Я в любом случае не могла быть признательна светлейшему Батите, но три батальона… Мне хотелось, чтобы Дзай уехал, но три батальона были нужны мне самой, и на мгновение я замолчала, размышляя. Тот простой вариант будущего по-прежнему никуда не делся. Я прижала руку к спрятанной под кушаком печати.
–Да, это честь. Он будет скучать по тебе, но не сомневаюсь, что ты скоро снова окажешься при дворе. Быть может, заслужишь благодарность своим командованием.
Глаза Дзая засветились.
–Да. Я должен доказать, что чего-то стою. Мне еще столько нужно сделать, чтобы стать достойным сыном солдата-императора.
–И ты станешь,– заверила я. Мы подошли к дверям его покоев. Принесенные не так давно сундуки уже выносили обратно, а лорд Оямада раздавал торопливые указания.– Желаю удачи, дорогой брат. Надеюсь, мы скоро увидимся.
Он отвернулся с застенчивой улыбкой, но тут же снова обернулся ко мне, так что пучок на его макушке заколыхался.
–Я сожалею о твоей матери. Надеюсь…
–Да, я тоже.
–Не знаю, что бы я делал, если бы это случилось с моей мамой.
Ответа у меня не было, и он с прощальной улыбкой вошел в комнату, а я ушла, стремясь оказаться как можно дальше от этого варианта моего будущего.
* * *
Принц Дзай отбыл без помпы, сопровождавшей его приезд, оставив во дворце половину багажа и светлейшего Батиту, деловито раздающего указания о перемещении армии к югу от Цыцы, как будто он министр Левой руки. Учитывая количество приказов, которые должен был одобрить министр Мансин, и суету по поводу отъезда Дзая, я встретилась с Мансином и Гадокоем только в полдень.
Они пришли вдвоем, и хотя у меня было время подготовиться и собраться с духом, сердце скакало так, что его не мог успокоить даже самый глубокий вдох. Один взгляд на их мрачные лица вызвал у меня желание позвать Дзая обратно. Это безумие. Измена. Одно дело – мечтать править Кисией вместе с Танакой, и совсем другое – вырвать власть из рук наследника Кина. На одно безумное мгновение мне захотелось сбежать, но дверь была только одна, и министры перегородили ее, когда кланялись.
–Ваше высочество,– сказали оба.
–Ваше превосходительство,– отозвалась я. Язык выполнял ритуал придворного танца, даже когда я была в панике.– Прошу, проходите.
Я привычно махнула на стол, и они уселись на колени по обе стороны от меня, словно тюремщики. Я не сумела выдавить из себя никаких других приветственных слов, и, пока они устраивались поудобнее, подала знак ожидающей служанке нести обед. Она вернулась с длинным лакированным подносом и начала сервировать обед с бо́льшим изяществом, чем удалось бы мне.
Хотя большинство придворных обожали наблюдать за работой служанок, оба министра застыли как статуи, пока она шуршала по циновкам. Они даже не смотрели друг на друга через стол, и я гадала, что уже известно Гадокою.
При звуке закрывающейся за девушкой двери они наконец оживились. Гадокой потянулся за куском рыбы. Потом за маринованной сливой. Затем за лебяжьей печенкой. Мансин вместо еды жевал губы.
–Светлейший Батита отправил приказы остальным батальонам,– наконец произнес он.– Утром все они уйдут.
–Я знаю.– Министр Гадокой слегка повернулся, словно они продолжили разговор, начатый в другом месте. Он поправил очки на носу.– Он в самом деле мертв, ваше высочество?
Я вспомнила про неподвижное тело и запах и кивнула.
–Еще как.
–Очень жаль. Конечно, это было ожидаемо, он не становился моложе, но хочется, чтобы такое происходило как-то элегантнее.
Министр Правой руки взял еще кусочек рыбы.
–Я сообщил Сийо, о чем мы будем разговаривать,– проворчал Мансин,– но, похоже, его трудно заинтересовать чем-либо кроме еды или денег.
–Прости, Рё, если я не готов совершить государственный переворот с такой же прытью, как и ты.
До моего возвращения в Мейлян министр Мансин и министр Гадокой были для меня далекими фигурами, которые кланялись мне, проходя мимо с высокомерным и равнодушным видом, но остальные придворные боялись их и уважали. Гадокой год за годом продвигался по карьерной лестнице, а после смерти министра Цы занял самый высокий пост. Мансин был генералом, как и его отец, но поговаривали, что лишь долгая помолвка его дочери с принцем Танакой возвысила его до командующего армией. Конечно же, злые языки ошибались, и я гадала, насколько его возмущает, что никто не берет в расчет его опыт и навыки, как будто они ничего не значат.
Министр Гадокой вздохнул.
–Ваше высочество, простите, что говорю прямым текстом. Я не согласен с решением светлейшего Батиты. Вряд ли его величество поступил бы так, будь он еще жив. Но я всего лишь скромный слуга империи, а не ее хранитель, и не мое дело принимать подобные решения. Сместить законного наследника императора Кина – значит украсть то, что принадлежит ему по праву рождения…
–Как император Кин украл трон у моего отца? У моей матери? У моего деда? Что плохого они сделали, кроме того, что стояли у него на пути? Нет, не надо перечислять, как Катаси Отако нанес ущерб Кисии и ее народу, я все это знаю. Он атаковал наши города и сжигал людей, я знаю, как знаю и то, что мне не следует им гордиться. Но я его дочь, пусть и не такая, как он, я ношу его фамилию, я происхожу из семьи великих императоров, которые были до него и теперь стоят за моей спиной, до самого Гая Отако, который много лет назад привел нас сюда и создал будущее для нашего народа. Считайте меня не дочерью Катаси Отако, а потомком человека, создавшего эту империю и заботившегося о кисианцах, когда они приплыли из-за моря в поисках лучшей жизни, одинокие и потерянные. Я желаю для своего народа только самого лучшего и не буду сидеть сложа руки, позволяя человеку, которому плевать на народ, бросить половину империи ради защиты собственных интересов. Я буду сражаться, но для этого мне нужна ваша помощь, министр.
От этих пылких слов мое сердце гулко заколотилось задолго до того, как я закончила речь, но министр Гадокой лишь посмотрел на меня. Потом, не то с улыбкой, не то с гримасой он кивнул Мансину.
–Ты был прав, у нее отлично получается.
Мансин ухмыльнулся в ответ.
–Что я говорил, а? Она и самого иеромонаха убедит с позором отступить.
–Но все же так нельзя, Рё. По законам империи так не полагается. Принц Дзай может оказаться столь же…
–Но сейчас мы имеем дело не с принцем, и так будет до его совершеннолетия, если дядя вообще позволит ему дожить до совершеннолетия.
–Рё!
–Ой, не изображай такое удивление, ты давно уже живешь при дворе и не должен ничему удивляться.
–Пусть я и не согласен с планами светлейшего Батиты, но не верю, что он осознанно пойдет на…
–Он знает, что император Кин мертв,– сказала я.– И решил ничего не говорить, чтобы заставить меня выйти за него замуж. Тем самым он бы получил больше оснований претендовать на трон, чем Дзай.
