–Сейчас Кой не контролируется империей, и я не буду тратить время на размышления о его судьбе, когда империя под ударом. Военный совет, канцлер. Немедленно.
–Да, ваше величество, разумеется.– Он снова скользнул по мне взглядом, но вопросов задавать не стал.– Сию минуту.
Канцлер поспешил прочь, а Кин хмуро осмотрел центральную площадь – пустую, не считая гвардейцев.
–Здесь полегло много народа.
Я вышла из экипажа, с луком покойного отца в руке, и все гвардейцы уставились на него.
–Ваше величество?
–Так много. Захоронение было огромным. А тогда он еще даже не воспользовался луком.
Я поежилась – казалось, оружие в моей руке обдавало холодом. Но император Кин не смотрел на меня. Он смотрел куда-то еще, возможно, в прошлое, и его лицо побагровело.
–Вы хорошо себя чувствуете, ваше величество? Может быть, ваша рана…
–Все хорошо.
Он направился к внешним дверям дворца, но его ноги заплетались. Я подхватила его под руку.
–Ваше величество,– тихо произнесла я.– Вам нужно вызвать лекаря. И отдохнуть. Вы…
Я хотела сказать, что он стар и болен, но он посмотрел на меня так, что слова застряли у меня в горле.
–Нет,– сказал он.
–Хотя бы перевяжите рану. Лекарь Акио…
–Нет,– он вздернул бровь.– Слишком много дел.
Он вырвал у меня руку, и я внезапно ощутила себя такой одинокой, как никогда прежде. Этот дворец всегда был моим домом. Мы с Танакой здесь родились, здесь жил Эдо, а я каждый день гуляла с Чичи по саду, замышляя план побега из своей тюрьмы. Теперь же я стояла в конце пути, который весь мир прошел без меня и вопреки моим желаниям, наплевав на все, что я сделала и что потеряла. Я зажмурилась и медленно выдохнула, крепко сжав черный лук.
Едва передвигая ногами от усталости, я медленно прошла через внешний дворец и сад, машинально выбрав путь, исхоженный тысячи раз. Оказавшись во внутреннем дворце, я поднялась по большой лестнице в мои покои, которые покинула всего несколько недель назад, чтобы провести лето в Кое – до того как мир рассыпался на куски. В комнате меня ждала горничная, но не Инь. Меня уже ожидала одежда, но не та, которую я взяла с собой. Даже звуки во внутреннем дворце, казалось, стали иными. Большинство придворных отправились на лето в свои поместья или в Кой. Не было и гвардейцев.
И Танаки.
Я отослала горничную. Наверное, я должна была расплакаться, но слишком устала, даже чтобы горевать, слишком устала, чтобы злиться. Я могла лишь сидеть, уставившись в окно. Наступила тишина. Я была в безопасности. На время. И погружалась в дрему. Я сонно протянула руку, чтобы погладить Чичи, но наткнулась на голую циновку.
Вернулась горничная Ая и принесла поднос с едой. Она поставила поднос и начала суетиться, в точности как Инь, расчесывая мои волосы и помогая одеться как подобает. С каждой минутой я возрождалась, мое тело возвращалось к жизни, пока, наконец, на циновке снова не оказалась принцесса Мико. Готовая поразмышлять о будущем. Я уже точно не буду править империей вместе с Танакой, но император Кин еще может объявить меня наследницей.
–Я докажу, что они ошибаются,– пробормотала я.– Докажу, что не все Отако чудовища. Что на троне может сидеть и женщина. Что можно править справедливо, не позволяя злобе и боли себя ослепить.
–Прошу прощения, ваше высочество?
–Нет, ничего. Просто мысли вслух.
Ая начала собирать мою грязную одежду.
–Что-нибудь еще, ваше высочество?
–Нет, но не выбрасывай мундир,– ответила я.– Постирай и принеси обратно, я хочу его сохранить.
На лице Аи отразилось легкое удивление.
–Хорошо, ваше высочество.
После нашего прибытия дворец окутала тишина, но, когда Ая открыла дверь, из коридора просочились звуки. Хор торопливых голосов.
–Что происходит?– спросила я.
–Не знаю, ваше высочество. Мне пойти посмотреть?
–Нет, я сама пойду.
Я пошла на звук и обнаружила в коридоре рядом с императорскими покоями членов военного совета. Лорд Гадокой, министр Правой руки, заметил меня первым и театрально поморщился.
–Что тут происходит, ваше превосходительство?– поинтересовалась я, озираясь в поисках императора.
–Боюсь, проблема в его величестве, ваше высочество,– ответил он, а все умолкли и стали кланяться.– Пока мы ждали министра Мансина, он упал.
–Слишком утомился после трудной поездки,– вставил капитан Китадо, на котором был плащ командующего императорской гвардией, что делало происходящее еще более фантасмагоричным. Конечно, нужно было заменить генерала Рёдзи, но…
Командир городской стражи Бо согласился с ним, торжественно кивнув.
–В его возрасте это вполне понятно. Ему нужно больше отдыхать.
–Его императорское величество невозможно заставить больше отдыхать,– сказала я с легкой дрожью – я ведь никогда прежде не говорила с этими людьми на равных.– Его величество отдыхает, когда сам того пожелает. Где он?
–Лекарь Акио сейчас устраивает его на циновке. Как жаль, что лекарь Кендзи до сих пор в Кое.
–Возможно, он им нужнее, чем нам,– сказала я, скопировав повелительную позу моей матери.– Вернитесь на совет, а я сообщу вам, что с его величеством, как только появятся новости.
Брови удивленно поднялись, но, когда все подчинились и с поклонами удалились дальше по коридору, я была удивлена не меньше, чем они. Как только голоса затихли, я с тяжелым сердцем вошла в покои императора.
Император Кин лежал на циновке в своей спальне, а рядом сидели лекарь Акио и два его ученика.
–Ваше высочество!
Акио вскочил и поклонился, его щеки пылали. Как ученик лекаря Кендзи, он лечил в детстве меня и Танаку и теперь не мог смотреть мне в глаза. Он уставился мне под ноги.
–Лекарь Акио.– Я всмотрелась в неподвижную фигуру императора Кина на циновке.– Он же не…
–А? О нет, он жив, по крайней мере…– Он вытер руки о чистую тряпку, висящую на кушаке, и посмотрел на открытую дверь.– Рана на его руке заживет, но другая в худшем состоянии. Если не лечить должным образом…
Акио цокнул языком.
–Другая?
–Похоже, последствия того же удара. Клинок порезал руку и вонзился в бок. Я сделаю все, что смогу, но сомневаюсь, что даже лекарь Кендзи сумел бы поставить его на ноги. Мой учитель часто говорил, что его величество полностью не оправился после ожогов. Тогда он чуть не погиб, а с тех пор медленно умирает.
–Разве не все мы медленно умираем?– отозвалась я.– Я знаю, что он стареет, но сейчас он не должен умереть. Только не сейчас.
С циновки донесся кашляющий смех.
