Лео не поднимался, но Азим расчищал место вокруг него с силой урагана.
–Лео!– закричал я.– Лео!
Он лежал лицом вниз.
–Лео!
Я соскочил с лошади и, схватив Лео за плечо, перевернул его.
–Лео?
Он дернулся, затем его глаза открылись, и он посмотрел на меня, будто находился где-то очень далеко отсюда.
–Рах?
–Пошли, вставай!
Он пришел в себя и в панике сел.
–Проклятье!
Лео встал в тот самый момент, когда Азим упал с копьем между лопаток. Один к одному. Это бог Лео обменял одну душу на другую, чтобы вернуть своего избранного в мир? Ни горевать, ни раздумывать времени не было. Лео схватил поводья лошади Азима.
–Стой, Лео, ты не можешь…
Он ухватился за седло и запрыгнул на спину Йиссы. Она не сбросила его и даже не дрогнула, только подняла крупную голову и шагнула вперед, будто в седле сидел сам Азим.
–Нужно убираться отсюда,– крикнул я, запрыгивая на Дзиньзо. Силы чилтейцев двигались в нашу сторону, но рядом еще сражалась императрица, расправляясь с врагами мечом. За спиной у нее возвышался огромный лук с черными, как уголь, концами.
–Сюда! Сквозь ряды!
По пути мы подобрали Хими. Теппат и Раст присоединились к нам, и даже Истет появилась откуда ни возьмись, стрела так и торчала из ее руки. Я созвал остальных, и группой мы прокладывали путь сквозь подступающие ряды чилтейцев. Лео маяком надежды, известной только мне, высился в самом центре.
По полю пронесся сигнал к отступлению, и я на миг горестно закрыл глаза. Я мог позволить себе всего мгновение, но очень в нем нуждался. Из-за Джуты. Из-за всех потерянных Клинков. Как было бы легко позволить кисианцам убить Лео, легат даже не разозлился бы на нас, но с ним умерла бы наша последняя надежда уйти отсюда, вернуться домой.
Когда мы добрались до безопасного места на дальней стороне поля, появился Йитти, и что угодно было бы лучше его тяжелого молчания. Лучше бы он кричал, бушевал и вопил, лучше бы он бросил мне вызов прямо там, но он лишь посмотрел мне в глаза взглядом, полным тлеющего гнева, снял с седла свои сумки и растворился в море раненых.
Глава 25
Кассандра
Во тьме я потеряла счет дням. Мои ноги и руки были связаны, а лицо закрывала маска. Оставалось познавать красоты Кисии по ухабам и ямам неровной дороги, что само по себе достаточно скверно, а иеромонах с его извращенным нравом добавил еще мучений. В другом углу крытой повозки постоянно сидел кто-то из молодых клериков и читал мне вслух при свете свечей тексты из Пророчеств – Слово Единственного Истинного Бога. Они читали, когда я проклинала их, читали, когда кричала. Они продолжали читать, даже когда я пела похабные кабацкие песни о грудастой жене моряка Витуса. В конце концов я стала беречь дыхание и просто старалась не слушать.
–…И к Ифкусу было явлено Слово Божие в огневом дыхании дракона Фаджа, на чешуе которого запечатлелось писание святой мудрости…
«Бессмысленная история».
«А я думала, что ты верующая»,– ответила я, сбегая в разговор, который не мог прервать склонившийся над книгой юнец.
«Я тоже так думала».
–…И тогда возгласил он королевскому дому Кена, да не смеют они взять не принадлежащее им, а не то навлекут на себя гнев Божий чрез дыхание Фаджа…
Телега под нами подпрыгнула, и звук бьющегося о камни дерева сменился шуршанием колес по траве.
–Где мы?
Я знала, что клерик мне не ответит. До сих пор мне только раз удалось устроить паузу в непрерывном чтении. Оставалось гадать, известно ли им, кто я – связанная пленница с маской бога на лице.
«Может, ты – безумный пророк Ифкус, идешь сражаться против Кена на спине Фаджа, сбрасывая чешую…»
–Заткнись.
Повозка замедлила ход. Голоса других путешественников на дороге оставались моей единственной связью с реальным миром – приходилось постоянно напоминать себе, что он рядом. Но теперь голоса умолкли, сменившись на треск ветвей и стук колес, попадавших в дорожные колеи.
Молодой человек продолжал читать. Даже когда повозка остановилась. Сквозь прорези моей тканевой маски проник свет, а он все читал. Не остановился, даже когда на его плечо легла рука.
–Ты отлично читал, Иссук,– раздался самый ненавистный мне голос.– Да вознаградит Бог твое милосердие и терпение.
–Благодарю, ваше святейшество. Я живу для того, чтобы нести в мир Божье слово.
–Вот и славно.– Голос стал громче, и внимание переключилось с клерика на меня.– Ну, дражайшая госпожа Мариус, вы будете рады узнать, что мы прибыли к месту назначения. Я уверен, мои люди тоже будут рады от вас избавиться. Один из воинов Священной стражи говорил мне, что от вас воняет хуже, чем от жеребенка с расстройством желудка.
–Так бывает, когда тебя держат связанной и не выпускают по нужде.
Он ласково улыбнулся, рука все еще оставалась на плече молодого клерика.
–Справедливое замечание. Я, пожалуй, сожгу эту повозку, прежде чем возвращаться в Кой.
–Разве вы не собираетесь сражаться с кисианцами? Уверена, с мечом вы просто демон.
По его лицу промелькнула тень раздражения – словно отблеск фонаря на ветру. Только в этой вонючей дыре ветра не было, как и вообще воздуха.
–Я оставлю эту честь своему сыну, госпожа Мариус, он подходит под ваше описание больше, чем я,– ответил иеромонах. Его ласковая улыбка вернулась, прогнав прочь раздражение.
Иеромонах окликнул свою охрану, а потом, пригнув голову, вылез наружу через низкую дверцу в конце повозки. Вслед за ним и мальчишка Иссук выбрался на солнечный свет, сжимая в одной руке Пророчества, а в другой свечу. Их сменили воины Священной стражи и, схватив меня за лодыжки, выволокли наружу по моим собственным испражнениям.
Я никак не могла защититься от удара о землю. Он пронзил меня насквозь, и я онемела от боли и непривычно яркого света. Я сидела в прострации. Надо мной метались голоса и шаги. А над всем этим – вездесущие скрипы, жужжание, шелест ветра в деревьях.
Я прищурилась, но видела только темные силуэты. Вот один приблизился, и все шаги замерли, голоса затихли. Мое зрение потихоньку начало проясняться.
Я опять стала верующей. И мы, видимо, мертвы, потому что передо мной стоял Бог.
На лице, смотревшем на меня сверху вниз, не было ни одного изъяна. Каждый контур, каждая линия идеально сглажены и выверены, словно высечены рукой скульптора. Стоящий на поляне человек был выше остальных, а когда он опустился на колени, то сделал это с грацией, недоступной даже самым опытным гейшам. Пара глаз цвета меда внимательно изучала меня, а потом он опять встал и кивнул молодой кисианке, стоявшей в нескольких шагах за его спиной.
