–А его наследник?
Он мельком покосился в мою сторону, и в его глазах стоял вопрос, но я покачала головой.
–Незаконнорожденный сын. Ребенок. И светлейший Батита в качестве регента.
Хотя министр не остановился, будто мы просто болтали о пустяках, его плечи напряглись, и тогда я приободрилась и сказала:
–Да. Нас с вами не станет, а Кисии от этого будет только хуже.
–Неблагоразумно так говорить, даже когда никого не видно поблизости.
Его упрек задел меня за живое.
–Я всю жизнь оглядываюсь через плечо и тщательно стараюсь не сказать лишнего и скрыться от любопытных глаз, но раньше на кону стояла только моя жизнь. А теперь речь об империи. О том, чтобы передать командование армией человеку без опыта, а трон – ребенку, который не поскачет сражаться. Скажите, что считаете, будто так лучше для Кисии, и я прекращу изменнические речи и оставлю вас в покое.
–Кисии от этого лучше не станет, но, возможно, не будет и хуже. До сих пор я доверял суждениям императора Кина и не прекращу доверять сейчас. Если я не считаю, что его решением двигала мудрость, это не значит, что я прав.
–Мудрость?– выдохнула я.– Скорее, ненависть. Желание, чтобы моя мать страдала и после его смерти. Если…
Он снова остановился.
–Я восхищен вашей пылкостью, ваше высочество. Любой другой ожесточился бы, и я был бы рад, если бы он объявил своим наследником вас или вашего брата, но этому не суждено случиться. Вы должны смириться с неизбежным и служить своей империи на том месте, которое занимаете. Все мы должны поступать так же.
Он опять поклонился и пошел дальше. На этот раз я не последовала за ним, не окликнула его, просто стояла, онемев, и провожала его взглядом, пока рушились мои планы.
Сейчас как никогда Кин был нужен мне живым.
Прогулявшись по саду, чтобы осушить слезы, я вернулась в императорские покои. Кин потел и метался по циновке в миазмах благовоний. Рядом с ним сидел за низким столиком министр Мансин с пером в руке. Он кивнул мне, а я ему.
–Мы обсудили планы, насколько сумели в подобных обстоятельствах,– сказал министр, отставляя столик и поднимаясь.– А теперь оставляю его на ваше попечение. Ваше высочество. Ваше величество.
Он удалился так поспешно, будто опасался, что я снова с ним заговорю, а поскольку идти мне было некуда, а разум упрямо отказывался находить выход из создавшегося положения, я села на место, освободившееся после министра Мансина, и стала наблюдать за работой Акио. День превратился в вечер, и лишь стук в дверь вывел меня из задумчивости.
В коридоре стоял лорд-канцлер Горо, как всегда сморщив губы, словно только что съел лимон. За его спиной маячила горничная с подносом.
–Ах, ваше высочество. Я лишь хотел справиться, когда его величество желает вновь созвать военный совет.
Я вытаращилась на него.
–Когда он желает…– тупо повторила я.– А министр Мансин разве вам не сказал?
–Что именно?
Канцлер понюхал воздух и оглядел комнату.
–Что… что заседание придется отложить до утра. Министр уже приходил к его величеству, но император… император сейчас спит. Так что… просто оставьте поднос на столе, и когда он проснется…– Я поспешила к двери спальни, и когда оттуда выглянул Акио, чтобы задать какой-то вопрос, захлопнула дверь у него перед носом.– Конечно, если он проснется раньше, я сообщу совету.
Канцлер сделал два шага в комнату, и горничная поставила поднос на стол.
–Вы сообщите?
–Да, его величество потребовал, чтобы я осталась здесь и разбудила его, если… если появятся важные новости.
Когда горничная закончила с подносом, у канцлера не осталось предлога задерживаться, и он удалился, холодно сказав на прощанье:
–Ваше высочество.
Я глубоко вдохнула и медленно выдохнула, прижав руку к груди, чтобы почувствовать барабанящее по ней сердце. Я только что наврала канцлеру.
–Ваше высочество.– Акио высунул голову в щель между раздвинутыми дверьми.– Мне кажется… Мне кажется, нужно позвать канцлера обратно, и министров. Не думаю, что он долго протянет.
–Разве я не сказала, что он не должен умереть?
Его прямодушное лицо сморщилось от сожалений.
–Простите, ваше высочество, но тела не выполняют приказы, а смерти плевать на чины. Делайте со мной, что хотите, но я ничем больше не могу ему помочь. Двор должен подготовиться.
–Он спит?
–Время от времени пробуждается. Когда он говорил с министром Мансином, то поначалу был в ясном сознании, однако это не продлилось и получаса. Ну, он разговаривал, но…
Я подошла к двери. Лежащий на циновке Кин пробормотал пересохшими губами:
–Вы искусно играете, Ларот, но на этот раз я выиграю, старина.
–С кем он разговаривает?
Лекарь Акио пожал плечами.
–Ни с кем. Хотя вроде бы у него был такой министр, еще до меня.
–Да, кажется, он однажды его упоминал.– Я медленно выдохнула.– И матушка тоже.
Будь они прокляты вместе со своими тайнами. Они хранили столько боли, и все лишь для того, чтобы перед смертью выплеснуть ее на империю. А Кин собрался умереть, так ничего и не исправив.
–Такехико?– хриплым шепотом позвал он, когда я опустилась на колени рядом.
–Ваше величество? Это я, Мико. Вам нельзя умирать.
–Когда ты увидишься с матерью, Такехико,– сказал он, и его веки задрожали.– Скажи ей… Скажи ей, что я всегда ее любил. Скажи ей…
С его губ слетел долгий выдох, и я сжала его руку.
–Ваше величество?
Акио опустился на колени рядом со мной и прижал пальцы к запястью Кина, а потом к его горлу. Лекарь замер.
–Он скончался,– сказал он.– Его величество умер.
–Нет,– сказала я.– Нет. Верните его.
–Не могу, ваше высочество, так… так не бывает.
Я обхватила лицо Кина ладонями.
–Ваше величество!– Я потрясла его.– Вы не можете умереть. Я приказываю вам остаться здесь.
Он не ответил. Не пошевелился. Не моргнул и не застонал. Ничего. Напряжение, казалось, уже покидало его лицо.
–Не умирайте,– прошептала я.– Вы мне нужны. Все должно было закончиться не так.
Но Кин не шевелился, и на меня навалился груз понимания, насколько это серьезно. Мертв. Его больше нет. Его сердце больше не бьется, легкие не дышат, и через несколько часов от него начнет вонять.
И он выбрал наследником сына-бастарда.
Я не сумела подавить рыдания и отвернулась от Кина, уставившись на застланный циновками пол. Снаружи империя жила как прежде, она пока не знала о смерти императора.
