Никто необращал внимания нальющийся снеба дождь, все затаили дыхание. Столкнулись двое, непривыкшие отступать, всегда добивавшиеся своего.
–Проклятье,– прошипела я иотошла отокна.– Пора уходить.
Я обернулась кстене состарым оружием, нодва серповидных клинка исчезли. Иточно также, каквспоминала проход через Двор глициний, я вспомнила, какснимаю их состены, иощутила радость оттяжести их веса вмоих руках.
–Она забрала оружие.
«Откуда ты знаешь?»
–Я… я помню, какэто сделала, хоть меня там ине было. Ипомню, какуходила, и…– Я попыталась заглянуть дальше, ночувствовала лишь дождь иветер, обжигающие лицо, исчастье вновь обретенной свободы.– Она налошади. Думаю, скачет насевер, ноне уверена. Проклятье, Она могла двинуть куда угодно иуже проскакала много миль.
«Тогда нам лучше уйти отсюда».
Я вытянула изостатков когда-то богатой оружейной коллекции дубинку, украшенную изящной резьбой. Она невыглядела тяжелой, носразу упала напол, потянув засобой мою слабую руку. Пришлось поднимать дубинку двумя руками, и, прижимая ее ксебе, какребенка, я вернулась кокну.
Те двое, какни странно, продолжали переговоры, хотя гвардейцы иеромонаха окружили их еще теснее, оружие угрожающе поблескивало всвете факелов.
–Что значит «их больше утебя нет»?– взревел иеромонах сквозь стук ихлюпанье тяжелых дождевых капель.
–Я говорю, что Ходячая смерть номер три сбежала. Сегодня вечером госпожа Мариус нас покинула, имы пока неможем ее вернуть.
Иеромонах рассмеялся.
–Перехитрила шлюха, ну ты иумник. Я забираю императрицу идля надежности обыщудом.
–Чтож, хорошо,– согласился Знахарь иотстранился, пропускаяих.
Я немогла поверить своим глазам. Чего ради бог, которого невозможно напугать иубить, уступает тому, кто угрожает иотказывается отзаключенной сделки?
«Ты неслишком наблюдательна».
–Заткнись,– прошипелая. Солдаты уже двинулись через двор.– Мне нужно подумать. Нужно отсюда бежать.
«Все дело вСаки».
–Что-что?
«Это из-за Саки. Он все отдаст, чтобы ее защитить».
–Невешай мне науши эту романтическую лапшу,– сказалая.– Он бог, аона просто девушка идаже неговорит,она…
«Она способна одной рукой вынуть душу изтела. Ибез особых усилий. Аэтот человек изучает устройство души. Пусть он инаправлял те испытания, которые проводили стобой, ночто он могбы сделать сам, безнее?»
Я пристально смотрела воДвор глициний. Первые солдаты, миновав Торваша, уже вошли вдом, аон лишь стоял, пропускаяих. Иникаких внезапных действий, ниединой попытки остановить– ничего. Бесстрастное икрасивое лицо невыражало нидвижений сердца, нисострадания, нидуши. Он несобирался драться занас.
«Кочо говорил мне, что Саки– единственная всвоем роде, подобных ей Торваш никогда невстречал. Таких, какты, он еще найдет. Итаких, какя. Мы просто цифры вего длинном списке».
Подому загремели шаги. Они заглушали дождь иголоса– все, кроме подкравшегося страха, который неотогнать. Кчему бежать? Они всеравно погонятся. Зачем сражаться? Пусть я убью сотню, ивсеже найдется один, кто убьет меня.
«Вот как? Ты собралась сдаться?»
–Тыже хотела смерти.
«Да. Умереть, ноне стать заложницей, непозволить себя использовать, непревратиться воружие против моего народа. Иесли все так плохо, если выхода нет, тогда убей нас обеих. Убей сейчас, пока еще неслишком поздно».
Она права. Умереть лучше, чем оказаться вовласти иеромонаха. Нохотя я приняла эту мысль, меня захлестнула новая волна гнева. Какон посмел так меня испугать? Какон посмел неоставить мне выбора? Я лучше умру, чем позволю себя забрать, ноя умру, разбив его череп, ане свой.
Бежать времени неосталось. Они шли, их выкрики ишаги заполняли дом. Ив любой момент кто-то мог заметить фонарь ивойти. Чтож, тогда я буду готова. Я вцепилась обеими руками вдубинку, только усилие воли удерживало меня наногах.
–Ну, давайте,– пробормоталая.– Попробуйте взять меня.
Вкоридоре показался солдат, он шел быстрым шагом, явно намеревался заглянуть искорее уйти. Ноон пнул фонарь, итот заскользил подеревянному полу. Солдат встрепенулся отэтого звука, замешательство наего лице сменилось чем-то вроде веселья. Он улыбнулся– какребенку, пытающемуся надеть большие отцовские башмаки.
–Собралась ударить этим меня?– спросилон, ия сообразила, что безмантии, короны итрона императрица Хана была маленькой безобидной женщиной сосветлыми кукольными кудрями.
Я шагнула назад.
Широко улыбаясь, солдат двинулся кнам. Оглянулся через плечо только раз, словно думал позвать остальных, нозачем делить скем-то женщину? Он неспешно приблизился.
–Лучше бросьте это, ваше величество,– сказалон.– Ато вдруг поранитесь, аего святейшество нехотел, чтобы вы сильно поранились, разве что чуть-чуть.
Соглашаться мне нехотелось. Да, могу ипораниться, ноон умрет, итогда это будет неважно. Вот только дубинка– нето оружие, что нам нужно.
Солдат остановился близко, новне досягаемости, иразвел руками.
–Ну, чтожевы?
Он согнул колени, готовый шагнуть, отшатнуться илиброситься исбить меня сног, нодумал, что имеет дело сиспуганной императрицей, ане субийцей.
Я шагнула, сделав вид, что сейчас замахнусь, авместо этого ткнула его дубинкой вживот, каккулаком. Воздух шумно вырвался изего легких, и, когда он сложился пополам, я ударила ему дубинкой влицо. Хруст ломающегося носа прозвучал какблагословение, превзойденное только треском черепа, когда я размозжила ему висок. Иеще дотого, какон свалился напол, раздалась тоскливая песня смерти.
Бросив дубинку напол, я упала перед ним наколени икоснулась залитого кровью лба. Он был мертв ивзывал комне, но… я никак немогла им воспользоваться. Икудабы я ниприжимала руку, я по-прежнему оставалась втеле императрицы.
«Что нетак?»
Я смотрела наразбитый череп, истекающий кровью всвете опрокинутого фонаря. Везде подому грохотали шаги.
–Он зовет меня, ноя немогу… Знахарь прав. Ты неможешь поместить меня вмертвеца. Исама я немогу себя переместить. Могу только тебя. Ты должна, соглашайся.
«Как? Нет! Я незнаю, что делать!»
–Аты думаешь, я знаю? Просто выведи нас отсюда.
«Погоди, какжея…»
Я опять прикоснулась ктелу. Императрица Хана перетекала нетак легко, какОна, новсеже перетекала. Медленно илипко, какпатока, цеплялась, пытаясь задержаться. Однако она ушла, скользнула сквозь мою руку, каки Она– вКое илина склоне холма, где мы сНей впервый раз разделились.
Шаги приближались.
–Касиус!– позвал кто-то, нов темном дверном проеме показалась неединственная фигура. Два человека переводили взгляды стела наменя, стоявшую рядом сним наколенях, номертвый солдат шевельнулся прежде, чем они успели заговорить. Его пальцы дернулись, ноги зашевелились, иимператрица, заключенная втеле солдата, неловко встала, глядя вниз, наруки. Большие, сильные руки скрупными кулаками. Неважно, что повиску все еще текла кровь.
