–Умереть.– Он протянул мне клинок.– От надежных рук.
Я во все глаза смотрела на Лео, а он смотрел на меня, и расстояние между нами, длиною в тело, казалось бесконечным.
Я попыталась заставить свои ноги двинуться, сделать хоть шаг, но застыла как вкопанная.
–Не говори мне, Кассандра Мариус, что размякла,– произнес он.
Тишину замка прорезал низкий раскат гонга. Он ударил не раз, а продолжал бить снова и снова. К нему в беспорядочном ритме присоединились другие. Снаружи поднялся крик.
–Что происходит?
Силуэт за бумажным экраном двери задергался, как в театре теней.
–Главные ворота открыты!– раздался ответ.– Прорыв во внешней стене!
–Проклятье! Кто-нибудь, сообщите ее величеству. Вы оставайтесь здесь и проследите, чтобы она не выбралась.
Топот бегущих ног утонул в нарастающем хаосе.
–Похоже, ты хорошо поработала,– сказал Лео, вынудив меня отвлечься от двери.– Вернее, твоя часть. Теперь тебе нужно завершить остальное.
–Зачем твой отец хочет твоей смерти?
Он пожал плечами.
–Зачем отцы желают убить своих сыновей? Затем, что они – угроза. У него есть планы. А у меня – свои. И наши планы не совпадают. Ты всегда беседуешь со своими жертвами? Гвардейцы скоро вернутся, тебе пора приступить к работе, ради которой ты и пришла.
Да, именно ради этого я и пришла. И все же…
Я бросила взгляд на застывшего у двери Ико.
–Почему ты хочешь умереть?
–Потому, что так надо. Это должно случиться.
–Тогда почему бы не попросить Ико, раз он не против помочь?
Он с любопытством склонил голову набок.
–А ты разве не хочешь? Мне тебя разозлить?
–Нет. А другие лазутчики в самом деле были?
–Конечно нет,– рассмеялся Лео.– Ты же не настолько глупа, Кассандра, во всяком случае, не всегда. И я не так прост, как ты думаешь. Твоя подруга, которая сейчас там, тоже не так глупа и никчемна, как ты считаешь, что она только что и продемонстрировала. Давай же, Кассандра, убей меня, пока не стало слишком поздно для нас обоих.
За окнами нарастал шум схватки. Она выполнила свою часть работы, открыла ворота, а я никак не решалась убить одного-единственного человека, как будто никогда не резала глотки.
–Неужто это так сложно?
Мне так не казалось, но я была не в силах пошевелиться.
–Я знаю, что у нас на это нет времени,– огрызнулся он куда-то через плечо, в пустоту.– Прошу тебя, Кассандра. Тебе станет легче, если я прощу тебе то, что ты собираешься сделать? Это правильно. Во имя Единственного истинного Бога, молю тебя забрать мою жизнь.
«Сделай это».
Как будто это сказала Она, но такого не могло быть. Она же в городе, в теле командира гвардейцев…
«Кончай раздумывать. Просто подойди ближе».
Голос проник мне в самую душу, я безучастно кивнула и сделала шаг. Лео улыбнулся, когда я приблизилась, он улыбался, несмотря на тяжесть кинжала в моей руке, хотя и видел, как мне привычна эта работа, он улыбался, несмотря на приближение смерти.
При свете единственного висячего фонаря он выглядел как золотой идол, его светлые волосы казались короной, а кисианская хламида – царственным одеянием. Он что-то протягивал мне, и сонная улыбка не сходила с его лица, а может, даже сделалась шире. Льняной мешочек, вроде тех, что прачки в богатых домах используют для сбора грязного нижнего белья.
–Я не хочу этого делать,– сказала я.
–Конечно, не хочешь. Прощай, Кассандра.
Я взяла мешок.
–Прощай, Лео.
Он не шевельнулся, когда я занесла клинок.
«Давай же!– опять призвал меня голос.– В сердце. Быстро. Просто раз – и готово».
Прекрасный порыв, но прямо в сердце попасть непросто, оно защищено кучей ребер, и…
«Конечно, тебе непросто. Но я не двинусь. Ты можешь. Должна. Убей меня».
Он не сдвинулся с места, когда я, как лекарь, ощупала его ребра. Не дернулся, когда вонзила острие клинка. Не пошевелился, когда кинжал вошел в его грудь между ребрами. Клинок окрасила кровь, а Лео все улыбался мне, даже когда я извлекла кинжал. Лео рухнул на пол, больше не бог, а просто тело, изломанное и умирающее, такое же, как любое другое. И вместе с его кровью и жизнью из моей головы утекал туман.
–Проклятье,– сказала я своему бешено стучащему сердцу. Я это сделала. Я убила его. Надежда на мир лежала мертвой у моих ног, и кровь текла по циновке.– Нет-нет, этого не должно было произойти.
Но это и был мой план. Конечно, таков был план. Голова кружилась, а руки тряслись. Давай, соберись. Тому мерзавцу нужна его голова.
Замок наполнился грохотом боя, стук стрел и крики мешались с лязгом и звоном стали. Но мне нужно было закончить работу, и я опустилась на колени, чтобы разрезать теплое горло Лео.
–Оставь. Я сам.
Я совсем забыла про Ико и подскочила от неожиданности, когда передо мной появился гвардеец с мечом наготове. Я отодвинулась, и меч ударил по шее Лео. Кровь хлынула на тростниковый пол. Еще немного грязной работы, и все было кончено.
Я подняла голову за прядь золотых волос и сунула в льняной мешок.
Дверь распахнулась.
–Мне кажется,– сказал странно знакомый голос,– это принадлежит мне.
В дверях стоял Лео, с такой же улыбкой, как та, которую только что Ико отрезал от его тела. И даже протянутая рука казалась той же, что только что давала мне этот мешок, а теперь безжизненно вытянулась на полу.
–Моя голова, Кассандра.
–Как…
–У Бога есть предназначение для всех нас.– Он подошел ближе и взял мешок из моих ослабевших рук.– Благодарю тебя. И тебя, Ико. Вот дар, обещанный за твою службу.– И Лео протянул ему свернутое одеяние и маску – простое облачение первосвященника.– Это поможет тебе покинуть город, только будь осторожен.
–Благодарю, ваша светлость.
С невинной и ласковой улыбкой Лео обернулся ко мне.
–Спасибо, Кассандра. И я сожалею, что все так закончилось. Надеюсь, мой дорогой отец не будет с тобой слишком строг. Ты была… хорошим товарищем.
И он исчез так же внезапно, как появился. А я молча смотрела на закрытую дверь. Смотрела, пока Ико переодевался, смотрела, как дверь открылась и снова закрылась за ним, смотрела, пока шум боя усиливался и затухал – ведь двинуться с места означало признать, что все это не было сном.
Глава 18
Рах
Волосы падали на землю. Сначала длинными прядями, извивавшимися как живые, затем все более короткими клочками, пока их не унес ветер. Сетт сбрил оставшиеся. Пока он работал, мы распевали песнь посвящения, снова и снова, чтобы почтить жизнь, отдаваемую на служение гурту.
