Но не мог отвести глаз от знамени императрицы. Она бесстрашно устремилась в бой, хотя не кисианцы развязали эту войну. Они сражались не потому, что хотели этого, а потому, что мы разрушали их города, сжигали урожай, убивали людей.
–Ты боишься смерти, Рах э’Торин?– вдруг спросил Лео, не отводя взгляда от поля битвы. Вдалеке от нас, на западном фланге, кисианская кавалерия атаковала половину левантийцев под командованием Сетта. Через несколько секунд фланг Гидеона врезался в кисианцев с востока, и я вздрогнул, будто находился прямо там.
–Мне не важно, каким будет твой ответ, Рах,– сказал Лео, когда я промолчал.– Лишь бы он был честным.
–Нас обучают не бояться смерти,– ответил я, продолжая наблюдать за боем. Солдаты на дальнем фланге казались не больше муравьев, и солнечный свет отражался от их доспехов, будто от черных панцирей.– Мы – Клинки, которые охотятся, чтобы ваши руки оставались чистыми. Мы – Клинки, которые убивают, чтобы ваши души были легки. Мы – Клинки, которые умирают, чтобы вы жили.
–Это не ответ.
Я бросил взгляд на своих Клинков, чьи лошади беспокоились не меньше всадников. Мало кто находился достаточно близко, чтобы слышать наш разговор. Истет, Азим, возможно, Хехет и Йитти. Лучше бы им не слышать мой ответ, но взгляд Лео прожигал мне кожу, ожидая правды.
–Да. Я боюсь, что мою душу сочтут отягощенной грехами и недостойной перерождения.
Лео удовлетворенно хмыкнул, будто уже знал, что я скажу.
–Раньше я боялся смерти. Когда не имел цели. Но теперь она у меня есть. Я знаю, Бог позаботится, чтобы я жил в другом теле так же, как живу в этом. Пока не закончатся тела.
–Как если бы я не постирал рубаху и обнаружил, что чистых не осталось.
–Да.– Я услышал улыбку в голосе Лео.– Именно так.
–Проклятье, смотрите!– прошипел кто-то позади меня.
Знамя императрицы исчезло, погрузилось в море сражавшихся солдат, отблесков металла и облаков пыли. Я затаил дыхание, сердце колотилось, будто это пал мой предводитель.
–Она встает!– крикнула Хими, показывая туда, где знамя императрицы снова поднималось вверх.– Давай, девочка, вставай!
–Разве ты не должна желать победы нам?– спросила Хехет.
–Это не значит, что я не могу болеть за девчонку. Лео говорил, что она чуть старше Джуты, а уже ведет армию. Да, смотрите, она поднялась!
–Она и не падала,– произнес Лео.– Только ее знаменосец. Но…
Его губы медленно открылись и застыли в этом положении на несколько минут. Я метался взглядом между ним и полем боя, пытаясь понять, что же он видит, услышать то, что он слышит, но ничего не нашел, кроме хаоса и смерти.
–Посмотрите на это,– с трепетом сказал он.– Посмотрите. Они отступают.
–Что?
Слово «отступление» пронеслось среди моих Клинков, но приказа не было, ни горна, ни барабана, ни выкрика, и несколько долгих минут я не мог увидеть то, что видел Лео. Затем… Оба крыла кавалерии были заняты друг другом, но ряды главных сил, недавно стрелой летевших пронзить оборону чилтейцев, искривлялись, втягиваясь внутрь по мере того, как их центр понемногу отступал. По внешним краям кисианские солдаты, не дрогнув, держали оборону, хотя их императрица вот-вот должна была пасть.
–Нет, не разочаровывай меня, я же за тебя болела,– буркнула Хими.– Ты должна была хотя бы заставить Андруса намочить штаны, прежде чем сбежать.
–Да уж, она – не гуртовщик Сассанджи,– сказала Хехет.
Все согласно загудели.
–Тот мог запугать корунских разбойников, даже не вынимая оружия.
–Помните, как он обнажил Песчаную змею и ему пришлось порезать Гидеону руку, чтобы не пришлось выбрасывать саблю?
Вокруг бурлил смех, но к воспоминаниям о гуртовщике Сассанджи примешивалась та же горечь, что и к мыслям о Гидеоне. Будь он до сих пор нашим гуртовщиком, все могло бы сложиться иначе.
–Нет, смотрите.– Лео указал на знамя императрицы, по которому только и можно было понять, где она.– Видите?
–Что?
Его глаза сверкали.
–Она не отступает. Она очень, очень умна. Или ее министр Левой руки.
Мои Клинки сгрудились у края хребта.
–Я вижу только отступление,– наконец произнес Йитти, похлопывая свою кобылу по шее.– Она удаляется от врага. Это и называется отступлением.
–Но враг следует за ней.– Лео переводил взгляд с меня на Хехет, затем на Истет в поисках понимания, но находил лишь недоумение.– Они преследуют ее, в то время как фланги ее армии не двигаются. Скоро эти бесстрашные солдаты, пустившиеся в погоню, обнаружат, что с трех сторон окружены кисианцами.
Как только он произнес это вслух, стратегия стала такой очевидной, что я почувствовал себя дураком. Она заманила их, внушив ложное чувство превосходства, ведь кто поверит, что девчонка не старше Джуты может вести армию.
–Ах, какая бы из нее вышла жена,– выдохнул Лео.
Я был вынужден согласиться, и хотя ничего не сказал, Лео понимающе улыбнулся мне. Похоже, его совершенно не волновало, что кисианская императрица перебьет чилтейцев.
Тем временем левантийцы успешно делали вид, что страшно заняты, но убивали мало. Они могли бы прорваться сквозь кисианскую пехоту, окружившую их союзников, но Гидеон отдал иной приказ. Сегодня чилтейцы должны заплатить кровью.
–Гидеон тоже умен,– кивнул в его направлении Лео, хотя гуртовщика было сложно различить среди левантийского моря.– По правде говоря, Андрусу повезло, что он до сих пор жив.
Вероятно, беспокойство отразилось у меня на лице, поскольку он улыбнулся.
–Не стоит переживать, друг мой. Конец этого пути – всего лишь начало следующего.
Я едва не спросил, что это значит, но мужество покинуло меня, и, не дождавшись от Лео продолжения, я снова сосредоточился на поле боя.
Все передо мной начало сливаться в неразличимую дымку, я не мог разглядеть в бурлящей массе кого-то из левантийцев. Казалось, чилтейцы должны победить, особенно если Гидеон до сих пор не отдал приказ сражаться в полную силу и левантийцы только делали вид, что дерутся.
Я безучастно размышлял, что будет, если мы проиграем и легату Андрусу придется дать сигнал к отступлению. Отступают ли вообще чилтейцы? Во время нашего похода на юг кисианцы несколько раз отступали, но, может, для чилтейцев приемлема только победа или смерть? Вряд ли. Они слишком прагматичны.
Мои размышления прервал вопль. Еще один оборвался нарастающей песней тетивы и боли. Стрела оцарапала мне ухо, но я отмахнулся от ослепляющего жжения разорванной плоти, а Хехет со стрелой в затылке повалилась с лошади. Еще одна стрела вонзилась в висок Убайда, третья – в плечо Хими.
–Вперед!– закричал я, хватая поводья Лео и направляя Дзиньзо вниз. Конь Лео не был левантийским, но рванул с места, подгоняемый страхом, в то время как вокруг нас нарастала буря перепуганного ржания и выкриков.
