В моих покоях ожидала Инь. Когда я задвинула дверь, горничная поспешно убрала руку с головы Чичи, вскочила и поклонилась.
–Ваше высочество, простите, я…
–Скрашивала одиночество моему лучшему другу,– сказала я.– И за это ты не только прощена, но и заслужила благодарность. А сейчас ты должна сделать для меня кое-что еще.
–Что вам будет угодно, ваше высочество.
Я застыла, быстро поразмыслив. Покинув святилище, я не останавливалась ни на секунду, само воплощение гнева, страха и горя, и теперь нужно было проглотить все эти чувства и обдумать следующие шаги, как настоящий игрок в Кочевников, не кидаться в игру впопыхах.
Но времени у меня было мало. Возможно, он уже делает свой следующий ход.
«Первый урок в сражении – не мешкать в начале. Передвинь фигуру, прежде чем ее передвинет за тебя враг».
–Перетяни этот узел.
Я показала на свой пояс, и Инь нахмурилась, пытаясь понять, что с ним не так.
–Как пожелаете, ваше высочество. Слишком туго?
Она начала развязывать узел, который недавно завязала.
–Нет,– сказала я.– Завяжи его императорским узлом.
Она помедлила, ее руки задрожали.
–Но, ваше высочество, императорский узел носят только…
–Делай, что говорю.
–Хорошо, ваше высочество.
Прежде чем взяться за работу, она размяла пальцы, но все равно действовала менее проворно, чем обычно. А когда закончила, я не посмела посмотреть на узел, боясь растерять решимость.
–А теперь – золотые булавки для волос,– велела я, глядя прямо перед собой.– Ты знаешь какие.
Кивнув и забравшись на табурет, чтобы было сподручнее работать, Инь сотворила корону из золотых шпилек и украшенных драгоценностями гребней, каждый ей приходилось прилаживать дважды, так тряслись у нее руки.
Когда наконец все было закончено, она уставилась в пол. Вероятно, Инь догадалась, что грядет – когда я попросила принести мои ножи, она даже не вздрогнула. Инь аккуратно закрепила пояс с ножами под поясом-оби, так что наружу торчали лишь рукоятки. Длины короткого летнего плаща как раз хватало, чтобы их прикрыть, и пока Инь завязывала его у меня на шее, я смотрела, как наплывают на луну облака. Воцарилась тишина. Поминальные барабаны в городе прекратили выбивать ритм уже час назад, каждый их удар напоминал тот звук, с которым упала на пол голова Танаки.
Я не позволю, чтобы мою голову постигла та же участь. Ни за что.
–И последнее задание, прежде чем ты пойдешь спать,– сказала я, когда Инь отступила в сторону.
–Что вам будет угодно, ваше высочество.
–Ступай на конюшню и оседлай Сидзо. Незаметно.
Она вскинула голову.
–Но вы же не уезжаете, ваше высочество?
–Нет, если все получится. Но сегодняшний день научил меня, что нужно быть готовой ко всему, просто на всякий случай. А теперь поторопись и не задавай больше вопросов.
Она поклонилась и собралась уходить.
–Нет, постой.
–Ваше высочество?
Я положила руку на голову Чичи и потрепала ее за уши. Она ткнулась в мою ладонь, но опустила хвост, словно знала, что я собираюсь сказать.
–А когда вернешься из конюшни, отведи Чичи к Эдо. Насколько я знаю, герцог Сян на время своего визита снял дом на Высоком тракте. Его нетрудно будет найти, если ты поспрашиваешь. Скажи ему…– Моя рука замерла на шкуре Чичи.– Скажи ему, пусть присмотрит за ней, и что я надеюсь на его поддержку, как и на поддержку его отца. Скажи, пусть вернет ее мне, когда придет время.
Инь снова поклонилась, хотя и скривила губы.
–Как пожелаете, ваше высочество.
Я опустилась на колени перед Чичи, и она лизнула меня в нос.
–Я буду по тебе скучать. Не знаю, что грядет, но Эдо за тобой присмотрит.
Мне столько хотелось сказать, но Чичи не нужны были слова, лишь прикосновение моей руки при расставании, и, хотя я обещала себе, что снова ее увижу, осознание того, что это неправда, разрывало мне сердце.
И мое сердце снова разорвалось, когда Чичи вышла из комнаты вместе с Инь, а я осталась в одиночестве.
В этот момент моя решимость могла дрогнуть и раствориться, если бы я промедлила, если бы огляделась и позволила горю просочиться из полной воспоминаний комнаты, но я не стала задерживаться. Не могла. Я проверила кинжалы и вышла в коридор, сандалии яростно шлепали весь путь до покоев императора Кина. За моим приближением наблюдали два императорских гвардейца.
–Я пришла увидеться с его величеством,– заявила я со всей возможной уверенностью.
–Его величество велел его не беспокоить, ваше высочество,– отозвался гвардеец.– Может быть, завтра…
–Нет, сейчас. Попросите его… Нет. Скажите ему, что я с ним встречусь.
Оба ненадолго заколебались, обменявшись встревоженными взглядами людей, которые привыкли к многолетнему миру и не готовились к многолетней войне. Потом один поклонился.
–Ваше высочество,– сказал он, приоткрыл двойные двери на узкую щель и шагнул внутрь. Раздались приглушенные дверьми голоса, но, вернувшись, гвардеец кивнул.
–Он встретится с вами, ваше высочество.
Оба взялись за ручки и раздвинули двери. Я завернулась в плащ и вошла.
Покои императора Кина была обставлены скудно, вопреки его титулу, из всех украшений – только несколько акварелей и карт на стенах. Стол, пара сундуков, шкафчик для свитков и низкий столик – вот и все содержимое комнаты. Ни одной вазы, статуи или ширмы, даже ни одной шелковой подушки на полу.
На столе лежали остатки трапезы, но императора нигде не было видно. Я стояла в одиночестве в центре циновки и сжимала кулаки, пытаясь изгнать чувство, что я шагнула прямо в логово льва. Но как бы глубоко я ни дышала, это не могло замедлить паническую барабанную дробь моего сердца.
–Ваше величество?– сказала я, прежде чем сумела придумать что-нибудь получше.
–Госпожа Отако.– Неровной походкой он вышел из другой комнаты. Единственный глаз оценивающе меня рассматривал.– Чего вы хотите?
Ни извинений. Ни объяснений. Ни сочувствия. Урок номер пять – боги никогда не ошибаются.
–Вашей наследницей буду я.
В отсутствие бровей ему было трудно показать свое удивление, но его губы раздвинулись в резком смехе.
–Серьезно? И с чего ты так решила?
–Потому что сегодня вы нажили много врагов среди северян. Если вы объявите наследником кузена Батиту, не позже чем через год начнется гражданская война, и вы это знаете. Вам нужен наследник, который объединит нацию, а не разделит ее, иначе Кисию захватят чилтейцы. Или еще кто-нибудь воспользуется вашей слабостью.
