–Принеси чаю. Ее величество нев восторге отвина.
Девушка встала, поклонилась ипробормотала, пятясь изкомнаты:
–Да, господин.
Двери кактаковой небыло, изакрывать ее непришлось, послышались затихающие шаги покоридору. Кактолько служанка удалилась достаточно далеко, Эдо посмотрел наменя полными страха глазами, иво рту уменя пересохло.
–Вчем дело?– выдохнула я так тихо, что слова едва были слышны сквозь рев бури.
–Мой отец тебе несоюзник, какты считаешь,– прошептал Эдо надкраем чаши свином.– Ты незадумывалась, почему он неприскакал тебе напомощь? Почему так припозднился сответом напризыв министра Мансина привести армию?Он…
Эдо осекся. Вкоридоре уже слышались шаги вобратном направлении. Эдо небыл настолько глуп, чтобы повернуться вту сторону, но, посмотрев ему заспину, я увидела нового слугу сведерком углей. Он беззвучно переходил отодной жаровни кдругой, неспеша помешивая угли идобавляя новые изпочерневшего ведерка.
Эдо несмотрел наслугу, только прикладывался кчаше свином после каждого съеденного куска, ему даже пришлось лично наполнять чашу. Прежде чем слуга закончил, вернулась девушка счаем, ия простилась свозможностью поговорить сЭдо безпосторонних ушей.
Меня терзали слова Эдо. Я снова иснова гадала, что имел ввиду император Кин, когда просил меня напомнить светлейшему Бахайну, начьей он стороне. Неимея других вариантов, мне пришлось приехать вСян, пусть ис опаской, однако внадежде, что человек, который так ненавидит чилтейцев, никогда незаключит сними союз.
Так ине получив ответов, я чувствовала, какплотнее сжимается вокруг меня клетка.
Эдо влил всебя остатки вина, ислужанка снова наполнила его чашу, медленно играциозно, каквсегда. Мне пришлось прикусить язык, чтобы неприказать ей уйти. Онабы подчинилась, ноее место просто занялбы другой слуга.
Наконец она снова села удвери, потупив взгляд. Слуга суглем ушел, я убрала тарелки сцентра стола иопрокинула пиалу срисом. Ножом размазала еще дымящийся рис поповерхности. «Кто?»– написалая, острием ножа вырезав слово врисе.
Эдо взял свой нож, огляделся, разгладил рис инаписал: «Левантийцы».
Я предполагала, что он напишет «Дзай», иличто светлейший Бахайн действует всобственных интересах, ноего союз слевантийцами выглядел гораздо более пугающим. Араз он непришел нам напомощь, это значит, что уже давно заключил соглашение, ичилтейцев вМейляне перерезали неоттого, что левантийцы просто воспользовались возможностью. Когда я осознала, насколько плохо представляла себе положение, уменя перехватило дыхание.
Мне так хотелось высказаться откровенно, рассказать Эдо обовсем, ноя сжала губы ивзяланож.
«Западня?»
Он кивнул.
Я больше немогла есть итрясущимися руками взяла чашку счаем, пытаясь успокоиться отее тепла ипривычного ритуала– сдувания пара. Эдо смотрел нарис сдругой стороны стола, какбудто мог выжечь нанем слова одним взглядом. Сидящая удвери служанка застыла какстатуя.
–Нынешний сезон дождей наредкость суров,– сказалая, сгордостью отметив, что мой голос недрожит, вотличие отрук.
Светская болтовня хорошо мне удавалась после жизни придворе, и, похоже, она оторвала Эдо отего грез.
–Да,– согласилсяон.– Ноя прежде ниразу непроводил сезон дождей уморя. Возможно, здесь всегда так. Замок хорошо противостоит непогоде.
–Да. Удивительно, что дождь незаливает через открытые балконы.
Эдо нахмурился, глядя скорее сквозь меня, чем наменя.
–Да!– воскликнул он спустя некоторое время иначал собирать рис горстями обратно впиалу.– Чудесно, правда? Это все благодаря навесам. Пусть замок ивыглядит какчудо природы, ноего строили очень умные люди. Видишь, подкаким углом падает дождь? Проклятье, это трудно объяснить безрисунка.– Он повернул голову.– Принеси бумагу ичернила. Они лежат написьменном столе.
Служанка встала, поклонилась ипошла забумагой ичернилами. Когда она повернулась кнам спиной, Эдо смахнул остатки риса состола. Чичи понюхала их ислизала сциновки.
Когда служанка поставила настол кисть ичернила, которые неплохо былобы разбавить водой, Эдо отодвинул свою чашу. Он плеснул вчернила вина ине торопясь помешал, пока девушка неудалилась насвое место удвери.
Апотом начал писать.
–Так вот, если дождь падает подтаким углом,– говорилон, пока скончика кисти стекали кровавые слова,– атак часто бывает напобережье из-за ветров, тогда…– Он замолчал, какбудто что-то рисует, нопродолжал писать, судорожно ихаотично.– Если разместить балконы вот здесь иустроить надними небольшие крыши вот здесь…– Он снова умолк, его кисть дошла доконца строки иостановилась, дрожа надстраницей.– Итогда дождь будет попадать только набалкон, ноне проникать внутрь. Вэтом конце комнаты приходится чаще менять циновки, нолишь потому, что мы сами заносим сырость внутрь.
Он передвинул записку через стол иначал зарисовывать надругом листе то, очем только что рассказал. Я несмотрела нарисунок, лишь нанеровные строчки.
«Отец хочет сесть натрон. Он заключил союз слевантийцами, чтобы избавиться отчилтейцев инанести Кисии рану. Потом он женится натебе иизбавится отних. Я должен отвезти тебя вКогахейру, аесли я этого несделаю, то сделают солдаты. Иди всвою комнату. Ночью я приду затобой ивыпущу налодке, которую держу наготове».
–Такие балконы есть повсему замку,– продолжил Эдо, ислова накатывали наменя, будто нанезнакомом языке.
Брак. Насколько далеко зашел этот заговор? Икак давно задуман?
–Некоторые изних– естественные образования, нобольшинство вытесаны изкамня, я всегда диву даюсь, почему они непадают. Нотакого ниразу неслучалось завсю историю замка. Покрайней мере, этого нет влетописях семьи Той, прожившей здесь сотни лет, пока оба наследника старого герцога непогибли вовремя налета пиратов.
Эдо резко рассмеялся, ия оторвала взгляд отлистка, дрожащего вмоей ладони какосиновый лист.
–Герцог Сяна,– сказалон.– Наполовину награда, наполовину наказание, так всегда говорил отец. Неудивительно, что старый герцог пытался спрыгнуть сбалкона.
Я скомкала поспешно написанное предупреждение исунула его врукав.
–Уверена, ваш отец прекрасно справится сзадачей, лорд Эдо,– сказалая, пытаясь выбросить изголовы мысль, что меня силком выдадут замуж.
Неудивительно, что Эдо вел себя так чопорно иотстраненно. Думать оботце одно иузнать, что насамом деле он совершенно другой,– тяжело, иэто бремя добавилось кего горю, ибез того гнетущему. Я же испытывала лишь гнев иотвращение ктому, скакой готовностью два жаждущих власти человека пытались завладеть моим телом имоим именем, лишив меня свободы ради собственных амбиций. Однажды я уже отказалась отэтой судьбы. Я откажусь отнее снова.
Я слишком разволновалась, чтобы есть, ираздумывала, небудетли лучше сбежать ксебе, чем продолжать разговор. Мне хотелось столько ему сказать, ноэти откровения затмили все остальные мысли вмоей голове. Я погладила Чичи, сблагодарностью заее успокаивающее тепло.
