталбы, что он просто уставился впространство, аего мысли где-то далеко, ноя видела печаль взаломленных пальцах, визгибе плеч исжатых губах. Ивсе немогла заговорить, утешить его, понимая, что разговор оТанаке невыносим длянас обоих. Казалось, даже находиться сЭдо водной комнате немыслимо безТанаки.
Мне нужен был воздух, ия ушла вслед заслужанкой, сокрушенная безграничным бременем вины. Я много дней, даже недель невспоминала обрате, неоплакивала его, немолилась, только сражалась затрон, поправу принадлежащий ему. Трон, который он теперь уже незаймет. Аеще матушка. Врядли она выжила вразграбленном Кое, ая даже непоставила занее ниединой свечки, каки задругих придворных. Столько погибших. Стольких больше нет. Ноя еще здесь. Пока здесь.
Служанка предложила помыть мне волосы, ноя отослала ее ив одиночестве погрузилась вгорячую воду, чтобы она растопила лед, сковавший мои кости, ивернула чувствительность ноющим рукам иногам. Вэтой маленькой комнатке вглубине замка Кьёсио, где небыло слышно бьющихся оскалы волн, я зажгла одну свечу. Пока воск собирался лужицей угорящего фитиля, я заставила себя вспомнить лицо брата– рассерженное, самоуверенное, такое любимое– икапнула горячим воском наруку. Я зашипела, удивившись, насколько это больно, хотя я вродебы подготовилась. Наверное, это что-то значит.
