Он повторил иэти слова, потом взял пиалу владони, помоему примеру. Ему небыло необходимости держать так пиалу, сего-то огромными руками, ноя уж точно несталабы говорить ему обэтом.
Тремя долгими выдохами я сдула счая пар– привычный ритуал, откоторого какбудто затягивались какие-то трещинки вмоей душе. Мы пили чай молча, номне так хотелось спросить Раха, нравитсяли ему вкус, согреваетли его чай досамых костей, какменя, так хотелось рассказать, что аромат чая напоминает мне оматери ио беспечных днях сТанакой иЭдо, когда мы грезили омире, который построим. Атеперь этот мир лежит вруинах, погиб вместе сТанакой, иего осколки разбросаны так далеко, что врядли я сумею их собрать.
Быть может, я влюбом случае несмоглабы это высказать, так глубоко проникли мне вдушу ярость ипечаль.
Закончив, мы взяли полотенца ихалаты испустились вкупальню. Прежде чем выпустить Раха, я убедилась, что вкоридоре пусто, аЧичи велела остаться. Мы спустились поузкой лестнице, нина кого ненаткнувшись.
Привыкнув каккуратно вытесанным купальням вчилтейском стиле, я небыла готова кгрубому камню, царапавшему ноги. Это была бесформенная пещера, заполненная паром изапахами влажного мха иземли. Рах повел носом ичто-то произнес довольным тоном. Он указал нанеровную купель, ипо его вопросительно поднятым бровям я поняла, что придется показать пример.
Я положила полотенце ихалат иуставилась настену. Я всегда вставала рано, чтобы неделить нис кем купальню, носейчас уже было поздно бежать обратно наверх ипритворяться, будто мне неособенно хочется принять ванну.
Когда я обернулась, Рах уже стягивал забрызганную грязью одежду, его темная кожа блестела отдождя ипота. Я отвернулась– перекатывающиеся мышцы наего плечах отчего-то показались непристойным зрелищем.
Прежде чем я успела развязать пояс, всплеск возвестил, что Рах прыгнул вкупель. Он заговорил, ислова доносились через густой туман пара, какбудто заполнившего голову ватой.
–Горячо,– сказалон, недождавшись ответа, икисианские слова прозвучали восхитительно.– Пар.– Апотом он сосмехом добавил:–Чай!
–Да,– сказала я каким-то чужим голосом.– Вэтих горах есть горячие источники. Я незнала, что они так близко отгорода, какв Гиане,но…
Я осеклась, сообразив, что он непонимает мои слова ия выгляжу глупо. Аеще глупее стоять водежде рядом скупелью.
Толи изискреннего интереса, толи просто заметив мое смущение, Рах прошелся покупели, попояс вводе, чтобы рассмотреть трещину, откуда она сочилась. Ивпрямь всего лишь трещина, откуда выходило совсем немного воды– хрупкое, ноидеальное равновесие. Рах подошел ктрещине. Его широкая спина сужалась кталии, ивнизу ее украшали две ямочки. Я снова отвела взгляд отвыставленной напоказ обнаженной плоти. Пока Рах был занят, я поспешила сбросить одежду, насколько это позволяла промокшая, липкая ткань, ибез всякого изящества прыгнула вкупель, окунувшись вобжигающую воду досамого подбородка. Дляэтого пришлось сесть назазубренный камень, ноя предпочла терпеть неудобства, лишьбы нешевелиться.
Отвернувшись отстены, Рах окунул голову подводу ивынырнул, энергично потирая короткие кудри, словно пытался отних избавиться. Я никогда невидела, какмоют голову кисианские мужчины, нотутже решила, что они точно делают это по-другому, хотя следовалобы именнотак.
Запрокинув голову, я гораздо более сдержанно погрузила ее вводу, вытащила две оставшиеся золотые шпильки ивстряхнула волосами. Когда я снова подняла голову сотяжелевшими отводы волосами, Рах уже отошел надругой конец купели. Она была небольшая, всего внесколько длинных шагов, ноиз-за густого пара казалось, что Рах очень далеко, вдымке остались только воспоминания онем.
Застолько дней совместного путешествия мы привыкли кмолчанию, ноникогда тишина небыла такой напряженной, никогда мне так отчаянно нехотелось ее сломать, какбудто она впивается вгорло осколками стекла. Я пыталась проглотитьих, придумать какие-то слова, нотеперь обычная болтовня казалась ребячеством, показать наводу исказать «вода» выглядело глупо. Я твердила себе, что Рах– все тотже человек, будь он взаляпанной грязью одежде илинагишом, сблестящей всвете фонарей кожей, ноне могла себя убедить.
Закончив сволосами, Рах откинул голову набортик купели, обнажив твердую линию шеи. Он закрыл глаза, и, зная, что он меня невидит, я позволила себе внимательно его рассмотреть, наслаждаясь радостью узнавания, пересилившей мое смущение. Его подбородок покрывала редкая щетина, резко выступал кадык, но, опускаясь ниже, кямочке между ключицами, взгляд находил мягкость, ккоторой так хотелось прикоснуться.
Прежде мне нидо кого нехотелось дотронуться, я обожала Эдо, новсегда пассивно, какзритель любуется произведением искусства. Я мечтала отом, чтобы Эдо относился комне стойже нежностью, каки кТанаке, поскольку их крепкая дружба невключала меня, но, хотя мне пришлось отвернуться, когда Рах открыл глаза, я честно призналась себе, что хочу смотреть исмотреть нанего, хочу касаться его кожи, узнать, какова она наощупь, почувствовать ее тепло. Мне пришел вголову еще миллион туманных желаний, которые я немогла полностью сформулировать.
Какбудто прочитав мои мысли, он посмотрел наменя тяжелым взглядом. Изаговорил– тихо, какобычно. Хотя, вероятно, он сказал что-то прокупальню илио том, какпроголодался, устал илизаскучал, мое сердце застучало, словно боевой барабан. Мне хотелось куда-нибудь скрыться. Спрятаться отего пронзительных темных глаз, отего такого ощутимого присутствия, удрать отнеловкого чувства, будто вода опаляет меня огнем.
–Мико?
Он произнес мое имя сударением напервом слоге, совершенно неправильно, ив тоже время мое имя еще никогда незвучало так прекрасно. Я подняла голову, иРах поднял руки изводы, но, прежде чем он успел что-то сделать, тишину прорезал новый голос.
–Кто говорит, что это он принимает решения?– спросил кто-то налестнице, иэхо принесло голос вкупальню.– Дляэтого исуществуют регенты, разве нетак?
Отэтих слов моя спина покрылась мурашками, несмотря нагорячую воду.
–Одного он уже потерял,– раздался ответ.
–Ха! Иты веришь вэту чепуху? Ниодин генерал нестанет подчиняться приказам девчонки, кембы она нибыла. Скорее всего, светлейший Батита погиб всражении, иего смертью воспользовались длятого, чтобы никто неподдержал принцессу сдурной кровью. Я нехочу видеть натроне Отако, ноговорить, что это она его убила, просто смешно ине принесет пользы юному императору.
Стех пор какРах рассказал оминистре Мансине, вмоей душе зародилась надежда, что можно найти выход изполитической трясины, но… Произнося эти имена, незнакомцы просто отбросили меня всторону. Я снова стала всего лишь глупой девчонкой сдурацкими мечтами.
Один изсобеседников шагнул изузкого прохода изамер отудивления.
–Ого, похоже, мы неодни.
Я невымылась так основательно, какхотелосьбы, нопредпочла забыть промытье, лишьбы неоставаться.
–Мы уже заканчиваем, если вы немного подождете,– сказалая.
Мужчина повел плечами ипосмотрел насвоего спутника, оставшегося налестнице.
