Сумрачное помещение наполнилось стуком камней – гвардейцы расчищали проход, камень за камнем. Я еще больше возненавидела Мансина за то, что он прав. Я не могу его подвести, не могу отказаться от его благородного жеста. С тяжестью на душе я сняла маску.
–Ни у одной императрицы не было более преданного слуги, а у Кисии не было лучшего министра,– сказала я, протягивая ему маску.– Да хранят вас боги и приведут вас обратно ко мне в такие трудные времена.
С маской в руке он поклонился.
–Для меня не будет большей чести, чем служить вам, ваше величество. По правде говоря, вы меня растрогали.
Я засмеялась, потому что со слезами было бы тяжелей его отпустить. Он помог мне снять императорские доспехи. Он был шире меня и Кина, но с помощью завязок мы справились, и на первый взгляд он мог бы сойти за меня.
Мы еще раз все проверили и решили, что он готов. Мансин снова поклонился.
–Да пребудет с вами удача, ваше величество. Когда придет время, вы победите всех врагов.
Я поклонилась в ответ. По положению я не должна была ему кланяться, но он заслужил это своим поступком. Когда я выпрямилась, он уже ушел, напоследок я заметила только блеск золота на солнце.
Оставшись в одном кожаном подлатнике, я опустилась на колени рядом с четырьмя гвардейцами и стала копать. Снаружи гремело сражение, крики и топот ног приближались. Загрохотали копыта, а мы все копали, камень за камнем. Кричали люди. Плакали дети. В нос ударяла вонь пота, дыма и смерти, а мы все копали. Я слышала, как умирает мой народ, слышала его боль, и хотя мои руки и колени кровоточили от острых камней, это было ничто по сравнению с болью моего народа. Разгребая грязь и мусор, мы копали, пока не почувствовали дуновение слабого затхлого ветерка сквозь маленькое отверстие. В дыру посыпались камни, исчезая где-то внизу.
Когда отверстие стало достаточно широким, я протиснулась в него, обдирая о камни руки и щеки. Я упала в туннель, ударившись о камни плечами, и оказалась под городом. Генерал Китадо молча последовал за мной, и мы вместе побежали в темноту.
Глава 27
Рах
Щепки брызнули из ворот, будто кровь из раны. Вскоре начали появляться дыры, которые солдаты по другую сторону пытались заделывать, но рабы опять отводили таран назад, и появлялись новые. Ворота сотрясались, едва не слетая с петель, и только время стояло между нами и Мейляном.
Мне следовало бы радоваться. Оставалось только доставить Лео в тронный зал, и мы будем свободны, но на этом пути лежало слишком много смертей.
Впереди Гидеон неподвижно сидел перед левантийцами, его лошадь и ухом не вела от запаха крови и дыма. Катапульты вокруг прекратили стрелять, но Дзиньзо все еще беспокойно вскидывал голову. Чудо, что он вообще вышел из битвы при Рисяне живым.
–Держитесь рядом,– сказал Лео, и слова ударили не хуже тарана. По обеим сторонам от нас чилтейские пехотинцы муравьями карабкались по стенам.– Пусть дерутся другие.
–Да, ваша светлость.
Я старался не думать обо всех, кого мы потеряли, чтобы сюда добраться.
Наконец измученное дерево раскололось под непрерывным натиском тарана, и ворота пали под скрежет вывернутых петель. Солдаты устремились в проем, впереди кавалерия легата Андруса, за ним Гидеон и его Первые Клинки, а дальше теснились остальные. Глаза Лео сверкали, цель была близка, но он не толкался и не кричал, только медленно вел свою лошадь вперед. Я следовал за ним, и чилтейская армия расступалась вокруг него, как вода вокруг камня.
Когда мы наконец прошли через ворота, в лицо ударила вонь крови и дыма. Я держался коленями, когда копыта Дзиньзо скользили на внутренностях и телах, валявшихся на площади, откуда чилтейцы и левантийцы устремлялись в разные стороны, убивая всех, кого видели. На таких узких улочках спастись было невозможно.
–Вперед,– сказал Лео.
Он не взял оружия, хотя враги были повсюду. Я умолял его надеть доспехи, но он лишь улыбнулся и покачал головой. Божьему человеку не нужна другая защита, кроме божьего благословения, сказал он. Надеть доспехи означало отвергнуть эту защиту, так же как носить украшения означало ставить себя выше бога.
Я с обнаженной саблей держался рядом, высматривая опасность на забитых людьми улицах. Лео можно было сшибить с лошади и метко брошенным камнем. Часть моих Клинков скакала впереди, остальные – позади, но всех больше интересовала бойня вокруг, чем человек, которого они должны были защищать. Легат Андрус, за которым мы ехали, оставлял за собой след смерти. Солдаты и горожане, мужчины и женщины, дети, лошади – ни для кого не делалось исключения. Лео как будто не видел ничего, кроме своей далекой цели, и поторапливал лошадь, пробираясь сквозь лабиринт улочек.
Мейлян отличался от всех городов, что я видел раньше. Он выглядел старым, почитаемым, запутанным. Я не мог найти нужных слов, чтобы описать его. У меня не было причин волноваться о его судьбе, но почему-то печаль при виде обожженных стен и сорванных флагов просто ошеломляла. Она стала еще сильнее на площади перед великолепным дворцом, как будто я шел по могилам богов.
К нам ехал Сетт.
–Рах, что ты тут делаешь?– крикнул он, не дожидаясь, пока окажется ближе.
Площадь была странно тихой, бойня шла где-то вдалеке и уже затихала.
–Защищаю его светлость.
Мне не понравился мрачный вид Сетта. Я поискал среди собравшихся Клинков Гидеона, но, хотя Первые Клинки Торинов были здесь, он отсутствовал. Здесь были и Клинки Дишивы, и многие другие, левантийцы собрались вместе, хотя сражение еще бушевало.
–Где Гидеон?
–С легатом,– ответил он коротко и резко.– Ты должен оставаться здесь, пока опасность не минует.
–Я следую за его светлостью.
Взгляд Сетта метнулся к Лео, но священник не обратил на него внимания, а все так же неспешно поехал к воротам дворца. Они были открыты, одна створка висела криво, вторая лежала на земле, будто расписная половая доска.
–Рах,– предупреждающе произнес Сетт, но я проехал мимо него.
Его голос был голосом моего гурта, моего кодекса чести, голосом старшего, более близкого к богам, чем я, но я последовал за Лео к воротам дворца, поскольку Лео был нашей дорогой домой. Должен быть. Я зашел слишком далеко и поставил на кон слишком много, чтобы сейчас свернуть с пути.
–Оставь здесь всех, кроме дюжины Клинков,– сказал Лео, медленно проезжая через ворота.– Не думаю, что внутри нас ждут неприятности. Все неприятности, похоже, мертвы.
–Как пожелаете,– ответил я и повернулся к Йитти.
Мы не разговаривали с битвы при Рисяне, и, по всей видимости, он и сейчас не хотел говорить, просто велел двенадцати всадникам спешиться и последовать за нами внутрь, а остальным оставаться на месте. Не последовало ни жалоб, ни обсуждений – похоже, громада дворца давила на всех.
