Когда мой мир сократился доее голоса, игнорировать рвотные позывы стало легче. Дождь хлестал совсех сторон, акогда сквозь тучи ненадолго пробивался лунный свет, он освещал только бурное черное море испину императрицы Мико. Сее волос текла вода, платье прилипло кплечам, ис каждым гребком подним вздувались мышцы.
Большую часть времени мы были одни, гребли неведомо куда вокружении бескрайнего моря, ноиногда нагоризонте показывался огонек иликусочек земли. Земля всегда находилась слева отменя, и, хотя Кишава часто смеялась надмоей способностью ориентироваться, я понимал, что мы плывем наюг. Я просто незнал, что значит «юг». Мне нужно было попасть вКогахейру. Ксвоим людям. КГидеону.
Полностью отдавшись ритмичным выкрикам императрицы, я незаметил наступившее затишье, пока весла снова нестолкнулись. Ветер превратился вмягкий бриз, адождь вморось. Даже море прекратило яростно бросать нас вверх ивниз.
Я ине представлял, что руки могут заболеть сильнее после того, какя перестану грести, ноэто произошло, ия сшипением втянул воздух. Императрица, тяжело дыша, сгорбилась насвоей скамье. Какое-то время унас небыло сил нина что, кроме каксжаться вкомок идумать отом, какмы оказались здесь. Я сидел вмаленькой лодке уберегов Кисии, вшторм, симператрицей Драконов иее собакой. Собака нешевелилась, ия завидовал ее надежному сухому укрытию.
Императрица Мико внезапно встала, иэто движение раскачало лодку сильнее, чем волны. Она указала напарус ичто-то сказала охрипшим голосом. Откашлявшись, она попробовала еще раз, нолучше нестало, иона перешла нажесты. Мико спрашивала, нужноли ей развернуть парус, номои познания вмореплавании были минимальны, ия мог только пожать плечами. Дрожащими пальцами она начала развязывать узлы. Наконец маленький парус распустился и, подхватив ветер, потащил лодку кмаячившей неподалеку земле.
Императрица взвизгнула иуказала наберег. Мои скромные познания вмореплавании влюбом случае превосходили ее. Какбы смеялись дети гурта Шет. Ноимператрица несмеялась, когда я ухватился зарею иразвернул парус так, чтобы мы плыли внужном направлении. Она облегченно вздохнула. Я указал наближайшую железную скобу, иона попыталась привязать веревку, нокак только отпустила ее, мокрая веревка развязалась. Срычанием она попыталась снова, намотав узлы какпопало.
Второй рык подстегнул меня, и, пригнувшись, чтобы неупасть втемное море, я пополз кней через скользкие скамьи. Я протянул стертую докрови руку, и, немного поколебавшись, императрица неохотно отдала мне веревку. Непостоянная луна снова скрылась заоблаками, номне нетребовался свет, чтобы завязать седельные узлы, даже стакой толстой ипромокшей веревкой.
Пробравшись обратно надругой конец лодки, я сел, подобрав колени кноющему животу. Незнаю, отчего он болел сильнее, отгребли илирвоты.
Сзади заскулила собака императрицы. Я протянул руку идал обнюхать, прежде чем потрепать сестру понесчастью заухом.
–Чичи.
Императрица Мико свернулась клубком втени надругом конце лодки, ноуказывала наскулящую собаку.
–Чичи,– повторила императрица.– Мико. Рах. Чичи.
–Чичи,– пробормоталя, почесывая собаку заушами иулыбаясь нашему первому успешному диалогу.– Наверное, твое имя что-то значит дляхозяйки, нодля меня оно лишь шорох листьев наветру. Летом, когда листья уже высохли.
Я долго держал руку наголове Чичи, стараясь недумать опустоте вжелудке. Мне хотелось спросить императрицу, где мы икуда направляемся, спросить, что случилось, хотелось оказаться где-то вдругом месте, ане влодке счеловеком, которого я непонимаю, но, какговорила старейшина Ама, прибереги желания длясолнечных дней изобилия. Втяжелые времена можно только смеяться иидти вперед.
–Прекрасная ночь,– сказаля, указывая наоблака иокутанную брызгами темноту– Очень… волнующая.
Императрица наклонила голову набок.
–Ты так недумаешь? Понимаю, иногда трудно ценить то, что имеешь, когда видишь это каждый день.
Она прищурилась.
–Наша погода намного лучше.
Она закатила глаза иулеглась надно лодки. Чичи подтолкнула мою руку, чтобы я продолжил чесатьее.
–Похоже, я победил вэтом споре, ты согласна?
Собака положила голову мне наруки, ия прилег отдохнуть, утешаясь близостью живого существа.
Когда спустя некоторое время я очнулся отдремоты, меня охватила непреодолимая потребность очистить желудок отпустоты, ия пьяно потянулся ккраю лодки. Слабый предрассветный свет изменил цвет моря счерного натемно-синий, икогда моя желчь попала наего поверхность, легкие обожгло соленой водой.
Желудок сводило судорогами. Я сел наместо иснова протянул руку. Собаки небыло. Пока я дремал, Чичи переползла итеперь лежала, положив голову наногу Мико. Они обе спали, и, глядя наних, я немог невспомнить оДзиньзо. Мы через столько прошли вместе, он был сомной стого дня, какя стал Клинком. Мы вместе путешествовали, ели идаже спали бок обок насухой траве. Мой илонга, незаменимый друг, остался напопечении кисианцев, которым я немог доверять.
Я посмотрел нанебо. Покрайней мере дождь прекратился, ив промежутки меж облаков проглядывал разгорающийся рассвет. Нагоризонте мелькнули огни корабля.
–Императрица,– позваля.– Императрица.
Она резко вскочила, спугнув Чичи, иначала тереть опухшие глаза. Я указал накорабль. Всего лишь тень нагоризонте, ноимператрица разразилась какими-то ругательствами.
Выхватив из-за пояса кинжал, она перерезала веревку паруса, илодка снова рванула ктемной земле. Когда через борт хлынула вода, замочив ноги императрицы, Чичи отпрыгнула.
Лодка накренилась, но, прежде чем я успел помочь, порыв ветра подхватил парус, имы еще быстрее понеслись ктемной тени суши. Раздался громкий треск, илодка содрогнулась. Меня сбило сног, подзвук раскалывающегося дерева я рухнул вводу. Излегких вышибло воздух. Что-то оцарапало мне руку иногу, пока я пытался найти путь квоздуху сквозь пенную завесу, нотолько порезал руку обострые камни, когда наконец выбрался наповерхность.
Впереди подстранным углом торчал киль лодки, доски содрогались отударов волн оразбитый корпус. Волны катили кберегу, нов бушующем море небыло ниследа императрицы илисобаки, только пена иобломки.
Я крутился, бешено гребя ногами.
–Императрица!– кричал я вподнимающийся ветер.– Императрица!
Мне ответил голос, ия развернулся кнему. Мико уцепилась зазаднюю часть лодки. Пощеке стекала кровь, икогда наши глаза встретились, она протянула руку, указывая куда-то.
–Чичи!
Я ничего невидел, только барашки волн, но, доверившись более высокой точке обзора императрицы, поплыл напоиски собаки. Дети гурта Шет высмеивали то, какя плаваю, неменьше, чем то, какгребу, ноя прокладывал себе путь сквозь волны, разбивавшиеся олицо, думая оДзиньзо– моем самом старом иверном друге, брошенном напроизвол судьбы. Я немог допустить, чтобы это произошло ис Чичи. И, хотя руки иноги болели, я продолжал плыть, подстегиваемый мольбами, понятными налюбом языке.
